Абсолютный холод

– «Двухсотый»? – переспросили в Москве. – С огнестрельным в спину?! У вас точные сведения?

– Так точно.

– Где они сейчас? Я о наших товарищах!

– Полста восьмой, группа находится на нашем законсервированном объекте.

– Где именно?

– Одно из строений в квадрате Браво.

– Там еще есть кто-нибудь из ваших… наших людей?

– Так точно. Группа спасателей из четырех человек.

– Понятно… Какова реакция местных? Какая-нибудь информация об этом ЧП уже имеется?

– Нет, местные молчат. Возможно, они не при делах. Не исключаем, что действовала третья сила.

– Третья сила, значит? – На другом конце линии установилась тишина. – А кто-нибудь еще пострадал? Кроме нашего?

– Наши говорят, что стрельба велась в воздух. Исключительно в предупредительных целях.

– Понятно… Еще такой вопрос. Удалось проверить хоть один тайник?

– Так точно. Первый по счету. Но там обнаружили лишь входной стикер. Возле этого места наших как раз настигла группа на скутерах…

– Так, так… Если стрельба велась в воздух, то как так получилось, что убит… наш товарищ?

– Я говорил, Полста восьмой, именно о наших… О том, что наши стреляли в воздух. Доложил то, что они сами сообщили… Какие будут распоряжения?

– Минутку…

Эта «минутка» растянулась едва ли не на десяток минут. Наконец мужской голос в трубке сказал:

– Как у вас с погодой, Баренцбург? Вертушку сможете выслать на объект Браво?

– Так точно! Погода несколько улучшилась…

– «Несколько улучшилась» или «летная»?

– Я уже предупредил пилотов, чтобы они готовили вертолет. Командир борта сказал, что погода позволяет работать.

– Добро, я понял. Значит, так. Высылайте борт и снимайте наших оттуда! Всех заберите, включая «двухсотого» и тех четверых, что находятся там!

– Будет сделано!

– Теперь самое важное…

– Слушаю, Полста восьмой!

– Никого из ваших – и наших – там, в Нордфьорде, не было! Позиция по данному вопросу такая: «Ничего не знаем. Ничего не видели. Наших людей там не было».

– Понятно.

– Сами эту тему пока вообще не поднимайте. И о том, что было этой ночью, – никому ни слова! Я доходчиво говорю?

– Так точно, Полста восьмой.

– И последнее… Как только мы проанализируем эту вновь сложившуюся ситуацию, получите новые инструкции. Без этих новых ЦУ ничего серьезного не предпринимать. До связи, Баренцбург! Отбой.

ГЛАВА 7

8 марта

В офисе помощника сиссельмана по туризму, открывшемся для приема посетителей лишь после полудня, образовалась небольшая очередь. В деревянном строении, чьи стены выкрашены в цвета норвежского флага, тепло, сухо, пахнет ароматизаторами и – чуточку – талым снегом. Самого помощника на рабочем месте нет. Прием ведут две женщины – они-то и заправляют здесь всеми делами.

В коридоре вдоль стен расставлены стулья. Здесь же, у входных дверей, подставка для обуви и ящичек с комнатными тапками и шерстяными носками. Для тех, кто в первый раз на архипелаге, некоторые обычаи, да и сам местный уклад жизни, могут показаться странными. Но это только поначалу. Здесь, в Лонгйире, принято заботиться и о себе, и о ближних. Так, например, человек, придя в бар, отель или даже офис, имеет возможность не только снять верхнюю одежду, но и переобуться: тапочки и сухие шерстяные носки найдутся для каждого посетителя.

Первыми в комнату, где работают администраторы отдела, проследовала небольшая, из трех человек, компания. Это были норвежцы, прилетевшие вчерашним рейсом из Осло. Двое молодых людей, которым едва за двадцать, и с ними девушка с выкрашенными в кислотные цвета волосами и пирсингом примерно их возраста. Судя по снаряжению, которые привезли из Осло эти ребята, они сноубордисты, фрирайдеры, любители прокатиться по девственному снежному склону. Где-где, а на архипелаге такие возможности имеются практически круглый год.

Молодые люди пробыли в кабинете примерно четверть часа. Судя по их кислым лицам и чрезмерно частому употреблению словечка «fuck» и производных от него, они были расстроены результатами собеседования.

Настала очередь двух мужчин, прибывших в Лонгйир тем же рейсом из Осло. Одному из них около тридцати пяти лет. Сухощавый, жилистый, чуть выше среднего роста, славянской внешности, носит аккуратно подстриженные усы и бородку. Другой заметно выше ростом и плотней своего спутника. Ему двадцать семь, на лице трехдневная щетина. Они прошли пока лишь первичное оформление в офисе сиссельмана и первую свою ночь на архипелаге провели не в палатке, как рассчитывали, не за пределами человеческого жилья, как им хотелось бы, а в одной из местных гостиниц.

Эти двое еще раньше сняли свои дохи и меховые шапки, оставив верхнюю одежду в предбаннике. Младший просунул голову в дверь. Широко и как-то даже радостно улыбнулся, словно увидел родню или подружку…

– God dag! May I come in?

– Проходите! – сказала по-русски молодая женщина. – Здравствуйте! Вы ведь из России?

– Э-э… Приятная неожиданность! – Парень улыбнулся во все тридцать два зуба. – Меня зовут Алексей.

– Виктория. Присаживайтесь… Вот сюда, на этот стул.

Алексей подошел к столу, за которым сидела женщина лет тридцати. У нее гладкая прическа, очки, косметикой она почти не пользуется, внешне напоминает учительницу начальных классов. На женщине темный пиджак поверх белой блузки и темные же брюки. На лацкане пиджака закреплен значок с гербом: на голубом фоне комбинированное изображение щита с очертаниями архипелага, венчающееся изображением макушки планеты и надписью поверху полукругом SYSSELMANNEN. На нагрудном кармане бейдж с фотографией и указанием фамилии и должности на двух языках, норвежском и английском

VICKTORIJA PEDERSEN

Konsulent Administrasjon

Визитер вытащил руку из-за спины. Улыбаясь, протянул букетик фиалок местной администраторше-норвежке. Потом, как фокусник во время сеанса, достал откуда-то – как показалось, из воздуха – еще один букетик и вручил его русскоговорящей женщине.

– С праздником, фрёкен Виктория! Вы очаровательны… Примите этот скромный букетик в день Восьмого марта!

– Это мне? – Женщина бросила на него чуть удивленный взгляд, но все же взяла фиалки. – Вообще-то здесь не принято праздновать Восьмое марта… Но все равно спасибо. И кстати, я не «фрёкен», а «фру».

– Эх, повезло же кому-то! И почему я не встретил вас раньше, фрё… фру Виктория?.. Счастливчика, как я понимаю, зовут херр Педерсен?

Парень сказал это с такой открытой широкой улыбкой и таким располагающим тоном, что администраторша, казавшаяся до этого момента строгой и неприступной, вдруг и сама заулыбалась.

– Вы не ошиблись. Фамилия мужа – Педерсен, и он работает старшим менеджером в офисе сиссельмана.

– Рад знакомству, Виктория. Должен сказать, вы превосходно говорите по-русски.