Абсолютное зло
Шрифт:
— Так…это… Он вас на улице ждет. У черного хода. Сюда не захотел войти, сказал, что курить будет.
— Правильно, нехрена у меня тут всякой дрянью дымить. Только качественный ганджубас, е!
Поднявшись с кресла-качалки, Ромати накинул черную кожаную куртку, кепку и вышел из гримерки. Профессионал речитатива прошел по слабоосвещенным коридорам элитного ночного клуба, где на плохо отштукатуренных стенах висели портреты всех известных русландских представителей музыкальной сцены с автографами, написанные самим Никасом Сауроновым. Громилы в черных костюмах, озираясь, как и подобает бодигардам, плелись следом.
Музыкант
Только луна и звезды дарили слабый свет. Возле мусорного бака стоял человек в длиннополом плаще, пуская клубы дыма, наплевав на запрет Государя, и введенный по тринадцатым числам каждого месяца комендантский час. С двенадцати ночи до четырех на улицу выходить и выезжать нельзя: коммунальные службы убирают город. По крайней мере, должны, а как оно на самом деле… Никто не знает, высовываться же нельзя. Хотя, работников органов это не касается, даже если не при исполнении.
— Вы хотели поговорить со мной, ёу?
— Я? — удивился незнакомец. — Не совсем. Я соврал этим двум дебилам.
В нескольких десятках метров по улице пронесся автомобиль, хозяин которого не успел встать на специальную парковку. Мгновением позже прозвучал короткий сигнал полицейской сирены, с ласковой просьбой прижаться к обочине темно-красному «Ламборгини».
— Мне от вас кое-что нужно, — таинственный гость приближался уверенным шагом.
Разбитый фонарь не позволял разглядеть его лицо, скрытое капюшоном.
Человек «отстрельнул» окурок в сторону.
— Чувак, — взмахнул руками Ромати, — Не томи, говори уже или я пойду. Вам что, там, в сыске, заняться нечем? Я на той неделе носки концертные потерял где-то. Вы по этому поводу? Нашли? Ёу.
— Не везет тебе, — усмехнулся неизвестный. — Сначала носки, теперь голова…
Музыкант попытался рассмотреть лицо незнакомца и сделал шаг навстречу.
— Что за…
Раздался звук рассекаемого воздуха. В лунном свете сверкнула полоска годами кованой стали, а через мгновение на асфальт упало обезглавленное тело певца.
Недостающую часть некогда живого организма человек в плаще ловко поймал на лету, убрал в полиэтиленовый пакет и через минуту скрылся в подворотне…
Телефонный звонок нарушил звенящую тишину однокомнатной квартиры. «Имперский марш» [2] заставил Виктора разлепить веки. Пошарив рукой, следователь нашел-таки мобильник и поднес его к уху.
— Воронцов…
Но чудо западного производства продолжало играть. Виктор выругался, нажал кнопку и снова ответил.
2
Имперский марш— музыкальная тема из к/ф «Звездные войны» режиссера Джоржа Лукаса. Композитор Джонан Уильямсон (идеи взяты у Фредерика Шопена из похоронного марша и сонаты для фортепиано №-2 си бемоль минор и сюиты «Марс, войну приносящий» Гюстава Холста).
— Воронцов…
Свесив ноги с кровати, сыскарь внимательно слушал, потом отложил «трубку» в сторону и схватился
двумя руками за голову. Перестарались они вчера с генералом. Не рассчитали сил. Взяв со стула пачку «Капитана Блэка», следователь закурил.— Как там Егорыч? — задумчиво произнес Виктор.
В этот момент кто-то завозился под одеялом и Воронцов вздрогнул. Откинув одеяло, он обнаружил обнаженную красотку.
— Ты кто?! Я тебя знаю?
Не открывая глаз, девушка ответила.
— Граф, вы подлец! Ты меня познал два раза и теперь обязан жениться на мне!
Виктор закашлялся дымом и выронил только что прикуренную сигарету.
— Ага, сейчас, только кольцо найду. Собирайся!
— В ЗАГС? — девушка вскочила и обвила руками шею своего возлюбленного.
— На работу! Я к себе, ты — к себе!
Следователь освободился от объятий, влез в джинсы, которые валялись возле кровати и, подойдя к окну, отдернул занавески. На улице было еще темно, хотя рассвет уже не за домами. Виктор посмотрел на часы.
— Кошмар… Голова треснет сейчас.
— У меня тоже, — подала голос девушка.
— Я не шучу, — сказал Воронцов, поднимая с пола футболку. — Мне надо на работу.
— А можно я с тобой пойду?
— В тюрьму?! — удивился следователь. — За аморальное поведение могу пристроить.
— Шоб тобэ пэрэкосыло, русиш швайн!
Силиконовая красотка подхватила со стула бурку, буденовку, влезла в сапоги и, прогромыхав по коридору, громко хлопнула дверью, оставив Виктора одного.
— Мы что, опять в «Шалаш» заезжали? Ничего не помню, — вздохнул Воронцов.
— Когда же отпуск?! Уеду к дяде в Кисловодск, и гори все оно синим пламенем!
Надев кобуру с новеньким «Маузером» и потертую кожаную куртку, сотрудник Имперского сыска покинул свое однокомнатное жилище и вышел в ночь. Ему сильно хотелось спать и пить, голова трещала по швам, но… Долг превыше всего!
Подворотню огородили красной лентой с надписью
«Не входить! Место преступления!».
Весь переулок кишел полицейскими. Солнце уже поднялось над крышами домов и пиками башен и било прямо в глаза, усиливая головную боль Воронцова, который буквально вывалился из таксомотора. Он чтил уголовный кодекс и поэтому не садился за руль в нетрезвом виде. За редким исключением.
Подбежавший констебль, рыжеволосый двадцатилетний парень в канапушках, хотел уже доложить обстановку, но тут же был остановлен капитаном.
— Максим, голубчик, кофе принеси. Двойной со сливками и послаще, будь любезен, — Виктор похлопал молодого человека по плечу.
— Сию минуту! — парень скрылся из виду.
Зябко кутаясь в куртку, Воронцов подошел к группе людей, одетых в форменные кители. Тут же щелкал затвором своего цифрового аппарата фотограф, ползали на карачках эксперты-криминалисты. В центре всего этого безобразия находилось чье-то обезглавленное тело, лежащее в подсыхающей луже крови.
«Какой осел по ночам бродит в этих переулках?!».
— Чего меня вызвали, Максим? Других следователей кроме моей персоны нет? — спросил Виктор, принимая из рук констебля высокий стакан с кофе и пару одноразовых медицинских перчаток.