Ад, или Александр Данилов
Шрифт:
Ему крупно повезло, что до полуночи никто не поступал и времени на контроль и помощь медсестре оказалось предостаточно.
А вот в половину двенадцатого привезли аппендицит, а следом за ним ущемлённую паховую грыжу.
Когда вернулся из операционной в отделение, обнаружил Катюшку спящей на каталке в коридоре, принёс плед из ординаторской и укрыл. Так что встретились они только утром. Когда он её нашёл, она старательно мыла пол и ничего вокруг не замечала и вздрогнула, услышав его вопрос
— Миша ночевал с бабушкой?
— Нет, я с Асей договорилась. Ты сердишься, да?
— Я ещё не понял, сержусь или нет. Хотелось бы услышать, что подтолкнуло тебя на этот шаг. Но поговорим дома. Что касается Аси… Кстати, почему ты называешь её просто Ася, она
— Какого труда? — не поняла Катя, а Данилов улыбнулся тому, что дочь ещё совсем ребёнок.
— Труда по уходу за чужим ребёнком, — спокойно пояснил он.
— Пап, почему Люда такая бестолковая?
— Ты не права, не суди людей не разобравшись. У неё просто нет опыта, его и не было никогда. Работать она не работала, только училась, потом выскочила замуж и родила ребёнка. В итоге растеряла даже те знания, которые имела. Но всё поправимо. Катюша, мне ещё смену сдавать и свои палаты пройти нужно, а ты заканчивай и беги на занятия. Я не сержусь на тебя, немного обидно, что ты приняла решение, не посоветовавшись со мной, но, наверно, у тебя были какие-то основания. Вот это мы и обсудим вечерком.
Катя выскочила из ординаторской и побежала мыть полы дальше. Спустя пару часов, перед планёркой, Данилов в окно наблюдал, как она бодро бежала по снегу в сторону медучилища. Он окончательно успокоился. Конечно, работа с дочерью в одном отделении сахаром не будет, но главное в том, что Катя сама захотела быть рядом, а это очень большой прогресс в отношениях.
Часть 31
«Всё будет хорошо». Сколько раз за свою жизнь Олег произносил эту фразу? «Всё будет хорошо», — часто повторял он с полной уверенностью, что так и будет, тысячи, десятки тысяч раз убеждал в этом тех, кто оказывался рядом, а главное, верил сам, всегда, вплоть до того дня, когда принял роды у Сони и вдруг понял, что хорошо больше не будет…
С этого момента изменилось всё. Даже любимая работа, которой он отдал жизнь, перестала приносить радость.
Что делать дальше, как жить? Как смотреть на то, как две «мамы кобры» плюются ядом и совершенно не обращают никакого внимания на крошечного ребёнка, которому больше всего на свете нужна любовь?
Было бы это с кем-то чужим, он, может быть, посочувствовал и отпустил ситуацию. В конце концов, свои понятия никому не навяжешь. Ну, попереживал бы и забыл. Но проблема случилась у него в семье. Вернее, почти у него в семье, потому что семьи в общепринятом смысле у Олега Войновича не было. Его никто не ждал дома. В хорошей, новой элитной квартире, обставленной опытным дизайнером, он жил один. Нет, не жил — ночевал. Всё своё время он отдавал работе, созданному им центру репродуктологии. Ни одна женщина не выдерживала его образа жизни. Сначала их привлекали его положение в обществе, внешность, харизма, достаток, крутая машина. Они ожидали от Олега подарков и внимания, а он ничего, кроме своей работы, не замечал. В результате все его отношения заканчивались ничем — в лучшем случае. В худшем — скандалом, слезами и обвинениями. «Потому что они не любят», — говаривала мать Олега, пока была жива. А после её смерти у Войновича остались только тётка и брат, и хоть они редко общались, но родственные чувства никуда не девались. Олег гордился Сашей — такого хирурга надо поискать! — и был уверен, что и Саша тоже гордится им.
В городе Олега называли аистом в белом халате. Его центр позволял многим отчаявшимся семьям стать родителями. К нему стояла очередь на ЭКО, люди ждали месяцами, но шли именно к нему. Даже из-за рубежа приезжали, говорили, что рука у него лёгкая и ещё что он с ангелами дружит, а они ему помогают.
Но сегодня они от Олега отвернулись.
Звонок тётушки застал
его по дороге на работу.— Олежек, сынок, ты же понимаешь, что кроме тебя у меня никого не осталось. Саша так и не берёт трубку, сколько бы я ни звонила, месяц уже прошёл. — Она вроде бы плакалась, но слова чеканила, как солдаты шаг на плацу. — Я хотела поехать к нему и объясниться. Пора возвращаться домой, мы не справляемся с девочкой. А это, в конце концов, его ребёнок! К тому же просто необходимо получить свидетельство о рождении. Все сроки ушли. Чувствую, и так придётся штраф платить.
Олег тяжело вздохнул, где-то в душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Да и Сашку надо спасать, допустить поездку матери к нему никак нельзя. Там только отношения с Катей налаживаться начинают.
— Тёть Зоя, девочку зовут Даша. Я не понимаю, чего вы ждёте, почему документы не оформляете. Саша к вам не вернётся, у него семья. Вы меня не слышите и не хотите услышать. — Олег не заметил, что светофор переключился, и чуть не въехал в затормозивший перед ним автомобиль, выругался про себя матерно, с силой нажав на тормоз. — У вас закончились деньги? — спросил тётушку.
— Можно подумать, что у меня великая пенсия… — ответила та.
— Я заеду вечером, — пообещал он. — Перед выходом с работы позвоню.
— Постарайся не поздно, я ложусь в десять, а до этого у меня моцион.
Она отключилась, а Олег долго не мог прийти в себя. Ну как можно спокойно спать рядом с орущим ребёнком?! Хотя Дашке уже четвёртый месяц, если её хорошо покормить на ночь, то она может спать спокойно почти до утра и не тревожить этих куриц.
В свой центр он входил в далеко не радужном расположении духа. Переоделся, сообщил секретарше, что до обеда у него приём, а потом он будет занят, и прошёл в поликлинику, в свой кабинет. Медсестра принесла кофе и шоколадный маффин из кофейни напротив. Олег поблагодарил и принялся изучать результаты анализов тех пациенток, кто сегодня должен прийти на приём. Кофе казался безвкусным, а маффин горьким. Из головы не шла Дашка. «Во мне проснулся материнский инстинкт», — попытался пошутить он сам с собой. Ну а как это ещё назвать, как не навязчивым чувством к маленькой девочке, которая генетически не имела к нему никакого отношения? Олег отложил в сторону результаты анализов ещё одной женщины и посмотрел на настенные часы. До начала приёма оставалось пятнадцать минут.
На результате биопсии одной из пациенток подвис и присвистнул от неожиданности. На цитологию брали соскоб в связи с дисплазией шейки матки, обнаруженной при первичном осмотре, а в результате в графе диагноз стоял плоскоклеточный рак. Так вот почему одна из врачей поликлиники отправила к нему на консультацию эту женщину — чтобы самой не сообщать далеко не радостную новость. А ведь пациентке всего тридцать один год и, судя по истории болезни, от бесплодия она лечилась последние семь лет…
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошла женщина.
— Олег Александрович, со мной что-то не то, — с надрывом произнесла она.
— Проходите, садитесь, Маргарита Николаевна. Где же вы пропадали? Мы уже решили, что вы куда-то в другое место обратиться решили. Рассказывайте.
— Вы только не ругайте меня, Олег Александрович, я и так наплакалась за последний месяц, а потом решила повторить попытку, эмбрионы же ещё остались. Как думаете, есть вероятность, что другой эмбрион приживётся?
— То есть вы уверены, что предыдущая попытка закончилась выкидышем? — Олег отбросил все мысли, что его тяготили, и с головой ушёл в проблемы своей пациентки.
Она была учительницей в школе, и её профессия определяла характер. Она знала всё, в том числе и о своём организме тоже. Олег уже просчитал, что с ней произошло, оставалось только подтвердить догадки.
— Итак, у вас началось кровотечение? Как давно? Вы в больницу обращались? Почему не пришли к нам?
— Да, вы правы, всё было. Скинула я ребёночка, а прийти совесть не позволяла.
— Маргарита Николаевна, вы уверены? Как долго длилось кровотечение? Препараты бросили принимать сразу? Месячные пошли в срок?