Ацтекский вопрос

Сетования благородного дона Альберто отнюдь не были пропущены мимо ушей. Диего Колумб посочувствовал многочисленных хлопотам, пообещал поговорить с отцом и дядей, чтобы прислать больше инструментов, дополнительных работников, а также воодушевить самого де Кронеса и других испанцев звоном монет, а индейских работников… тоже не оставить без внимания. Тут, на Эспаньоле, уже все, включая самого вице-короля — хотя последнему это и сильно не нравилось — успели понять, что обращённый в рабство индеец в лучшем случае работает со скоростью черепахи, а чаще и вовсе отказывается и рукой пошевелить, предпочитая смерть. Так что, как бы многие не ворчали втихую, распространение на индейцев правил Кодекса Войны благотворно сказалось на использовании тех краснокожих, кто покорился испанской короне или же склонил голову перед Орденом Храма. Он лично видел это раз за разом, а его глаза, несмотря на относительную юность, много видевшие, обмануть было сложно.

Что до безопасности рудника, ради которой — как и на прочие места добычи золота — увеличивалось число стражников, то все было в порядке. Вроде бы в порядке, посколькуде Кронес не пожаловался, но обратил внимание на шныряющих поблизости индейцев. Вроде их зачастую даже не видно, но то особо острый взгляд увидит промелькнувший среди листвы силуэт, но уши уцепятся за не свойственные зверю либо птице звуки. А там и малый отряд, посланный специально, либо обычный патруль во время обхода прилегающих к руднику пространств находят едва заметные следы, испанцам не принадлежащие. И вот что в таких случаях думать? Обычное любопытство замирённых таино? Любопытство же, но иного рода, результаты которого передаются засевшим в горах враждебным касикам? Или это разведчики тех самых враждебных, прикидывающих, смогут ли причинить руднику серьёзный урон и каким именно образом? Ответа на этот вопрос у дона Альберто не было, да и сам Диего Колумб не мог его полностью уверить в благополучии ближайшего будущего. Лишь посоветовать быть готовым к чему угодно, да про голубей и сигнальный дым не забывать, если вдруг случится нечто необычное и особенно опасное.

Уже покинув этот рудник, Диего с тоской вспомнил о том, как умело и хорошо сумели наладить связь между городами, крепостями и вообще важными местами в империи Борджиа. И способ сей связи, в отличие от множества иных дельных и оправдавших себя новинок, секретом не являлся. Какой уж тут мог быть секрет! Большие зеркала или просто отражающие свет поверхности, расположенные на устремившихся в небо башенках и посылающие пойманный и отражённый ими солнечный свет в нужную сторону, чтоб вспышки увидели на другой такой же башне. Увидели, перевели длинные и короткие вспышки в буквы и, сложив те в слова, по ситуации, использовали на месте или же отправляли дальше, по цепочке. Просто и гениально… среди множества других изобретений как троицы Гонтенхельц-Винчи-Борджиа, так и иных, менее известных механиков, алхимиков и прочих, кому вот уже не первый год оказывалось всяческое покровительство в Риме, этом воистину Вечном Городе, сумевшем в очередной раз не просто оправиться от начавшегося было упадка, но устремиться к новым сияющим вершинам славы и могущества.

Завидно ли ему было? Самую малость, поскольку, принадлежа к роду открывших Новый Свет, ему также было чем гордиться. Пока отцом, но и собственные великие свершения должны быть не за далёкими и высокими горами! Если же…

— Красный дым! — раздался возглас одного из солдат отряда. Вижу красный дым с рудника!

Действительно, с того места, которое они не так давно покинули, вверх поднимался столб красного дыма, особенно хорошо видимый при безветренной погоде. Почему красного и откуда такая расцветка? Красный был тем цветом, что сигнализировал о нападении и просил о помощи. Касаемо же вопроса «откуда»… Из Рима шли самые разные товары, среди которых хватало и алхимических. Преимущества же подавать разноцветные дымовые сигналы успели оценить во многих местах. Красные, синие, жёлтые и прочих цветов дымы, в отличие от привычных лишь черного и белого, они многое давали умным людям. Среди конкистадоров глупцов почти не водилось. Помирали они очень уж быстро: от индейской стрелы, ловчих ям либо иных ловушек, от клыков и яда местных животных со змеями/насекомыми или по иным причинам, разным, но неизменно приводящим к печальному итогу.

— Возвращаемся, — отдал приказ Диего. — Всем быть наготове. Аркебузы к бою, ожидать нападения с любой стороны.

Пара мгновений, и вот уже отряд разворачивается, приобретая черты не обычного походного, а этакого частично боевого построения с учётом местных особенностей. Дороги на Эспаньоле никак не способствовали возможности быстро развернуться в правильный строй для большого отряда. Пришлось переучиваться, вспоминать не самые известные построения малых отрядов, а ещё придумывать новые, учитывая все более возрастающую значимость огнестрельного оружия. Ну и учиться у римлян, которые как-то за последние годы стали образцов во многих сферах бытия. Не желающих же учиться у вырвавшихся вперёд в воинских умениях ожидала или и вовсе успела постичь печальная участь. Где она, внушавшая страх Османская империя? Лишилась всех владений в Европе и не только, оттеснена по ту сторону чёрного Моря и изгнана из Средиземного окончательно. Междоусобицы, едва не закончившиеся окончательным распадом, почти полная утрата флота, обнищание и сильно ослабевшее числом и умениями войско. Мамлюкский султанат? От него осталось ещё меньше. Султан уцепился за священные для всем мусульман места, Мекку с Мединой, и в отчаянной попытке сохранить тень былой власти объявил всей христианской Европе джихад, эту священную войну, назначив себя и свой род главными защитниками ислама и хранителями святынь. Оставшиеся, порой уже обкусанные эмираты и Крымское ханство? Или трясутся в страхе перед будущим или, если правители достаточно глупы, считают, что до них из Рима если и дотянутся, то потом, когда сами они отправятся к своему Аллаху естественным путём. Про назревающие междоусобицы тщательно подогреваемые из Европы и особенно из Рима забывать тем более не стоило. Всё переменилось и уже не в пользу ислама.

Франция, в которой Авиньонский «святой престол» так и продолжал объявлять не все, но многие достижения науки богомерзкими, с которым истинно верующему христианину и прикасаться грешно? Отставание выражалось заметно даже людям с не самым острым умом. Самому сыну вице-короля казалось, что ещё немного и лично король Франции Людовик XII прикажет своему ручному Папе, чтобы тот пусть постепенно, но реформировал Авиньон. Эта увенчанная короной голова вовсе не была глупой, могла сравнить положение воинской науки в своём королевстве, в Священной Римской империи (не имеющей к Риму уже давно никакого отношения) и ещё кое в каких местах, прислушивающихся не к Риму, но к Авиньону в вопросах веры, Сравнить и сделать правильные выводы.

Мечущиеся в голове мысли не помешали Диего командовать отрядом, держа руку на биении пульса этого многоглавого и многорукого зверя. К счастью, они не так далеко ушли от рудника, чтобы путь обратно занял чрезмерное время. Вдобавок он не позабыл выслать на разведку малые отряды из тех воинов, что за прошедшее время показали себя как лучшие даже не в обычном бою, а в быстром нахождении врага среди зарослей и способностями биться с индейцами в обстановке, привычной именно краснокожим. Очень не хотел Колумб оказаться в положении, когда совсем рядом окажутся вооружённые копьями и луками таино, когда на то, чтобы прикрыться шиитами и дать упреждающий либо просто быстрый, но прицельный ответный залп не хватит времени.

И эта тактика сработала. Кстати, отнюдь не в первый раз. Отряд прошёл всего часть пути обратно до рудника, когда к Диего — уподобившись змейке, быстро и бесшумно проскользнувшей не меж пучками травы, но находящихся в походном строю воинами — пробрался один из таких разведчиков-воинов, Игнацио Лорино.

— Мы заметили их, сеньор, — и тут же, даже не дав пары мгновений на уточняющий вопрос, сам на него ответил. — Это… вроде по оружию и броне науа, даже символы из краски на лицах и одежде, но и не они. Ходят как таино, лица таино, жесты таино. Неправильно там всё!

— Много?

— Нет, — резко покачал головой вернувшийся разведчик. — Достаточно, чтобы напугать, заставить подать сигнал дымом. Но для уверенного разграбления и уничтожения всего на руднике… Не знаю, сеньор. Может, мы не всех заметили, но что узнали, то я и говорю. Клянусь врагами рая и их привратником.

Науа, которые не науа! Колумб лишь усмехнулся, поскольку после европейских военных и не только хитростей разгадывать здешние…. Нет, это не было простым делом, ведь империя Теночк успела показать, что знает толк в разного рода уловках. Однако и чем-то совсем сложным тот ход, который они сейчас сделали, не являлся.

Таино из подвластных или союзных Анакаоне племён с оружием науа. Наверняка в достаточной мере обученные, освоившиеся с оружием и обученные прибывшими наставниками. Проклятые вырыватели сердец нашли способ, как доставить своим врагам неприятности, не перемещая большое число воинов, не привлекая лишнего внимания. Его отец отдал после кубинских событий приказ внимательно следить, чтобы на Эспаньолу не проникли науа. Так они и не проникали. Почти. А досматривать многочисленные утлые лодчонки таино, на которых те выходили в как бы прибрежное плавание за дарами моря… Это было упущено. Видимо, именно в них, капля за каплей, по паре комплектов брони или пятку клинков либо арбалетов и было доставлено то, что действительно могло заметно усилить засевших в горах таино.

Уже усилило! Одно дело расстреливать и рубить по существу не имеющих брони врагов, в ответ получая выстрелы и удары из оружия, куда менее опасного для испанских доспехов. Совсем другое занятие — сражаться с подобием науа! Бесспорно, преимущество у воинов испанской короны всё равно сохранится, но уже не такое весомое. И число! Да-да, то самое число, которое заметно уменьшилось после отплытия эскадры Франциско Пинсона в сторону Тулума.

Но малое или возможно малое число нападающих! Вот что не давало Колумбу покоя. Поневоле в памяти всплывали предостережения Борджиа о том, что с тех пор, как они, европейцы, столкнулись в Новом Свете с империей Теночк, следует быть готовым к любому хитрому ходу со стороны врага, разумом не уступающим военачальникам и политикам тех же Франции или Польши.