Адам и Эвелин

Адам переключил скорость, медленно отъехал от пограничного пункта и выехал на шоссе. Он поднял стекло. Через несколько сотен метров он закричал: «Получилось! Получилось!»

Вскоре после этого Адам съехал на обочину. Он открыл багажник. Катя отодвинула футболку в сторону и, прищурившись, смотрела на него. Она все еще лежала в той же самой позе.

— Давай, скоренько, это не для посторонних глаз зрелище.

Он достал коробку с черепахой. Но Катя двигалась, как на замедленной съемке.

— У меня рука затекла, — сказала она тихо и попыталась встать. Словно вдруг лишившись сил, она оперлась на Адама, который, услышав звук приближающейся машины, просто достал ее и продолжал держать на руках.

— Поздравляю! — Он поцеловал ее в щечку.

Катя ничего не ответила. На негнущихся ногах она пошла вперед и села на переднее сиденье. Адам поставил коробку на заднее и захлопнул капот.

— Добро пожаловать в Венгерскую Народную Республику. Ты слышала? Им, видите ли, мотор был интересен, игруны какие!

Адам посигналил, Катя вздрогнула. Он тронулся с места. Увидев в зеркало заднего вида микроавтобус «фольксваген», он сбросил скорость.

— Ты знаешь, а это мое, я мог бы сделать неплохую карьеру контрабандиста-любителя. Проходишь, как нитка сквозь ушко.

Адам еще раз посигналил, когда голландцы его обгоняли.

— Смотри, у них прямо глаза на лоб полезли! — Адам помахал им рукой. — Да что случилось? Что с тобой?

Слезы бежали у нее по щекам к подбородку и оттуда капали на свитер. Адам протянул ей свой носовой платок в синюю клетку. Но так как она не взяла и даже, кажется, не заметила его, он положил платок ей на колени, между наполовину сомкнутых ладоней.

16 ЖИЗНЬ ГЕРОЕВ

— Прости, — сказал Адам, — я же не знал!

Катя высморкалась в платок. Она опустила голову, словно рассматривая круглый стол и стоявшие на нем пустые чашки из-под кофе.

— Невозможно просто так захлебнуться.

— Тоже мне специалист. В реках все по-другому, а когда кругом темнотища и на спине у тебя такая тяжесть, а когда у тебя голова уходит под воду, когда тебя затягивает вниз, вот тут ты начинаешь паниковать. Чувствуешь только, что это сильнее тебя.

— Я бы ни за что туда не полез, я бы лучше сдался им.

— Когда ты туда смотришь, вглядываешься в другой берег, река кажется все уже и уже, и ты думаешь: ну давай, вперед, чем скорее, тем лучше, не раздумывай. Боишься только пограничников и собак.

Адам попытался взять ее руки в свои. С соседних столиков на них смотрели. Он подвинулся ближе к Кате.

— С этим невозможно бороться, вообще никак, тебя схватывает и закручивает, некий злой ангел, ты бессилен…

— У тебя получилось.

— Мне просто повезло.

Она вытерла слезы и потянула носом. Вдруг она прислонилась к нему, положив голову ему на плечо. Он подвинулся еще ближе и одной рукой обнял ее. Погладил по волосам, по затылку. Рассмотрел ее шею, замок тоненькой серебряной цепочки. Если бы официант пришел секундой позже, он бы, наверное, поцеловал ее, ровно в то место под застежкой, в тот выпирающий шейный позвонок, с которого он начинал снимать мерки каждой своей клиентки.

Официант положил рядом с тарелками завернутые в белые салфетки приборы, открыл банку с горчицей и, словно стараясь сделать это незаметно для других гостей, подсунул под край тарелки Адама две маленьких упаковки кетчупа. Не сказав ни слова, он удалился.

Катя вновь села прямо.

— Вот, — сказал Адам и пододвинул к ней стакан минеральной воды.

Катя отпила глоток, подержала стакан в руках, а потом залпом допила всю воду. Она снова высморкалась и положила платок в карман брюк. Адам развернул приборы и протянул их ей:

— Тебе сейчас главное подкрепиться.

— Ты куда сейчас поедешь?

— А тебе куда нужно?

— В посольство — в правильное, конечно, — в Будапешт.

— Я тебя отвезу.

Адам попытался открыть одну из краснобелых упаковок. Вновь отложил ее, вытер руки и попробовал еще раз. В конце концов он решил открыть ее зубами и начал дергать изо всех сил.

— Я не могу на это смотреть, — сказала Катя, взяла себе другую упаковку и безо всяких усилий открыла ее.

Из малюсенького отверстия Адам выдавил на сосиски немного кетчупа. Несколько брызг попало на стол.

— Ты вообще кто по профессии?

— Портной, дамский портной.

— Тебе надо бы знать такие маленькие хитрости.

— Если хочешь, я тебя с ног до головы одену.

— Вот отчего у тебя мозоль? — Она показала на большой палец его правой руки. — А я думала, ты на гитаре играешь.

Они молча ели. Адам был рад, что не поцеловал Катю в шею.

— Может, здесь и шоколадки продаются? — спросила она.

Адам повернулся в сторону буфетной стойки. Они встали. Катя прижала указательные пальцы обеих рук к стеклянной витрине около кассы.

— Детский шоколад? Детский шоколад! — сказал он и начал руководить рукой официанта при помощи кивков и мотания головой. — Kett"o! — Адам выставил вверх два пальца. Попросил еще четыре бутылки воды и расплатился.

На улице они сели на скамейку, держа в руках по упаковке шоколадок, и начали вытряхивать из них по дольке. Разворачивали одну дольку за другой и клали себе в рот: Адам целиком, Катя — откусывая по половинке.

— Что-то случилось? — спросил Адам, когда Катя вдруг перестала жевать и в упор уставилась на тротуарную плитку.

— Еще чуть-чуть, и передо мной бы вся жизнь пронеслась, как в кино.

Адам ждал, что она скажет что-нибудь еще.

— Ты хочешь сказать, ты бы захлебнулась? — спросил он наконец.

— То, что я нащупала дно, было просто случайностью. Все остальное — дело тренировки, я много тренировалась.

— Плавание?

— Гребля. Сначала на одиночке, потом на двойках, на четверках, до семнадцати лет, а потом надоело.

— Просто ты не тем видом спорта занималась.

— Я как сумасшедшая барахталась, чтоб выбраться оттуда.

— А ты вообще откуда родом?

— Из Потсдама. Я так хватала ртом воздух, что чуть без легких не осталась, а потом замерзла до полусмерти. У меня ведь все промокло, сумка пропала, ни денег, ни паспорта, ничего!