Адаптация
Шрифт:
Приклад ударил в колено, подсекая. Глеб упал, прикрыв голову, и когда хрустнули ребра, закусил губу. Не станет он кричать.
Гордо умрет. С достоинством. Как человек.
Умереть не дали. И бить прекратили. Тод, дождавшись, когда Глеб поднимется, вежливо попросил:
– Помолчи, пожалуйста. У меня в последнее время с нервами не все ладно.
За линией внутренней стены поселок был прежним. И здание,
– Вещи там?
– поинтересовался Тод, когда поравнялись с гостевым домом.
– Там.
– Тогда туда и двигай.
Глеб двинул. А потом, уже с рюкзачком, двинул к воротам. Происходящее вызывало все больше вопросов, но Глеб благоразумно держал их при себе. Больные ребра способствовали усвоению материала.
Охрана ворот с прежним безразличием пропустила и Глеба, и Тода. Девчушка в шлеме, похожая на Киру до того, что захотелось взвыть, пожелала:
– Хорошего пути!
– Спасибо, - ответил Глеб.
Болото начиналось серо-седой равниной, укутанной в туман и снег, который, оказывается, шел ночью. Наверное, стаял в поселке, а за пределами его лежал дырявой шалью.
У тетки такая была... тетка еще считала, что шаль оренбургская, берегла, жалела и в гроб просила положить. А Глеб не положил. Он уже не помнил, почему. Наверное, была причина.
– Держись тропы. И шагай веселей. Через полчаса я активирую мины, - сказал Тод, кинув под ноги черный прямоугольник размером с ладонь.
– На трекере зона высадки. Выйдешь к отметке - выживешь.
Это в каком смысле? Расстрел отменяется? Палач выдохся или вдруг проникся любовью к ближнему своему? Нечестно так обламывать. Глеб уже и речь подготовил.
Быть или не быть. Жить или не жить...
Или в спину шмальнет? При попытке к побегу. Садист несчастный, сначала даст надежду, а потом отберет. Ну да, он же теперь правая рука бога.
И левая пятка дьявола.
Ремни разрезал одним движением и нож Глебу подал, вежливо, рукояткой вперед.
– Никуда я не пойду!
– сказал Глеб. Хватит с него игр, надоели.
– Хочешь стрелять - стреляй так. А бегать от тебя... я не заяц, чтобы бегать.
Дроид очень спокойно ответил:
– У меня нет желания убивать тебя.
– Охренеть. А знаешь, я
тут уже настроился... на героическую гибель.– Успеешь. Полагаю, шансы будут.
Руки саднило. На запястьях проступили красные полосы передавленной кожи, и Глеб, сунув нож в карман, принялся полосы тереть.
– Ты же меня ненавидишь?
Кивок.
– И я тебя. Тогда какой смысл?
– Если доживешь, то передай Янусу, что дверь открылась. Пятое солнце отыграло. На шестом люди превратились в муравьев, которые и начнут эру первого солнца.
– Чего?
– Того, - Тод разрядил дробовик и протянул патроны.
– Еще передай, что Евы-нуль здесь нет. А Нагуаль выходит из игры.
– Так ты... если так, то... Стой, да ты же... ты...
– Служба внутренней безопасности анклава. Бывшего анклава, - уточнил Тод.
– Чтобы завершить проект понадобилось больше времени, чем они полагали. Но теперь уже все. И с меня тоже.
– И ты останешься?
– патроны не вмещались в руку, и Глеб ссыпал их во второй карман.
– Ты сам останешься? Здесь? С ней? Она же... не человек.
– Как и я.
Это, конечно, так, но все равно неправильно!
– Иди уже, - устало произнес дроид.
– Стой. Она же тебя сожрет! Не сейчас, так потом. Не так, так...
– Этак, - подсказал Тод.
– А там меня сожрете вы.
Он указательным пальцем поскреб штрих-код.
– Моя память линяла. Сбрасывала шкуру за шкурой, как ненормальная змея. И я точно не уверен, что нынешняя шкура - последняя. Я не знаю, что из этого и вправду было, а что мне просто вложили в голову. Да и наплевать. Если помню, значит было.
Глеб не понимал.
– Мне кажется, что ситуацию прояснят... стабилизируют...
– А я не хочу, чтобы что-то проясняли и стабилизировали. Хватит. Я сам решу, кто я и кем мне быть. Я нужен ей. Она нужна мне. Все более чем просто.
– И только?
– В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям Евы, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди, - процитировал Тод.
Оно еще и Библию читало.
– Она же еще... мелкая, - осторожно заметил Глеб, на всякий случай отступая.
– Вырастет. Очень быстро вырастет.