Абсолютный слух. Счастливчик Майки

— Куда опоздали?! — Заволновалась Маша.

— В счастливую жизнь, конечно! — Расхохотался мистер Браун. Нет, без шуток, во времена моей молодости, Девчонка на ферме, засидевшаяся в невестах до шестнадцати, считалась уже староватой!

— Но, мне всего четырнадцать! — Возмущенно воскликнула Маша.

— Значит, вы никуда не опоздали! — Расхохотался старый юморист.

— Он так шутит — пояснил я Маше.

— Ну, а если без шуток, — сходу, переключился мистер Браун, на серьезный разговор — Наша примадонна, должна явиться на сцену завтра в двенадцать, если не явится, значит, у вас будет прежняя солистка. Если она окажется не способной, вложить хоть чуточку души в свое пение, значит у вас будет прежняя солистка. Я, конечно, на многое способен ради друга, но не за чужой счет! Вы, лучшая команда в этом конкурсе! Всегда, буду рад, видеть вас у себя в клубе! Ну и юную леди тоже. В дневное время разумеется. Все о делах больше не говорим! Мисс Кендал, хотите мороженного?

— А, бокал шампанского можно?

Браун с сомнением посмотрел на меня.

— Один бокал можно, — сказал я — мне только мороженное, я за рулем.

Ну, не будет ничего Машке с одного бокала! Это же, ей ради престижа надо, а не ради пьянства, как же, при случае скажет небрежно: «Классное шампанское подавали в ночном клубе!».

Девушка заботится о своей репутации! Браун сделал знак официантке и когда она подошла сказал:

— Один бокал нашего лучшего шампанского! И мускатное мороженное на всех! — весело сказал он.

Нам моментально все принесли, я не торопясь ел мороженное, давая Маше время насладиться букетом напитка.

Маша отпивала из бокала понемногу, забавно причмокивая губами.

— Вкусно? — Иронично поинтересовался мистер Браун.

— Хорошее шампанское, — сказала Маша одобрительно.

«Юная леди разбирается в винах», — сказал Браун уважительно, глаза его при этом лучились насмешкой — это «Дом Периньон» пятьдесят восьмого года, рад что сумел угодить!

— Спасибо, — сказала Маша, замахнув оставшуюся половину бокала и двигая к себе вазочку с мороженным — действительно, очень приятное шампанское!

«Эх, знала бы Машка, — подумал я — что ее кружевные трусики на которые она целый год копила, стоят значительно дешевле того, что она только что, так лихо, по гусарски выпила!». Вопрос денег меня не волновал, было у меня при себе три сотни, если не хватит, пусть запишут на мой счет. Браун в курсе, что я вполне платежеспособен. Несмотря на то, что мы ели холодное мороженное, щечки у Маши раскраснелись. Когда мы доели, я специально не торопился чтобы покончить с порцией одновременно с Машей, Браун спросил:

— Хотите еще, что — нибудь?

— Нет, спасибо, — сказал я — мы наелись, сколько мы должны клубу?

— Никаких долгов, — заверил меня мистер Браун — все за счет заведения! Приятно, иногда посидеть с молодежью.

— Нам, тоже было очень приятно! — Заверила Брауна Маша.

— Да, это так, но теперь нам пора идти — добавил я сожаления в голос.

— Пора, так пора, — сказал мистер Браун — завтра в двенадцать, ты должен быть на сцене!

— Я помню, — заверил я его — немного пораньше приду, на всякий случай.

Я подхватил гитару, прислоненную к ограждению галереи, и мы с Машей под ручку стали спускаться по лестнице.

Рэйчел появилась на сцене без опоздания, я скучал уже минут десять и честно говоря, надеялся, что она не придет. Сомневался я теперь, что польза от ее участия может перевесить, негативные последствия. У Джени не такой сильный голос, но у нее есть опыт, она знает, как «завести» толпу. У Рэйчел голос намного сильнее, но она совершенно не способна увлечь зал. Сдается мне, что она думает только о себе, даже, когда поет для других. Я встретился с ее холодным взглядом, и она сказала:

— Ну, что же, давай посмотрим, чему яйцо может научить курицу!

— Сценическому искусству учатся долго, всю жизнь! Я не смогу тебя ничему научить, времени совсем нет! Есть только одна возможность, если у тебя хорошая память, попробуй скопировать мои интонации, когда я буду петь с тобой. Придется очень постараться! Врать мистеру Брауну я не буду, если я увижу, что твое пение снизит рейтинг группы, я ему так и скажу и у нас будет петь прежняя солистка.

— Да, что не так с моим пением?! Я пою правильно!

— Да ты поешь, точно по нотам, но тебе дела нет до тех, кто тебя слушает! Запомни раз и навсегда! Те, кто тебя будет слушать, они за это деньги заплатили! Ты еще на сцену не вышла, но уже им должна! Ты должна из кожи вылезти, но спеть так, чтобы зрители были от тебя в восторге! Восторг зрителей — вот твоя основная цель! А, ты поешь так, словно осчастливила всех, одним своим появлением.

На реакцию зрителей тебе плевать! Ты никогда не станешь звездой! Зритель твой главный судья и господин. Ты служишь именно ему! Вот когда завоюешь сердце толпы, вот тогда, ты станешь звездой! А пока просто пойми, зритель главный, без него ты никто! А он без тебя, вполне может обойтись. Равнодушие к зрителю — это преступление! Там, в зале, не все умные, о твоем равнодушии они могут не догадаться, но то, что их обманули дойдет даже до самого тупого, второй раз платить, чтобы тебя послушать, никто не будет! Без обид. Теперь, давай, просто работать! Нам за это деньги платят! Мы пели дуэтом шесть часов, поначалу я чувствовал ее обиду, когда я ее останавливал и обращал ее внимание на интонации при пении, но потом до нее все же дошло, что я, действительно, пою лучше нее. Ретивое взыграло и она, попыталась меня превзойти, но это было не просто, у меня был опыт двух жизней, а нее только желание. Но петь она стала значительно лучше. Она уже не была равнодушной, азарт и желание меня превзойти, добавляли жизни в ее пение.

— Все, на сегодня хватит, — сказал я на исходе шестого часа, не хватало мне еще голос сорвать — завтра, встречаемся здесь же, в двенадцать, прогресс есть, но нужно еще поработать! Привыкай к мысли, что ты работаешь на зрителя и его восторг — это твой успех!

Я ушел не прощаясь, пусть разозлится, может это на пользу делу пойдет.

На следующий день, мы опять встретились на сцене, теперь она на меня смотрела по — другому. Пренебрежения в ее взгляде больше не было, был вызов. Я решил, что петь дуэтом больше не имеет смысла. Мы пели по очереди, сначала я показывал, как нужно петь, потом она пыталась спеть лучше меня. Естественно, какое — то время, я был для нее зрителем, и она поневоле пыталась произвести на меня впечатление. Как раз этого я и добивался, если сумеет переключится, начнет производить впечатление на зрителей, то все у нее получится! Мы занимались четыре часа, и я понял, что дальше заниматься нет смысла, большего дать я ей не мог.

— Все, я сделал все, что мог, — сказал я с облегчением — дальше, все зависит от тебя. Сумеешь в финале спеть так, как сегодня и победа нам обеспечена! Твой первый шаг к славе будет сделан! На меня ты произвести впечатление сумела, сумеешь произвести впечатление на зрителей и жизнь твоя круто изменится! Хочешь стать звездой? Постарайся, добейся симпатии зрителей! Всего хорошего! Увидимся в финале.

— Я повесил свою акустическую гитару на плечо и покинул Рэйчел перехватив напоследок ее растерянный взгляд. Мысли мои были уже далеко отсюда, надо к Машке съездить, завтра свободный день, надо свозить ее куда ни будь.

Когда я пришел домой, в почтовом ящике обнаружилось еще шесть конвертов из Библиотеки Конгресса. У меня их уже штук двадцать скопилось, надо ехать в банк оплачивать счета разового сбора. Заодно и легенду поддержать, типа, ячейка мне, только для документов нужна. Время подходило к одиннадцати, было уже темно. Засиделись мы с Машей, но как ее не поддержать в критические дни? Послезавтра все должно закончится. Ну, это она так считает, ей виднее. Никуда она ехать не хотела, хотела, чтобы я был рядом, так целый вечер и просидели в обнимочку. Завтра свободный день, надо съездить в банк, потом в центральный Нью — Йорк, поискать необходимую литературу и справочники, а вечером конечно к Маше, поддержать хотя бы морально, ничем другим я ей помочь не смогу, против природы не попрешь. Я подошел к двери, вытащил ключи из кармана и открыл замок. В доме стояла вязкая тишина. Отец недолго отдыхал, сегодня утром он ушел в рейс. Я прошел в свою комнату, кинул конверты на письменный стол. Тут уже скопилась небольшая горка конвертов. Надо Крису позвонить, я свое дело сделал, пусть теперь другие помучаются. Я набрал номер, после трех гудков трубку сняли.