Адепт Грязных Искусств

Мы с Питером переглянулись.

Он прищурился и взглядом послал мне флюиды ненависти и пожелания в очередной раз опозориться прилюдно, потом стянул куртку и швырнул её Митчелу. Я тоже снял куртку и бросил за зону поединка прямо на пол.

Я никогда не видел Питера в такой одежде и, как оказалось, он только в пиджаке выглядел худосочным, как и многие долговязые парни. На самом же деле его руки овивали рельефы тугих мышц, а под чёрной майкой угадывался крепкий пресс.

И на фоне Питера Соло моё собственное тело имело вид куда более скромный.

— Чтобы определить м-материал, не видя его, — продолжил профессор, — вы должны иметь п-п-онятие о физических свойствах, вроде плотности и теплопроводности. П-перенаправляйте энергию в кожу ладоней, делайте кодо продолжением вашей руки, чтобы почувствовать м-материал, отправляйте волны кодо в сторону предмета и принимайте их обратно, п-прощупывайте, анализируйте информацию. Ваша задача будет самой лёгкой: м-мутировать материал с сохранением его свойства п-прямо внутри м-м-м… м-мешка… мешка.

Питер поморщился.

— Что за идиотская игра? В мешках ковыряться. Это что, пригодится в бою?

— А вы сначала п-попробуйте, мистер Соло. Поверьте, в бою пригодится любая м-мелочь, — спокойно ответил Капелли, вынимая из кармана халата секундомер. — Итак, адепты, приготовиться. Думаю, никто из вас не хочет п-проиграть в такой дурацкой и лёгкой игре, п-п-правда?..

Наши с Питером взгляды снова встретились, и, если бы ненависть могла гореть огнём — между нами бы уже вспыхнуло.

— Рэй… справа, второй… — прошептал Дарт.

— Тихо-о-о! — рявкнул Капелли, будто забыв, что он заикается. — Ещё слово — и выведу весь класс!

Все стихли.

Я покосился на Дарта и еле заметно кивнул.

Мастер элементалей, уж точно, должен был почуять хотя бы лёд. На самом деле, мешки выглядели совершенно одинаково, если не считать лент разного цвета. Сначала я подумал, что лёд, и правда, должен был начать таять и хоть как-то обозначить себя, но нет, ничего подобного.

Видимо, профессор Капелли — тоже мастер элементалей, раз не даёт льду растаять.

Мужчина посмотрел на секундомер.

— У вас две минуты. Время пошло, — сказал он и начал отсчёт.

Одноклассники не сдержались и начали скандировать.

Одни орали:

— Рэй! Рэй!

Другие:

— Пи-и-итер, сделай Ринга!

Игра началась.

Наклонившись, я приблизил ладонь к первому мешку с синей лентой, постарался сделать так, как говорил профессор: отпустить кодо, сделать энергию продолжением руки и прощупать материал за холщовой тканью мешка.

Ничего.

Совсем ничего. Пустота.

Питер в это время хмурился и тоже держал руку над первым мешком, только с красной лентой. Мы опять переглянулись и, будто сговорившись, перешли ко вторым мешкам.

Значит, как бы Питер Соло не бил себя в грудь, утверждая, что он крутой мастер, идиотское на первый взгляд задание оказалось ему не по зубам. Увы, как и мне.

Со вторым мешком вышло то же самое — я ничего не почувствовал.

Как и Питер.

Оба переключились на следующие мешки.

Казалось, что мыслили мы сейчас одинаково — шаблоном, выработанным привычкой. И именно этот шаблон не давал нам понять принцип невидимой мутации. Обычно, когда я плавил материал, я точно знал, что использую, знал примерную плотность, видел объём предмета и машинально вычислял, сколько индекса кодо мне нужно.

Тут же никакой информации не имелось.

Доподлинно мне было известно только, что в мешке находится один из шести материалов: стекло, железо, дерево, песок, камень или лёд. Из них, кстати, только стекло мутировало легче всего.

Его-то я и принялся искать, целенаправленно и упорно. Зная его плотность, объём мешка и рассчитывая примерный индекс кодо. Как если бы искал в заборе шатающуюся доску — проверяя каждую пинком ноги определённой силы.

Увлёкшись, я даже на секунду забыл о Питере, он мелькал где-то на фоне, тоже активно выискивая свой метод решения задачи.

В это время я обошёл все мешки, провёл над ними рукой, подержав ладонь над каждым буквально секунды по три.

Сработало.

Стекло оказалось в пятом мешке с зелёной лентой. Я чуть сжал пальцами воздух, и содержимое мешка шевельнулось, отзываясь на моё кодо.

— Стекло тут, — сказал я.

Одновременно со мной Питер тоже выдал результат, указывая на шестой мешок с жёлтой лентой:

— Здесь металл.

Капелли кивнул.

— Отлично. Ищите дальше, у вас осталось меньше минуты. Кто первым определит следующий материал, тот победил.

Питер покосился на меня, я — на него… и мы снова склонились над злосчастными мешками. Наверняка, выглядели мы сейчас как два грузчика с рынка, которые никак не могут определиться, какой мешок полегче.

Ну или как два психически нездоровых человека.

Теперь я искал металл, а Питер, наверняка, пытался найти стекло.

Железо мутировало с трудом, для него индекса кодо нужно было, как минимум, пятнадцать единиц. Я снова замер над первым мешком…

И тут в моей голове запел голос.

Ну нет, только не это…

* * *

Снова этот сраный голос!

Он захохотал и выдал:

— Кажется, ты не совсем понял, насколько Ребекке плохо. А ей очень плохо. Хочешь послушать, как ей плохо? Ты уже забыл? Так я тебе напомню…

В сознании размножился выкрик, раздирающий душу, со слезами и бормотаньем, мольбами не мучить её больше, будто сотни Ребекк разом заголосили мне в уши.

Оглушённый, я так и оцепенел над мешком с вытянутой рукой и раскрытой ладонью. И опять в голове калейдоскопом закрутились картины, аж до тошноты и рези в глазах. Ребекка, её растрёпанные светлые волосы, вместо красивого когда-то лица — мертвецки бледная маска, отрешённый взгляд, смотрящий мне прямо в душу. И шёпот её потрескавшихся бескровных губ: