Ацтек

— Ты можешь прочесть это? — спросил незнакомец. — Я забыл упомянуть, что Микстли может прочесть некоторые простые вещи, выказывая при этом изрядное понимание, — вставил Красная Цапля так, как будто он сам учил меня искусству письма.

— Да, мои господа, — ответил я. — Я могу это прочесть, тут написано, что…

— Неважно, что тут написано, — прервал незнакомец, — ты лучше скажи мне, что означает этот утиный клюв?

— Он означает, мой господин, ветер. — Дальше? — Ну, в сочетании с другим изображением, с опущенными веками, знак этот означает Ночной Ветер. Но…

— Да, юноша? Говори! — Но если мой господин извинит меня за дерзость, никакого утиного клюва среди этих знаков нет. Это труба ветра, через которую бог…

— Достаточно. Незнакомец повернулся к Красной Цапле: — Он нам подходит, господин правитель. Стало быть, твое разрешение получено?

— Ну конечно, конечно, — сказал Красная Цапля услужливым тоном, после чего обратился ко мне: — Ты видишь перед собой господина Крепкую Кость, Змея-Женщину самого Несауальпилли, юй-тлатоани Тескоко. Господин Крепкая Кость привез для тебя личное приглашение Чтимого Глашатая жить, учиться и служить при дворе Тескоко.

— Тескоко! — изумленно воскликнул я. Мне в жизни не доводилось бывать ни там, ни в других поселениях страны аколхуа. Я никого там не знал, и вряд ли хоть один ее житель слышал о моем существовании. А уж паче того сам Чтимый Глашатай Несауальпилли, правитель, властью и могуществом уступавший лишь одному Тисоку, юй-тлатоани Теночтитлана. Мое удивление было столь велико, что я, позабыв об учтивости, выпалил:

— Но почему?

— Это не приказ, — отрывисто произнес Змей-Женщина Тескоко. — Тебя приглашают, так что ты волен согласиться или отказаться. Но тебе не следует расспрашивать о причинах.

Я промямлил неуклюжее извинение, но тут на помощь мне пришел сам владыка Красная Цапля.

— Прости этого юношу, мой господин. Не сомневаюсь, что он озадачен так же, как был озадачен я сам, узнав, что столь высокая особа удостоила своим вниманием одного из моих масехуалтин.

Змей-Женщина только хмыкнул, тогда как владыка Красная Цапля продолжил:

— Мне и раньше никто не объяснял, в чем заключается интерес твоего правителя к этому молодому простолюдину. Разумеется, я помню вашего предыдущего властителя Несауалькойотля, тенистое древо мудрости, великодушного Постящегося Койота. Я также наслышан о том, как он, изменив внешность, странствовал в одиночку по Сему Миру, выискивая людей, достойных его милости. Но следует ли его блистательный сын Несауальпилли этому благородному примеру? И если да, то что выдающегося мог он увидеть в нашем юном подданном Тлилектик-Микстли?

— Я не могу этого сказать, господин наместник. — Надменный вельможа говорил с Красной Цаплей почти столь же резко, как незадолго до того со мной. — Никто не дерзает расспрашивать Чтимого Глашатая о причинах его намерений и желаний. Даже я, его Змей-Женщина. И у меня есть дела поважнее, чем ждать, пока этот колеблющийся юнец решит, примет ли он оказанную ему исключительную честь. Молодой человек, завтра с восходом Тескатлипоки я возвращаюсь в Тескоко. Ты отправляешься со мной или нет?

— Конечно да, мой господин, — ответил я. — Мне нужно только собрать одежду, бумаги, краски. Если, конечно, мне не потребуется взять с собой что-то еще, — смело добавил я в надежде разжиться хотя бы намеком на то, почему и надолго ли меня пригласили в незнакомый город.

— Всем необходимым тебя обеспечат на месте, — заявил вельможа. — Тогда приходи на дворцовую пристань, Микстли, завтра на восходе Тонатиу, — сказал Красная Цапля.

Господин Крепкая Кость прохладно глянул на нашего наместника, потом на меня и заявил:

— Усвой хорошенько, молодой человек, что отныне солнце надо называть Тескатлипока.

«Отныне и навсегда ? — мысленно повторял я, в одиночестве возвращаясь домой. — Значит ли это, что мне теперь всю оставшуюся жизнь придется жить среди аколхуа и чтить их богов?»

Когда я рассказал обо всем домашним, отец взволнованно воскликнул:

— Ночной Ветер! Все вышло так, как я тебе и говорил, сын мой Микстли! Видно, и впрямь самого бога Ночного Ветра ты повстречал тогда на дороге! И именно благодаря ему исполнится твое заветное желание.

— А что, если им там, в Тескоко, просто не хватает подходящего юноши ксочимикуи для какого-нибудь жертвоприношения? — встревоженно предположила Тцитци.

— Какие там жертвоприношения? — усмехнулась мать. — Можно подумать, будто наш оболтус вырос писаным красавцем или исполнен выдающихся достоинств, чтобы быть избранным богами. Что-то я не припомню, чтобы такие, как он, позарез требовались для какой-либо церемонии. — Однако она и сама ничего не могла понять, и это ее страшно сердило. — Вообще-то как-то все это подозрительно. Читая всякую писанину, которая ему попадалась, да бездельничая на чинампа, наш Микстли никак не мог совершить ничего такого, что бы привлекло к нему внимание даже паршивого работорговца, не говоря уж о могучем правителе.

— Мне кажется, — заметил я, — по тому, что было сказано во дворце, и по тем символам, которые мне показали, можно кое о чем догадаться. Похоже, в ту ночь на перекрестке я повстречался не с богом, а путешественником из страны аколхуа, придворным самого Несауальпилли, который и сыграл роль Ночного Ветра. С тех пор, все эти годы, не знаю уж почему, в Тескоко не упускали меня из виду, и, судя по всему, путь мой теперь лежит в тамошний калмекактин, изучать письмена. Я стану писцом, как мне всегда хотелось. По крайней мере, — закончил я, пожав плечами, — это единственное, что приходит мне в голову.

— С той же вероятностью, сын мой Микстли, — ответил отец, — можно предположить, что ты действительно повстречал Ночного Ветра и принял его за простого смертного. Боги, как и люди, могут путешествовать неузнаваемыми. А тебе эта встреча явно принесла удачу, так что было бы весьма разумно воздать богу Ночному Ветру хвалу.

— Ты прав, отец. Я так и сделаю. Был ли Ночной Ветер причастен к этому напрямую или нет, но так или иначе мое заветное желание, похоже, скоро исполнится.

— Но это только одно из моих заветных желаний, — сказал я Тцитци, когда нам удалось улучить момент и остаться наедине. — Как могу я оставить маленький звонкий колокольчик?

— Если у тебя есть здравый смысл, ты оставишь его здесь, танцуя от радости, — заявила она с женской практичностью, хотя особого веселья в ее голосе не ощущалось. — Не собираешься же ты, Микстли, провести всю жизнь здесь, строя пустые планы вроде твоей затеи стать торговцем? Хвала богам, теперь у тебя есть будущее, причем такое, о каком большинству масехуалтин Шалтокана и мечтать не приходится.

— Но если Ночной Ветер, или Несауальпилли, или кто бы там ни было предоставили мне одну возможность, то могут выпасть и другие, даже лучше. Я всегда мечтал отправиться в Теночтитлан, а не в Teскоко. Как сказал господин Крепкая Кость, я могу отклонить это предложение. Почему бы мне не подождать другого случая?

— Потому что у тебя все-таки есть здравый смысл, Микстли. Когда я еще ходила в Дом Обучения Обычаям, наставница девочек рассказывала нам, что если Теночтитлан является могучей рукой Союза Троих, то Teскоко — это его мозг. Двор Несауальпилли — это не просто пышность и власть: там собирают сокровища поэзии, искусства и мудрости. Еще она говорила, что из всех наших земель, где в ходу язык науатль, чище и правильнее всего говорят на нем именно в Тескоко. Разве не в такое место следует стремиться человеку, жаждущему знаний? Ты должен отправиться туда, и непременно отправишься! Будешь учиться, освоишь все науки и добьешься успехов. И если тебя и впрямь удостоил своего покровительства сам Чтимый Глашатай, то кто осмелится сказать, каковы могут быть планы такой особы в отношении твоего будущего? Когда ты говоришь об отказе от приглашения, ты несешь вздор… — Голос ее упал. — Несешь вздор, причем только из-за меня!