Ад уже здесь

— Да-да, — буркнул Варяг. — Теперь хвостовое оперение.

— Все в норме.

— Хорошо. Какая температура воздуха?

— Минус сорок шесть. Допустимая для взлета.

— Ветер?

— Боковой. Порывистый. Четыре в секунду. Допустимо.

— Хорошо. — Варяг сделал глубокий вдох. — Так, Николай, сядь в кресло второго пилота.

Васнецов удивленно уставился на Яхонтова.

— Ты чего? Я же не умею…

— А тут и уметь нечего! — Яхонтов повысил голос. — Это как на велосипеде. Видишь табло? Спрошу скорость, назовешь цифру. Понял?

— Да, — растерянно ответил Николай, садясь в кресло.

— И пристегнись! Илья! Тоже сядь, вон кресло сзади. И пристегнись!

— Ладно. — Крест улыбнулся.

— Так! Техконтроль!

— На связи.

— Убрать людей и технику. Произвожу запуск внешних двигателей!

— Уже все убрано. Ждем.

Яхонтов снова стал колдовать над приборами. Послышался гул. Затем он стал медленно превращаться в свист. Затем в визг. И вдруг шум заполнил все вокруг.

— Запела ласточка, — улыбнулся Варяг.

— Охренеть! Здорово-то как! — раздался возглас Сквернослова снизу.

— Славик, заткнись, ты мне мешаешь! Внимание! Произвожу запуск внутренних двигателей!

Сквозь какофонию уже работающих турбин послышался гул, затем свист, затем визг и грохот двигателей усилился.

— Все нормально, Варяг, — произнес техконтроль через некоторое время. — Никаких нарушений не наблюдаем.

— Спасибо.

— Эй! Варяг! А чего мы не летим?! — послышался крик Вячеслава.

— Заткнись, говорю! Мешаешь!

Яхонтов еще какое-то время наблюдал за приборами. Чем-то щелкал. Удовлетворенно хмыкнул. Затем снова сделал глубокий вдох и медленно отвел от себя стойку штурвала, при этом плавно отпуская тормоза.

— Внимание! Режим взлетный!

— Удачи, ребята! Храни вас Бог! — послышался голос из динамика.

Затем знакомый голос Дитриха:

— Парни! Вся надежда на вас! Ждем вас в гости на обратном пути! С Богом!

Николай увидел, что все за окном пришло в движение. Сначала медленно поплыли унылые заснеженные леса. Бревна, убранные с взлетки. Собранные БАТами сугробы. Стоявшие вдоль полосы изможденные работой пленные черновики. Охранявшие их рейдеры и их машины. Скорость росла, и уже невозможно было различить детали. Огромная крылатая машина разгонялась, надрывно ревя двигателями, тянущими массивную тушу вперед по взлетной полосе. Секунды растягивались в минуты, и казалось, что этот шум и бесконечный разбег будут вечными.

— Мы взлетим когда-нибудь или так поедем? — снова донеслось из штурманской кабины.

— Заткнись!!! — заорал напряженный до предела Варяг. — Коля! Хватит по сторонам смотреть! Скорость!

— А… Двести!

— Мало!

— Двести десять!

— Мало!

— Как — мало?! Полоса вон кончится скоро!

— Заткнись!!! Скорость!!!

Ил-76 мчался под завороженными взорами людей, для которых эта картина была самой фантастической за последние годы, когда о сгинувшей цивилизации напоминали лишь руины городов и оружие, исправно делающее свою работу по уничтожению живых еще людей. Но здесь они видели самолет. И не обломки рухнувшей в тот роковой день от воздействия ядерного взрыва стальной птицы. А живой, рвущийся в полет самолет. В полет, от которого зависела судьба всех, кто еще оставался среди живых.

— Скорость!!!

— Двести тридцать пять!

— Отрыв!!!

Самолет взмыл над последними двумя десятками метров взлетной полосы. Николай почувствовал, как его желудок резко устремился вниз, и вжался в кресло. Так и должно быть?

— Высота!!!

— А где высота?!

— Да вот высота, черт тебя дери!!!

— Двадцать! Двадцать два!

— Убираю шасси!!!

— Мужики! Тут деревья! — заорал Сквернослов.

— Что — деревья!!! — заорал Варяг.

— Я вижу, как под нами проносятся деревья! Красота-то какая!

— Черт! Ты идиот, Славик! Заткнись! Коля! Скорость!

— Триста!

— Высота!

— Девяносто!

— Мало!

— А чего мало?!

— Заткнись! Скорость!

— Триста тридцать!

— Высота!

— Сто двадцать пять!

— Убираю механизацию!

— Чего убираешь?! Куда?!

— Не мешай, черт тебя дери!

Раздался гул гидравлики. Позади тихо смеялся Людоед.

— Скорость!

— Четыреста десять!

— Высота!

— Сто шестьдесят пять!

— Перевожу внутренние двигатели в номинальный режим!

— Чего? Ты кому это говоришь?!

— Я сейчас кому-то врежу!!! Не мешай!

Варяг стал прислушиваться к работе двигателей и внимательно смотреть за приборами. Пот с него лился ручьями.

— Перевожу внешние двигатели в номинальный режим, — чуть спокойней сказал он и зажмурился. Затем открыл рот и истошно завопил: — А-а-а!!!

— Что! Что такое! — Васнецов едва не выскочил из кресла, но ему помешали ремни. — Что случилось!

Из штурманской кабины вопил Сквернослов:

— Что, все?! Все, да?! Абзац?! Шандец нам всем?!

— Нет, братцы, мать вашу за ногу! Нет, черт бы вас всех подрал! Мы летим! Мы, мать вашу, летим, голодранцы вы хреновы! Мы летим!!! ЛЕ-Е-Е-ТИМ!!!

И тут он восторга разразился такой матерщинной бранью, что даже Сквернослов был шокирован. Васнецов облегченно вздохнул и, обернувшись, взглянул на Людоеда. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и тихо смеялся. Поймав на себе взгляд Николая, он прикрыл глаза и стал медленно стягивать с головы берет, вытирая им огромные капли пота на лице.

Гул двигателей стал ровнее. Он больше не оглушал после перехода в номинальный режим. Из штурманской кабины показалась голова Вячеслава.

— Твою мать, Варяг, старый ты пердун! Это мы так взлетали?! Как же мы садиться будем?!

Яхонтов расслабился, откинувшись на спинку своего кресла, и усталым, но довольным голосом произнес:

— Заткнись, Славик. Не мешай.

Огромная птица рвалась к серым тучам, венчающим небо многие годы. И быть может, впервые за эти долгие годы в небо стремилась рукотворная птица людей.