Absolvitor

— Привет, Авель, — глухо доносится из под маски шакала.

18 Глава. Суд Авеля МакФаллоу.

Перед Авелем предстали девять теней. Они стояли клином, на переднем плане стоял человек в красивом смокинге, на голове которого была маска шакала.

Голос был ему незнаком.

Он сказал просто:

— Привет, Авель.

Эта фраза прозвучала более чем нелепо. Последние две недели Авель жил в страхе, ежедневно умирая и восставая вновь. Эти две недели уничтожили его полностью и заставили забыть, что такое настоящая жизнь.

А этот человек говорит ему «привет».

Авель начинает хохотать. После вчерашнего разговора с Шеннингом он уже знал, что этим вечером что-то должно случиться.

Что-то неприятное для него.

Но вряд ли Шеннинг имел в виду разодетых клоунов, стоящих у него на лужайке.

Шестеро — в вечерних костюмах. Трое — в военной парадной форме.

Слезы застилают глаза Авеля, он сгибается пополам. Его легкие раздувает воздух, лицо наливается кровью, перед глазами стеною встала пелена влаги.

Чьи-то сильные руки хватают его, чтобы он не упал. Потому что Авель уже не смеется.

Его смех давно уже перерос в рев.

Все эмоции, скопившиеся в нем за эти две недели, наконец нашли свой законный выход.

Две недели назад все было совсем по–другому. Он проснулся от громкого стука, еще не понимая, что это стучится к нему беда.

Большая беда.

Сначала появление того странного черного парня, после – опасения слежки, щелчки в телефоне и постоянный нервоз. Дальше его шизофрения вылилась во вполне обычный катализатор.

Имя этому катализатору – Николас.

После Ника из его жизни ушел Виз. Он не понимал, почему, но он не сделал ни одной попытки увидеться с ним, приехать к нему на работу, и наконец объясниться.

Старина Авель дал тогда слабину.

После в его жизни появилась Доротея. Она была приятным дополнением во всем этом кошмаре наяву, но ее чаще не было дома, чем бы он хотел.

Каждый раз он молился, чтобы она вернулась. И это всегда срабатывало.

Но не теперь.

Все его переживания, страхи, опасения и комплексы вылились в этот рев. Он был ненасытным зверем, нуждающимся в воде путником в пустыне, человеком, потерявшим надежду.

Он впервые захотел умереть.

Чьи-то руки оттащили его в гостиную. Обмякший Авель упал на диван и сквозь слезы все же рассмотрел какое-то движение.

Люди в костюмах становились в полукруг.

Они были на удивление молчаливы и дисциплинированны, и, казалось, могли понимать друг друга на телепатическом уровне.

Встав на свои места, они стали ждать. Для их темного ритуала не хватало еще одного человека.

Подсудимого – Авеля МакФаллоу.

В его душе в этот момент творилось что-то невообразимое. Он понимал, что то, что происходит – не принесет ему счастья.

Но это принесет ему облегчение. Казалось, будто это – часть какого-то плана.

Резолюции Всевышнего конгресса.

Мужчины и женщины стояли полукругом. По центру он видел человека с головой шакала, справа и слева от него стояли такие же разодетые люди. На голове каждого была маска. Утерев слезы, и, наконец, успокоившись, Авель даже не стал сопротивляться. Он решил их выслушать.

Авель начал вглядываться в каждую маску. С левой стороны стояла одна женщина и трое мужчин. Идея дать им клички пришла в его голову сразу.

Кошка, Утка, Муравьед и Птица.

С правой же стороны стояли: Корова, Бык, Ястреб и Сокол.

По центру с гордо поднятой головой стоял Шакал. Они все чего-то ждали. Время замерло в гостиной Авеля МакФаллоу.

Женщина в красивом синем платье делает шаг вперед. Маска–кошка слегка покачивается, руки ее дрожат, туфли на высоком каблуке аккуратно переступают через пустую бутылку виски.

Ее дрожащие руки медленно поднимаются к голове. Под гробовую тишину своих сотоварищей она неспешно снимают маску.

Лицо женщины смутно знакомо Авелю. Он где-то точно его видел. Она глядит на него долгим протяжным взглядом и начинает:

— Авель МакФаллоу, сегодня день твоего суда. До этого дня ты жил за счет чужих жизней, и именно сегодня всему этому придет конец.

Авель знает эту женщину, определенно знает. Он видел ее где-то, может даже когда-то неплохо с ней общался.

Но где?

– …Ты слишком долго жил в неведении. Но сегодня ты наконец поймешь все.

— Бог ты мой, — лишь выдыхает Авель.

Вера Крэйган. Та чокнутая женщина из его офиса. Она предрекала чье-то пришествие, как он мог помнить.

Впервые за вечер тяжесть падает с его души. Это просто фанатики. Чертовы фанатики, проповедующие о своем боге и спасении душ.

Это несказанно радует Авеля. Он наконец-то подает признаки жизни:

— Так, женщина, послушайте, — вставая, начинает говорить он. – Я не знаю, какого черта…

— Заткнись, Авель, — раздается голос с другого конца полукруга. – Тебе придется нас сегодня выслушать.

Это говорит ему Корова. Точнее, та, кто раньше был Коровой.

Теперь это лейтенант Пенни Войз.

— Ты, кажется, та сука, которая… — повышает на нее голос Авель.

— Да, да, именно та, — перебивает его Пении. – Но то, что сейчас здесь происходит, сильнее наших недопониманий. Гораздо сильнее всего, с чем ты до этого сталкивался.

— Что ты такое несешь? – уже кричит на нее Авель. – Ты хоть понимаешь, что мне…

— Я чуть не погиб из-за тебя, друг, — раздается тихий голос. Это говорит Утка.

Под его маской Авелю предстает лицо старого человека, испещренного морщинами. Это лицо ему уже незнакомо, но глаза его горят святой ненавистью, как и глаза его соседки.

— Фрэнк Крэйган, мое имя звучит так. И я чуть не погиб из-за тебя.

— Зато кое-кто другой погиб! – весело раздается из-под маски Муравьеда. Быстрое движение руки – и эта голова падает на пол. – Что, помнишь меня, или уже нет, Авель?

Виктор — единственный, кто получает удовольствие от происходящего.

Он — единственный, кто не воспринимает все это всерьез.