Абсолютный. Часть 1. Парадизар
Шрифт:
– Рассчитывала на это.
– Не буду судить тебя за это. Будем считать, будто это была одна из последних капель твоей детской наивности. В конце концов, тебе всего лишь восемнадцать. – Она ничего не ответила на это. Похоже, её даже не задело моё высказывание о её возрасте, хотя прежде она всегда проявляла реакцию именно на подчеркивание мной её юного возраста. Мы немного помолчали. А потом мои мысли зашевелились. – Ты сказала, что якобы должна была затащить Яра в свою команду, как затащила меня. Что это значит?
– Да, думаю, ты должна это знать. Раз уж выжила… – она немного покусала губы. – В самом начале, когда я протянула
– Не понимаю…
– Если бы Яр вытащил длинную соломинку, первым делом он забрал бы себе тебя уже только для того лишь, чтобы разделить тебя со мной. Все прекрасно понимали это. Я держала соломинки. И я подтосовала результат жребия. На самом деле Яр вытащил длинную соломинку, просто я удлинила свою за счет заранее сделанного залома.
– Где ты этому научилась?!
– В Руднике.
– Поверить не могу, что ты пошла на это!
– В самом начале я думала, что решилась на нечестную игру ради тебя, якобы в порыве благородного стремления спасти тебя из того дерьма, в котором все мы оказались. Но сейчас я понимаю, что, скорее всего, в какой-то степени я обманом забрала тебя в свою команду и ради себя тоже.
– И ты до сих пор молчала об этом?!
– Но, знаешь, украсть у всех из-под носа лук – это сверх. Я бы, может, не смогла бы.
– Нет, ну это я точно делала только ради тебя – не ради себя.
– Брось, я прекрасно знаю тебя, эгоистка. Ты была в моей команде. Лук нужен был и тебе тоже.
– Он всем нужен был. Но крала я его только для тебя. Не оставила же я его в итоге себе.
– Это было бы неразумно. У тебя руки кривые.
– Ну, знаешь, к тому времени я стреляла уже вполне приемлемо.
– Приемлемо, – она насмешливо фыркнула. – Приемлемо равно посредственно.
– Ты уже поняла? – повела бровями я.
– Поняла что?
– Что мы привыкли друг к другу. И даже не пытайся соврать мне или себе. Я видела, как ты рыдала надо мной в последние минуты нашего пребывания в Конкуре.
– Не ври. Ничего ты не видела. Ты была в полной отключке.
– Когда ты ушла дрыхнуть в свой номер сразу после того, как тебе пообещали казнить меня именно за такое поведение…
– Всё ещё точишь на меня зуб за это?
– Нет. Просто к слову пришлось. Так вот, тогда, когда ты ушла дрыхнуть в свой номер сразу после того, как тебе пообещали казнить меня за такое поведение, – мы обе одновременно ухмыльнулись. Я продолжила. – Фло начал показывать нам самые “яркие” кадры из Паддока и Конкура. Так что то, как ты рыдала над моим пронзенным рапирой телом, видела не только я. Ещё видели Абракадабра, Вывод, Нэцкэ, Сладкий, Фло, штат прислуги плюс весь Парадизар.
– Добить меня хочешь? – оскалилась в кривой улыбке Дикая.
– Иногда. Например вчера. Но не сейчас.
Она заулыбалась чуть помягче.
– Просто у меня никогда не было таких… Связей. – Она так и не сказала этого пугающего её слова. Заменила “подругу” на “связь”. Мне стало досадно. Как и всегда по этому поводу. – Нет, конечно, в моей жизни были очень близкие люди… К примеру, Теона. Мы с ней вообще родственные души. Или Клэр, моя названная сестра. С ней я, конечно, далеко не родственная душа, однако всё же связь между нами сильна. Но на этом всё.
– Теперь на этом не всё.
– Да, теперь ещё ты появилась. Довольна?!
– Довольна!
– Замечательно!
– Замечательно!
Мы обе резко замолчали в полусердитом состоянии. И вдруг меня пронзило озарение. Настолько внезапное, что я, глядя себе под ноги,
замерла с широко распахнутыми глазами и со слегка приоткрытым ртом:“Сначала ты потеряешь всё. Но потом, через тяжкие испытания, вернёшь себе половину от всего. И обретёшь. Несомненно обретёшь больше, чем потеряешь. Ты почувствуешь и переживёшь настоящий холод. Такой лёд способен обратить сердце в камень. Ты потеряешь полноценный кусок жизни, но взамен проживёшь столетия. Ты встретишь дикого зверя, который проведёт тебя через тёмный лес. Этот зверь станет для тебя ценным и ты со временем тоже сможешь обрести ценность в его глазах. Ты увидишь три буквы “Т”.
И самая первая поэзия в Паддоке, услышанная мной от Дикой:
“Глаза. Смотри мне в глаза.
И песню дикую пой.
Дотрагиваться моей кожи нельзя.
Только взглядом. Только душой.
Взгляд мой. Только мой –
больше ничей.
Пой ему дикую песню – пой.
Я дикой породы зверь.
Я ветер. Я солнце ночи.
Не кричи,
тебя никто не спасёт.
Одно спасение: сама отпущу.
Тот, кто мне дикую песню поёт –
не погибает.
Не молчи.
Отпущу – отпущу…
Может да, может нет.
Как того сама захочу…
Ну что, привет?”.
Я резко, через плечо посмотрела на спокойно молчащую Дикую, сидящую от меня на расстоянии вытянутой руки. Она смотрела на небо с запрокинутой головой и лишь перевела на меня взгляд.
– Так это ты дикий зверь! Не Конан! – на одном дыхании выпалила я. – Теперь всё стало таким понятным! – я непроизвольно запустила пальцы в свою густую шевелюру. – Почти всё… Непонятно ещё что за три “Т”.
– Постепенно крыша едет, да? – совершенно спокойным тоном поинтересовалась
Дикая.
Дикая! Она ведь Дикая! Как я сразу не поняла, не вспомнила про этого дикого зверя?!
– Ладно, я и вправду сильно переживала из-за мысли о том, что тебя не стало, – явно поняв меня неправильно, решила слегка потушить мой пыл Д-И-К-А-Я. – Но мне не стыдно, понятно? Ты бы тоже переживала, если бы такое произошло со мной…
– Конечно-конечно… – я продолжала ошарашенно смотреть перед собой, всматриваясь в ночную темноту.