Адам и Эвелин

— Отпусти меня, пожалуйста, прекрати. Михаэль сдавил ее руку и начал опускать ее вниз, пока она не коснулась его члена.

— Пожалуйста, — сказал он, — хотя бы рука, только твоя рука.

Эвелин высвободила руку.

— Ну давай, на прощание, немножечко.

Эвелин убрала волосы с лица.

— А ты агрессивный, ты это знаешь?

— Это совсем не плохо!

— Это был не комплимент, абсолютно не комплимент.

— О’кей, пожалуйста, делай, как хочешь.

— Я и делаю.

— Ну и иди тогда, девочки и мальчики спят по разным комнатам.

— Девочки и мальчики пока что спят по разным комнатам, абсолютно точно, — сказала она и погладила рукой его член и яички. — Он ведь все равно уже уснул.

— Подожди еще.

— Чувствуешь?

— Что?

— Твои яички, они ходят.

— Ходят?

— Ты не чувствуешь? Они двигаются.

— Понятия не имею, что они делают.

— Ну видишь, мне еще и говорить тебе нужно, что они делают.

Эвелин поцеловала его в грудь.

— Лежи так, — сказала она, и потянула губами за его волосы под мышкой. — Тебе это приятно?

— Хм. Сначала мы попутешествуем, самое позднее на Рождество слетаем в Нью-Йорк, в Биг-Эппл! Или, если тебе больше захочется, в Рио, на пляж Ипанема, там на Рождество можно купаться, а волны — ты таких вообще нигде не видела! Или в Мехико. У меня в Мехико друзья.

— А в Гамбурге бывает снег?

— Почему же нет? Не такой, как в горах, но иногда все белым-бело.

— Рождественский базар в снегу — это так красиво.

— Куда захочешь.

— Мне достаточно лишь представить себе это. Мне хочется просто иметь возможность представлять себе это.

— Все гораздо красивее, чем ты можешь себе представить.

— Но ты даже не знаешь, что я себе представляю.

— А ты не знаешь, как там красиво, как красиво! У нас просто лучше и дольше живут.

— Может быть. Расскажи мне лучше еще про круглого короля и про машины, которые придумывают истории.

— Тебе нужно просто немного решимости. Ты же слышишь, каждый день у кого-нибудь получается.

— Но я не хочу рисковать, не хочу, чтобы меня поймали.

— Вот видишь, теперь он проснулся. Я же говорил. Тебе просто нужно быть ласковой.

— Хвастунишка, — сказала Эвелин, взяла свое полотенце и встала.

— Эй! Что такое?

Эвелин подошла к окну и осторожно закрыла его. Затем она разложила полотенце на половике, легла на спину, снова сложила руки за головой и улыбнулась. Михаэль подвинулся к краю кровати, потом соскользнул вниз и прижался к ней. Эвелин извивалась в его объятиях, не отрывая взгляда от теней, которые играли на стене и при закрытом окне.

29 БАБЫ

— Пойдешь с нами, Пепи? — спросила Эвелин. — Мы купаться.

Пепи сидела рядом с Адамом и листала журналы, напротив них сидела госпожа Ангьяль.

— Пепи, Эвелин задала тебе вопрос!

— Пойдешь с нами?

— Нет, я здесь посижу, — сказала Пепи и перевернула страницу.

Эвелин помахала рукой, а Михаэль, с пляжной сумкой через плечо и пледом под мышкой, воскликнул:

— Увидимся!

— Увидимся, — ответила госпожа Ангьяль, но и она больше не подняла глаз.

Эвелин пошла вперед, Михаэль — за ней. Они в молчании обогнули дом и спустились вниз, к дороге.

Вдруг Эвелин остановилась и обернулась.

— Мне так жаль, у меня просто иначе не получилось, у меня это как-то вырвалось.

— Что?

— Ты сердишься на меня?

— Я даже не понимаю?..

— За то, что я играю в эту дурацкую игру, что я… ну, ты понимаешь.

— Давай чуть подальше отойдем, не здесь.

— Я не готова ко всей этой ситуации.

— Это неудивительно, пойдем, Ив.

— Эта телка, эта глупая телка даже не отвечает.

— Зачем ты вообще ее спросила?

— Так я это и имею в виду, как-то так получилось.

Михаэль кивнул.

— Я к этому не готова, к этой ненависти!

— Я тебе сразу говорил, что мы…

— Для нее я теперь просто шлюха, вертихвостка…

— Ив, не мучай себя.

— Валютная проститутка, вот что они думают, можешь мне поверить. Мало того что я ушла от их обожаемого Адама, да еще к западному немцу!

— Я их постоялец, я им плачу.

— Тем хуже. Они тебя даже за это ненавидят.

— Успокойся, Ив! Никто нас не ненавидит. Я только не понимаю, почему ты хочешь оставаться тут, у Ангьялей, вот чего я никак не пойму.

— Моя дурацкая привязчивость. Я правда радовалась, что снова увижу их: Пепи, ее родителей, их дом.

— В другом месте он бы нас даже не нашел.

— Ты плохо знаешь Адама. Он бы так искал… Эти бабы! Когда они объединяются против кого-нибудь, такие напыщенные вдруг становятся, такие сверху вниз.

— Мы снимем что-нибудь красивенькое, что-нибудь, что еще лучше, гораздо лучше!

— Знаешь, что самое ужасное? Самое ужасное, что я действительно чувствую себя виноватой, потому что я думаю так же, как они.

— Ив! Он годами тебя обманывал, а теперь, когда начинается новая жизнь…

— Но как? Ты думаешь, они еще раз границу откроют? Не могут себе венгры этого позволить! А в какой-то момент они вышлют всех назад, всех!

— Точно не вышлют, можешь мне поверить.

— Ты что, не слышал? Они двоих застрелили, двух человек…

— Одного, да и тот сам на них напал.

— Глупости, сам напал, это они так говорят. Они их просто подстрелили, эти твои распрекрасные венгры. Это — Восток, даже если здесь все совершенно по-другому выглядит. Ты их не знаешь!

— Как бы то ни было, Ив, до Рождества мы будем вместе.

— Прекрати эти сказки! Мы здесь почти две недели уже, и ничего.

— Будь уверена.

— В чем я должна быть уверена?