Абрек из Мюнхена

– Есть! – говорю. – мне бы домой к матери съездить.

Отпустил директор без разговоров меня. Забираю я своих дружков, вот эту вот капеллу, они инструменты, садимся мы в поезд и едем к себе на Украину. Воскресенье было, подходим к дому мы с музыкой, я впереди, ребята сзади. Ну, думаю, мать сейчас выскочит, да как станет меня обнимать и целовать. И точно выскочила она, и половой тряпкой как стала нас всех охаживать. Что такое? А оказывается, не успел я доехать до дома, нашего директора вызывают в министерство, и поскольку я уже приехал, скандал за границей учинить не могу, с двух сторон, как насели на директора, и полковник, и Александра Яковлевна. Исключай этого козла и все. Он проходимец. За родственника генерального секретаря выдает себя.

А директор-то ничего этого не зная взял у меня кинокамеру. Ему-то, какого, приказ подписывать? Он и так, он и сяк, те стоят на своем, исключай. Выкрутили, одним словом ему руки. Клади приказ на стол и все. Когда приказ он принес, они вдогон мне его в Днепропетровск отправили.

А мать, соседи, ничего понять не могут. Как же так, вот она грамота, вот второе место на конкурсе, за что же меня отчислили? Прямо с самолета, за шкирман и за ворота училища. Значит, туда летел, пушистый был, а вернулся, измазался? Где, правда? Соседка, что народным контролем любила представляться, и говорит, рассказывай, все как есть. Ну, я и рассказал, про два выбитых зуба, про звонок Александре Яковлевне, про туалет в Японии, как барахтался за унитазом, про то, как двинул американца, документ вот, фотографию показываю, про пари с атташе по культуре в нашем посольстве.

А наша соседка прошла и Крым, и Рим, и десять лет отсидела в лагерях, успокаивает меня. У нее папа оказывается, работал в Лондоне в торговом представительстве, пока его не репрессировали, так что все эти посольские заморочки наша соседка отлично знает. И министерство пусть мозги не пудрит. Главный твой козырь, говорит мне наша соседка, что ты американца ногой пнул, и у тебя есть доказательство, вот эта вырезка из газеты. А эти посольские, я на сто процентов уверена, про твой подвиг ни слова в своих донесениях не написали. Себя выгораживали. Мы еще всем этим органам нос утрем. Злая она была на органы, но умная, ничего не скажешь.

Короче, написали мы письмо в ЦК. Разработали с соседкой стратегию. Ждем, пождем. Наконец, вызывают меня на ковер. А соседка мне говорит, ты свой джокер, свой козырный туз, эту вырезку из газеты держи до последнего, и бей им только в самый последний момент.

Ну, поехал я в Москву, думал нас какой цековский работник будет разбирать. Куда там? На самое Политбюро ведут. Карманы у меня обшмонали, спросили, не хочу ли в туалет сходить, а то надолго может эта процедура растянуться. Ну, уж нет думаю, в туалет вы меня теперь никакой силой не затащите. Дураков нету.

Короче. Захожу в кабинет, а там сидят: Брежнев, Суслов, Андропов, Громыко, еще кто-то из старых маразматиков.

Никто не встал, не приветствуют меня дипломанта. Ага, думаю, значит, ничего хорошего мне ожидать не приходится. А когда еще и сесть не предложили, тут я совсем струхнул.

– Кто доложит? – спросил Брежнев. Да, так похоже спросил, будто это я его передразниваю. Мне, аж смешно стало. Я улыбнулся. Смотрю, Андропов на меня из под очков удавом смотрит.

– Я говорит, доложу, дорогой Леонид Ильич!

И стал докладывать. Нет, честное слово я вам скажу, хорошо спецслужбы умеют копать. Что только он про меня не рассказал, и сколько раз за пол года я водку пил, и кому из девок под юбку лазил, и как сам позвонил в министерство и от имени дорого Леонида Ильича себе поездку устроил в Японию. Но самое главное, если бы наши бдительные спецслужбы хорошо не сработали в Японии, не миновать бы нам международного скандала и обострения межгосударственных отношений. Я такой сякой, немазаный, лил воду на мельницу буржуазной пропаганды, просил со скрипкой подаяния на улице, как будто бы нам не дают командировочных.

Потом хотел сбежать на запад, сначала дал согласие американцам, потом, слава богу одумался. Те уже хотели было увести меня под руки сразу после концерта, вот фотографии, но наши бдительные, доблестные спецслужбы, грудью встали на защиту Родины, и буквально с риском для жизни вырвали меня из лап американских провокаторов. Они достойны награды.

Тут министр иностранных дел Громыко добавил: один дипломат с ушибом головы лечится в Париже, второму орден дали, а третий послом назначен в Латинскую Америку.

Короче, после из заявлений, бери веревку и вешай меня на первом же суку. Я молчу.

– Гмм! – говорит Леонид Ильич. – А ты что скажешь товарищ гмм…Козлов, в свое оправдание?

Чувствую пришла пора доставать мне джокер. Встал я покрепче на ноги и говорю:

– Все что здесь было сказано до меня, надо выкрасить и выбросить, ни слова правды нет в обвинениях. Наврали вам члены ареопага, ваши подчиненные, одно место себе прикрывают. Ну, как я мог на скрипке играть на улице, если мне ее из посольства привез человек на конкурс, и сразу после конкурса увез. Скрипка та была Гварнери. Миллион долларов стоит. Я на ней практически один раз и играл. Так, что лукавит ваш атташе по культуре в шифровках. А наврал он вам в шифровках потому, что со мной пари заключил и проиграл. Дюже азартный он у вас. Об этом в шифровках он наверно промолчал.

Мне соседка, когда провожала, сказала, чтобы я особенно на шифровки упирал. Никто их в глаза не видел эти шифровки, были они или нет, и что в них там написано, но сразу вопрос возникнет, откуда ты о них знаешь? Что, идет утечка информации? Смотрю, Андропов с Громыко переглянулись, а Суслов так нехорошо на Андропова посмотрел. А я продолжаю свою защитительно обвинительную речь:

– Итак, – говорю, – отвергнув первую ложь, я хочу отвергнуть и вторую. Не наши дипломаты защитили меня от американцев, а наоборот, я их защитил от американцев. Когда американец, дал в пятак нашему дипломату, и он сковырнулся головой вниз в оркестровую яму, наши двое других струсили, и не дали сдачи. А я не вытерпел такого оскорбления, мне стало за державу обидно, и я как врезал американцу по голени ногой, он и с копыт долой.

И теперь получается, что за это же самое, за защиту, хотя это не они меня, а я их защитил, вы наших дипломатов награждаете, в должности повышаете, а меня из училища выгоняете. Где же справедливость!

– Гмм! – говорит Леонид Ильич! – Это не твоя мать, красивая такая женщина, на формовке в прессовочном цехе работала?

– Нет, дорогой Леонид Ильич! – встревает Андропов. – Эта была другая!

– Гмм! А ты откуда знаешь?

Андропов быстро переводит разговор на другое. Он предлагает, меня не сажать в тюрьму, а выселить за сто первый километр, если я такой умный.

Тогда Суслов, который до этого молчал, резко обрывает Андропова. Он в партии был вторым человеком и заведовал идеологией. Он говорит:

– С каких это пор КГБ выносит решения? У нас в стране правит партия. Этот Козлов занял второе место на всемирном конкурсе. Он самородок. Без репетиции как сыграл… А если бы ему создать условия?

Тут снова Леонид Ильич спрашивает, какого года я рождения. Я сказал.

– Гмм! Я тогда уже как три года уехал оттуда. Нет, значит, эта была это не она. Но ты все равно почему-то похож на меня. Что скажешь, Юра?