Адам. Метро 2033. Новосибирск

Бурцев показывал им как убивать одним ударом. Правда тут не всегда нужна сила, только если нужно проломить череп, сломать кости. В большей степени требовалась точность, ткнуть пальцем по одной точке в районе шеи и все, противник выключался, вдавишь другую – умирал.

Инструктор демонстрировал эти точки на своих подопечных и после, в общем-то несильного прикосновения, они отходили долгими часами не в силах побороть головокружение, восстанавливая дыхание и унимая боль в почках, не без помощи учителя. К счастью инструктор нажатиями на точки мог не только убивать, но и лечить.

Но и сила все же нужна. Ведь до этих точек в открытом столкновении, если не получится сблизиться на расстояние удара незаметно, еще нужно добраться. Нужно сломать грубой силой барьер, а уже потом пускать в ход тонкое оружие.

Леонид Бурцев в многочасовых занятиях превращал своих подопечных в отбивные, так что на теле не было живого места, но это давало свои плоды и к концу первого месяца тренировок-спаррингов они вдвоем могли простоять против своего учителя аж целую минуту…

16

– Подъем! – разбудил кадетов инструктор. – У вас тридцать минут, чтобы подготовиться к выходу на поверхность.

– Мы идем на поверхность?! – изумленно и радостно воскликнул Олег.

– Я же сказал.

Адам уже знал что его напарник тоже никогда не видел во внешней среде и был благодарен инструктору за то что дал так много времени на подготовку. Возбуждение от предстоящего выхода плохо сказывалось на координации движений, все валилось из рук. Шутка ли, Адам даже не сразу смог попасть ногой в нужную штанину!

Они ждали этого выхода, ведь им сразу сказали что они пойдут наверх для ознакомления с внешним миром, но все равно весть получилась неожиданной.

Кроме проведения простой своеобразной туристической экскурсии им предстояло на месте своими глазами узнать и запомнить все ориентиры внешних тайных входов в подземелье.

Есть после такой новости совершенно не хотелось, но пришлось.

– Ешьте, вам потребуются силы, потому что на базу мы вернемся не скоро. Пока все обойдем, куча времени пройдет. Дня не хватит. Хорошо если за два уложимся.

– Мы будем там ночевать? – чуть дрогнувшим голосом спросил Олег.

– Да. Это входит в курс выживания.

Наконец все было готово к выходу. Кадеты и инструктор облачились в плотные непродуваемые и не промокаемые комбинезоны, в довершение одели брезентовые плащи с капюшонами, за спину закинули рюкзаки с припасами и всем необходимым для автономного существования. На головах кепки с длинными козырьками. Дыхательные пути защищали респираторы, а глаза – темные очки.

– Зажмурьтесь.

Когда напарники послушно закрыли глаза Бурцев провернул колесо и дернул рычаг, открывая дверь.

В лицо дыхнуло прохладной влажностью, но не удушливой как под землей, воняющей какой-то гнилью, а освежающей.

Стало так легко-легко… Тут же захотелось снять маску мешающую насладиться таким чудесным запахом и вдохнуть поглубже, полной грудью, рука сама потянулась к респиратору.

– Не снимать! Глаза без моего разрешения не открывать!

Глаза тем временем привыкали к ослепительному сиянию сквозь закрытые веки и темные очки. Тем удивительнее оказалось узнать что солнце скрыто за пеленой серых туч сплошным ковром застилавших небосвод. Солнце едва-едва угадывалось за светлым пятном.

– Еще раз повторяю, маски и очки не снимать, руками ничего не брать. Все подозрительное и странное обходить десятой дорогой.

Инструктор проверил окружающую среду счетчиком гейдера и прибор весело затрещал.

Кадеты обеспокоено покосились на прибор.

– Ничего, это еще нормально… – успокоил их Бурцев. – Вот когда высохнет, станет фонить еще больше. А почему?

– Потому что сейчас вода все к земле прибила, а когда высохнет и поднимется хоть небольшой ветерок поднимется и радиоактивная пыль, – ответил именно Олег, потому что инструктор пристально взглянул на него тем самым потребовав ответа.

– Правильно. Так что нам лучше сойти с этой грязи на дорогу. Там почище в прямом и переносном смысле.

Троица поспешила перейти на асфальт дороги неподалеку от выхода из бомбоубежища и тщательно отряхнула ноги от налипшей жирной грязи. Впрочем, от дороги в привычном понимании этого слова уже мало что осталось. Асфальт изрядно потрескался за прошедшие десятилетия и сквозь него пробивались солидные по своей толщине и высоте деревца тополя, березы, пушистой ели и кустистой ранетки. По сути, то пространство, по которому когда-то деловито рассекали различные автомашины, представляло собой лес, этакий неухоженный парк.

Деревьев было так много, и располагались так близко от линии Метро, что даже странно, что они не стали добычей углежогов. Огонь, как известно самое распространенное средство для приготовления пищи, но поскольку воздух тоже ресурс дорогой (его ведь очищают, для чего нужны фильтры, а большое количество дыма их быстро выводит из строя) то пользовались уже готовым углем который довольно легко довести до кондиции небольшим огнем.

Сами машины, а точнее их разбитые и проржавевшие остовы, в большом количестве валялись тут и там. Многие из них когда ветер сквозь разбитые стекла, а то и вовсе открытые двери нанес внутрь земли стали сюрреалистичными клумбами для травы и цветов. Растения внутри машин вырастали даже пышнее и выше своих собратьев подрастающих на открытой земле, хотя казалось бы они должны испытывать недостаток в воде и свете…

Высившиеся вокруг многоэтажные дома, кирпичные и блочные монолиты пугали своими размерами, а также заброшенностью. Многие из них особенно блочные имели на своих телах большие трещины, выпуклости и вогнутости в которые также набивалась носимая сильными ветрами земля, росла трава и вскоре должны были пасть под собственным весом из-за того что корни растений как домкраты расширяли эти трещины, да и вода скапливающаяся в разломах при резких сменах температур особенно осенью и весной работала далеко не как скрепляющий состав. При должном уходе эти дома простояли бы еще сто, а то и все двести лет, но заброшенные они развалятся в ближайшие двадцать-тридцать оборотов планеты вокруг своей звезды.

Но пока стоящие громады домов чем-то напоминали огромные улья, воображение рисовало огромных пчел ползающих по гигантским сотам. Пустые темные глазницы окон в которых что-то пряталось или казалось что пряталось из-за работы воображения только усиливали это гнетущее впечатление.

Вообще после первых минут эйфории лицезрения нового мира, вдыхания незнакомых сладких запахов, осознания сбывшейся мечты, бескрайние просторы внешнего мира начинали давить. Захотелось в привычный уютный мир замкнутых пространств и застоявшегося воздуха.