Абсолютный холод

– Уже спрашивал… Всё закрыто. И направление на норд-ост – к Земле Олафа Пятого… И на норд-вест к другому берегу и далее… И далее к Земле Диксона.

– Вас понял. Возвращайтесь в поселок!

– Принято, Гранит! Следуем обратно в Пирамиду…

Старший мурманской группы спрятал рацию, поправил верхнюю – совмещенную с очками – маску, надел поверх перчаток прикрепленные на резинке краги. Вдвоем с коллегой они повернулись и пошли по оставленному полозьями следу к ангару, до которого от того места, где они стояли, было около полукилометра.

– Какая наглость! – процедил старший. – Шагу нельзя сделать без высочайшего волеизъявления! Сиссельман слишком много на себя берет.

– Сам удивляюсь, что за муха его укусила! – подал реплику коллега. – Я Ингермана давно знаю… Он мужик осторожный. И по одной лишь своей прихоти, без команды сверху, вот так себя вести… провокационно, я бы сказал, он бы не стал. Обложили норги! Глаз не спускают.

– Ну, с этим пусть дипломаты разбираются. Думаю, им будет что предъявить. А вот то, что обложили… То, что не дают нам никому шага сделать влево или вправо… Это тоже заставляет о многом задуматься.

– Да, подозрительно как-то…

Чуть не доходя до площадки, где под навесом укрытая вдобавок брезентом стояла пострадавшая во время пожара техника, они остановились.

– Андрей Юрьич, лично я не верю в версию «межличностного конфликта». Не верю в то, что Голышев и Пинчук могли напиться и что потом между ними случилась якобы какая-то разборка, приведшая к таким вот последствиям. Местный сотрудник кивнул в сторону подзалатанного на скорую руку ангара. – И в другое не верю: что пожар мог случиться из-за неосторожности кого-либо из этих двоих.

– Ты их ведь хорошо знал, Дим Димыч?

– Более чем! Это же настоящие полярные волки! Тут, на Шпице, достаточно провести с человеком пару-тройку месяцев бок о бок, чтобы проявились все его качества – и плохие, и хорошие.

Мурманчанин покачал укрытой капюшоном головой.

Он обладал несколько большей информацией, нежели его местный коллега, но не имел права сообщать – даже такому надежному и проверенному человеку! – ту часть сведений, которыми его снабдили. И не мог открыть все карты, озвучить некоторые из тех инструкций, что были им получены накануне командировки в эти хорошо знакомые ему по прежним поездкам и кое-каким служебным делам края…

– А что про Пинчука скажешь?

– Трудолюбивый, опытный, исполнительный. Старательный, я бы сказал. Характер у него спокойный. Ну, немного как бы себе на уме…

– Это можно про каждого сказать. Как у него складывались отношения с Голышевым?

– Рабочие отношения. Никаких конфликтов, никаких непоняток, тем более ссор, насколько мне известно, между ними не было.

– Что по части выпивки?

– Да у нас тут практически сухой закон. Разве что граммов сто-двести по особому случаю – праздник там какой или день рождения.

– Спирта полно…

– У нас с этим строго. Все сотрудники предупреждены. Если будет замечен в распитии – контракт прерывается. Сразу под зад и за свой счет – на материк. А Голышев так вообще, сколько его помню, редко когда рюмку поднимал.

– Что-то не вяжется, Дим Димыч! Ни в случае с пожаром, ни с исчезновением Пинчука. Тем более никак не вяжется с тем, что произошло с нашими двумя ребятами…

– Это вообще трагедия. Жаль мужиков.

– Да и сами норги что-то ведут себя подозрительно. Фактически обложили нас в поселке.

– В принципе можно положить с прибором на все их заявления и ограничения. Согласно Договору от двадцатого года, у них нет полной юрисдикции над островами. Однако не все так просто…

– Вот именно. Сразу возникает куча всяких «но». Можно легко наломать дров… Такого наворотить, что дипломаты будут все ближайшее десятилетие разгребать. Мы должны и эти вот моменты учитывать. Есть четкое указание – «не поддаваться на провокации» и не привлекать повышенного внимания тех же местных властей к тому, что здесь произошло.

– Иными словами, не гнать волну. Мне об этом баренцбургское начальство сказало. И сам консул строго-настрого предупредил, чтоб я и мои люди вели себя с норгами «дипломатично». Но они, то есть норвежцы, удивляют.

– Да просто внаглую следят за каждым нашим шагом! И, уверен, – прослушивают даже наши переговоры в УКВ-диапазоне.

– Сам не пойму, зачем это им? Чего это они так возбудились? Из-за полярного медведя, якобы убитого одним из наших?

– Видать, рыло в пуху! Или знают что-то такое, чего покамест не знаем ни мы с тобой, ни наше начальство. А медведь… – Мурманчанин махнул рукой. – Этот лишь повод. Такой своеобразный casus belli, повод для инициации конфликта, который, допускаю, может быть кому-то выгоден…

Они так же неспешно, дожидаясь возвращения сотрудников, посланных сразу по двум направлениям для рекогносцировки и прояснения планов местных «заклятых друзей», прогулялись к двухэтажному кирпичному строению генераторной. Если не переменится погода и начальство не сгенерирует новые инструкции, то около двух пополудни из Баренцбурга прилетит вертолет. Он доставит сюда, в Пирамиду, четверых сотрудников, которые останутся здесь и будут находиться в поселке вплоть до прибытия инспекционной комиссии. Уже известно, что в конце марта сюда наведается первый замглавы треста «Арктикуголь» и еще какие-то шишки. Эта поездка и прежде стояла в планах руководства. Но теперь, после двух ЧП кряду, как самому этому законсервированному поселку, так и в целом «русскому» Шпицбергену, надо полагать, будет уделено особое внимание…

Всех остальных, включая прибывших из Мурманска под видом – и под прикрытием – команды МЧС и сотрудников Следственного комитета офицеров Главного разведуправления, тот же «Ми-8МТ» должен взять на борт и обратным рейсом доставить в Баренцбург. Мероприятия по розыску пропавших без вести Пинчука и Кривцова в сложившейся обстановке и с учетом метеообстановки решено – кем-то вышестоящим – «на время приостановить»…

Дверь, как здесь водится, была не закрыта на ключ, но подперта деревянным брусом, подставленным под дверную ручку. Они вдвоем, пройдя через предбанник, ступили в помещение генераторной. Именно здесь, в этом строении, по договоренности с норгами, размещались все эти дни, с двадцать восьмого февраля и по нынешнее утро, те волонтеры, что участвовали в розыске двух пропавших русских (хотя, стоит уточнить, в самом поселке Пирамида и его окрестностях надеялись обнаружить – живого или мертвого – одного лишь Пинчука).

В помещении царила идеальная чистота. Ни одной бумажки на полу, ни одной смятой упаковки, ни одного окурка или иного постороннего предмета…

– Норги даже специальные биоконтейнеры и растворяющиеся биопакеты с собой возят, – буркнул Дим Димыч. – Они просто помешаны на чистоте и экологии! И нам постоянно выговаривают, что вы, русские, мол, не бережете местную природу… Типа, гадим тут повсюду.

– Кое-какие их привычки неплохо бы и нам перенять, – сказал мурманчанин. – Я прошлым летом с ребятами был на Земле Франца-Иосифа. Ну так там все изрядно загажено. Одних только бочек, и порожних, и с горючкой, несколько тысяч брошено. Еще при царе Горохе завезли уйму всякого оборудования… Все это хозяйство лежит под открытым небом и ржавеет. А уж про биотуалеты, как у норвегов, нечего и заикаться. Хотя бы то дерьмо, что завезли за годы «освоения Арктики», после себя прибрали…