Ад на земле III

Боль медленно стала преображаться в наслаждение.

Она отступила, повинуясь желанию. И страх тоже отступил.

Свет стал исчезать из моей головы, и я бросилась за ним, хватаясь изо всех сил за него.

Я ослабила хватку на запястьях Рэна, и мои руки легли ему на талию, потому что теперь я боялась, что если он уйдет, то свет уйдет вместе с ним.

Под моим напором, Рэн отступил, и отодвинулся.

– Вижу тебе уже лучше, - сказал он.

В моей груди бушевали такие чувства, о которых я даже не подозревала.

Я запыхалась. К щекам прилипли волосы, и я попыталась убрать их, но пальцы не повиновались. Я прошептала:

– Зачем ты сделал это?

– Ты спрашиваешь, зачем я поцеловал тебя, или зачем я отступил?

Рэн встал, хватая меня за руку:

– Аура, это ничего не значит.

– Я знаю. – Я все еще была потрясена тем фактом, что только что я и он были близки. Я знаю, что то, что сделал Рэн, ничего не значит, и не может! Это не может ничего значить, потому что он с самого начала сказал, что не станет любить такую как я – такого монстра. А после того, что я сделала, я просто не достойна ничего, кроме ненависти.

Рэн внезапно прижал меня к своей груди, вновь проделывая это – не позволяя мне отодвинуться.

– Я говорил не о себе, Аура. Это ничего не значит… те твои чувства, - прошептал он мне в волосы. Его тело наравне с моим было теплым, и уютным, но решительный, жесткий голос парня не позволял мне закутаться в него.
– Ты не можешь ничего чувствовать ко мне, потому что это невозможно. Это влечение, что ты испытываешь - это мой свет, это он привлекает тебя.

– Мне лучше знать. – Я отодвинулась от него. Мой голос пропитался горечью, а в груди свернулось непонятное, мрачное ощущение понимания реальности. – Мне лучше знать, что я чувствую. Не говори за других людей, потому что, если есть вещи, в которые ты не веришь, это не значит, что этого не существует. Раньше я не верила ни в какого ангела судьбы, НО ТЫ НЕ ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ ИЗ-ЗА МЕНЯ!

– Тебе обидно, я понимаю…

– Ни черта ты не понимаешь, - отрезала я, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Я испытала горячую необходимость спрятаться, но прятаться было негде. Я требовательно смотрела на парня: - Зачем ты поцеловал меня, если я так противна тебе? Решил использовать меня в своем плане?

– Нет. Я сделал это, чтобы наполнить твою душу светом. Я видел, что ты готова сдаться, что ты готова пойти за Адамом, и я сделал это. Я отдал тебе свой свет, потому что только так ты могла остаться со мной.

Я отшатнулась. Догадка стремительно возникла в мозгу.

– Ты мог сделать это с самого начала? – Мой голос дрожал от ярости, я едва сдерживала себя, чтобы не наброситься на Рэна с кулаками.

– Да.

– Тогда почему ты выбрал это?! – Я развела руками, охватывая церковную комнату, со святой водой. Мои глаза наполнились очередной порцией слез. – Ты знаешь, как трудно мне было, и как больно?! Это была нестерпимая боль, моя кожа лопалась, и мое сердце кровоточило. И мое прошлое переплелось с настоящим, и от этого было еще больнее. Почему ты позволил мне пройти через это, если был другой способ?!

Из глаз брызнули слезы, и я с отвращением отшатнулась от этого человека, когда он протянул ко мне руки, желая обнять меня, утешить.

– Я знал, что ты этого хочешь. Хочешь этого поцелуя.

Я пронзительно рассмеялась:

– Ты считаешь, что ты настолько привлекателен? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ВСЕ ТОЛЬКО И ДУМАЮТ ОБ ЭТОМ?!

– Ты – да, – коротко ответил Рэн, глядя на меня с беспристрастием. – Ты хочешь этого, ты хочешь свет, что…

– Я хочу, чтобы ты замолчал. Как ты можешь… как ты смеешь говорить, чего я хочу, а чего нет?

Я схватила Рэна за рубашку, сжимая кулаки:

– Какая тебе разница, Рэн, скажи? Я знаю тебя всего лишь месяц. И этот месяц был самым тяжелым в моей жизни. Я испытала столько боли, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Это то, что знаю я. И я знаю, что я чувствую. Так скажи мне… - Рэн слышит мое сердцебиение, но никак не реагирует на него, продолжая смотреть на меня с тем же самым хладнокровием.
– Скажи мне, Рэн… почему ты продолжаешь делать мне больно? Ты считал, что я думаю лишь о тебе? Но не все равно ли тебе? Разве ты не считаешь, что любовь — это выдумка? Так почему ты не дал мне то, что я, по-твоему, хотела? Или может, ты боялся?

– Замолчи.

– И если твой страх был так силен, почему же ты сделал это сейчас?! Если бы я просто умерла, не было бы никакой войны, и тебе не нужно было вечно ходить за мной, и терпеть мои отвратительные желания!

– Замолчи.

Я резко отпустила Рэна, и сделала шаг, продолжая вопить:

– Почему ты так боишься меня? Думаешь, что я могу сделать что-то с тобой?! Ты думаешь, что моя любовь будет отравой для тебя, и она уничтожит твой свет?! ДА! И ЧТО С ТОГО, ЧТО Я ХОЧУ ЧУТОЧКУ СВЕТА, КОТОРЫЙ ВИЖУ В ТЕБЕ?! Я хочу его! Да, хочу! Я хочу хоть как-нибудь выбраться из той тьмы, в которой мне было суждено родиться, так почему же ты не можешь позволить мне этого?! Неужели ты настолько меня боишься?!

– Замолчи. – Рэн схватил меня за щеки. Но я все равно хотела показать ему все свое безумие. Пусть он видит, через что мне пришлось пройти из-за него. Он не может даже выдержать разговоров об этом.

Я мрачно закончила:

– Или, может быть, ты не хочешь, чтобы я испытывала к тебе влечение, потому что ты сам что-то чувствуешь ко мне и боишься, что мои чувства не будут искренни, что меня привлекаешь не ты, а свет?

– ЗАМОЛЧИ! – громко приказал мне Рэн, отпуская меня, и уходя. Я упала на пол, и заревела. Как мне смотреть ему в глаза, после того, что я наговорила? Как я смогу сделать вид, что между нами все по-прежнему, несмотря на то, что произошло, и что я чувствую? Разве это справедливо?! Почему я родилась такой?! Почему это должно было случиться именно со мной?!

Почему я вдруг выплеснула все это на ни в чем неповинного Рэна? Потому, что я устала. Прошло так мало времени, но я уже чувствую, что у меня нет сил. Я не должна была уходить из дома, я не должна была пытаться разыскать Табретт. Я не должна была искать Изабелль. Уже не имеет значения, что она натворила. Уже не имеет значения то, что она хотела убить меня. Потому что, если она смогла убить свою дочь, которая была простым, добрым человеком, тогда этой женщине уже ничего не страшно.

Я с трудом встала, и на ватных ногах, пошла к двери, за которой сидел Аарон. Надеюсь, когда я увижу этого малыша, я смогу вновь прийти в себя. Как и утром, когда я забрала его.

Прошло так мало времени, а кажется, что несколько лет.

Рэна нигде видно не было, наверное, он уже вошел. Я открыла дверь, и замерла на пороге.

Беспокойство меня едва не сбило с ног, чуть не лишило последних сил. Рэн стоял ко мне спиной, склонив голову, и когда я вошла, он резко обернулся. В его глазах – изумление, в руках – письмо.