Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Мы помчались к отверстию, пока броненосец не очнулся. Когда мы влетели в расселину, образовавшуюся в хребте, тварь вновь присосалась к подложке и поползла обратно. Стены сдвигались вокруг нас, и я из последних сил бросился вперед. Кольцо замкнулось, но мы уже прорвались на другую сторону и заскользили по толстому слою слизи, оставленному тиранидами. На краткий миг мне удалось восстановить равновесие, но тут Хвигир врезался в меня, и мы оба покатились вниз. Мы съехали по стенке пещеры и плюхнулись в лужу густой слизи, скопившейся на дне.
Перекрывая стоны и проклятия, доносившиеся из вокса, я велел отделению отчитаться. После короткой заминки они ответили. Медленно, стараясь не упасть снова, я встал
— Я весь извалялся в дерьме, — сообщил он.
Меня так и подмывало сказать, что это дрянь мало чем отличается от вонючего болота, в котором он родился, однако я удержался. Сейчас у нас были дела поважнее.
— Послушники, встать. Проверить оружие. Проверь оружие! — рыкнул я на Вителлия. — Приведите себя в порядок, нам надо двигаться дальше.
Я отошел чуть в сторону, чтобы проверить собственный пистолет, и не сумел удержаться от мысли, что еще ниже упал в глазах новобранцев. Кассий расхаживал вокруг них, лично поздравляя каждого. Плевать. Как только я доставлю его на «Сердце Соты», попрошу о переводе в боевое подразделение. Отказать мне они не смогут.
Я услышал, как Вителлий спрашивает остальных:
— Как думаете, что это за место?
— Паршивое место, — отозвался Хвигир.
Наррон уже работал над гипотезой:
— Может, что-то вроде пищеварительного тракта. Или вентиляционная отдушина.
— Может, ствол биопушки? — предположил Пазан.
— Здоровенная получается пушка, — буркнул Вителлий. — Я только надеюсь, что ничего крупнее из этой дыры не полезет.
На этот раз я не стал мешать их глупой болтовне. Я проверил пистолет, и — слава Императору — он был в порядке. Недаром наше оружие сохраняется сотни лет. Сунув пистолет в кобуру, я активировал ауспик, чтобы посмотреть, что нас ждет впереди. Взглянув на показания, я перезагрузил прибор. Показания не изменились. По инерции я сделал пару шагов, но разум мой в этом не участвовал. Он застыл от ужаса. Что-то огромное двигалось нам навстречу по жерлу пещеры. Это был не броненосец, не карнифик и даже не биотитан, а та самая искра жизни, о которой говорил Кассий. Впереди росло и кормилось существо, готовое появиться на свет, — существо, во много раз превосходящее все, что мы видели прежде. Отпрыск «Кракена». Еще один корабль-улей.
— Брат Тиресий?
Лейтенант остановил меня, когда я шел по коридору «Сердца Соты».
— Брат Адрий? — удивленно отозвался я. — Я полагал, что вы сейчас в отлучке вместе с магистром Фрасием.
— Мы только что вернулись, — отрезал лейтенант, окидывая меня тяжелым взглядом. — Магистр желает тебя видеть. Иди за мной.
Он зашагал прочь, ожидая, что я за ним последую. После минутного колебания я подчинился. Лейтенант не сказал больше ни слова, так что мы двигались в угрюмом молчании. Он довел меня до покоев магистра и ушел. Залы были еще погружены во мрак, мозаики по стенам оставались неосвещенными. Комнаты не ждут возвращения хозяина, так же как и мы. Я ожидал другого. Мы думали, что загодя узнаем о возращении магистра и успеем подготовиться, чтобы решительно предъявить ему наши требования. Но он пробрался на корабль как вор в ночи и застал нас врасплох.
Между панелями одной из стен прорезалась щель, и залу затопил свет. В облаке этого света стоял магистр Фрасий. Кажется, я уже описал вам характер нынешнего магистра ордена: осторожный человек, незначительный человек; человек, который во всем уступает своим предшественникам; возможно, отчаявшийся; мелочный, склонный делать ошибки. А теперь я хочу, чтобы
вы стерли из памяти этот образ. Без зерна величия в душе ни один смертный не может стать космодесантником, и ни один космодесантник не может стать магистром до тех пор, пока не обретет хотя бы часть этого величия. Фрасий не был исключением, и за последние несколько лет он достиг еще большего.Магистр отличался недюжинным ростом и мощным, даже по нашим меркам, телосложением, но лицо его оставалось худощавым. Его длинные черные волосы не тронула седина, в то время как магистр Торкира уже совершенно поседел, и бороду он подстригал короче, чем предшественник. Фрасий носил неброскую мантию цветов нашего ордена, а под ней церемониальную кирасу из чешуйчатой брони, свободно застегнутую на груди. Я знал, что магистр был свирепым бойцом, искусным тактиком и человеком непоколебимой храбрости, но в тот момент видел в нем лишь препятствие, вставшее на пути ордена к уготованной нам судьбе.
Я поклонился. Он сделал мне знак выпрямиться.
— Приветствую тебя, брат Тиресий. Сожалею, что отсутствовал так долго, — заговорил он. — Насколько я понимаю, брат-капитан Ромон не дал воинам из боевой роты скучать.
О да, мы не скучали: незначительные вылазки, жалкие бои и поспешные отступления.
— Я слышал, что ты принес ордену славу своими действиями во время кампании на Тане.
— Благодарю вас, магистр.
Я равнодушно кивнул, но позволил себе немного расслабиться. Значит, он вызвал меня лишь для формального поощрения. Я подыграю ему, а затем найду сержанта Ангелоя и сообщу, что наше время пришло.
— Что ты думаешь о ходе кампании? — поинтересовался магистр.
— Это был грандиозный успех. Значительная победа.
Я сказал то, чего от меня ожидали, и удержал при себе остальное.
Магистр окинул меня цепким взглядом.
— Я прочел отчеты, Тиресий. Я спрашиваю, что ты думаешь.
— Магистр, я уже сказал то, что думаю. Я не понимаю, чего вы от меня требуете.
— Это приказ, — спокойно повторил он.
Что ж, если он хочет услышать правду, он ее услышит.
— Танская кампания… — фыркнул я. — Танская кампания — это насмешка. Нет, хуже, это фарс. Мы участвовали в нескольких перестрелках, а потом несли охрану во время эвакуации. Поддерживали других, вместо того чтобы возглавить их и шагать в первых рядах, как подобает Астартес. Это даже не заслуживает слова «кампания», не говоря уже о победе.
Я оборвал себя. Я выболтал много, слишком много: нарушил протокол, дисциплину и даже пошел против обычного здравого смысла. Я взглянул на магистра, но его лицо ничего не выражало.
— Мы потеряли кого-то из братьев? — негромко спросил он.
Я понимал, что магистр все уже знает, но хочет услышать это от меня.
— Нет. Мы никого не потеряли. Есть несколько раненых. У большинства легкие ранения, у одного более тяжелое.
— Да, у брата Домидоса. Но он поправится. А еще я знаю, Тиресий, что, когда Домидос получил ранение, именно ты бросился ему на помощь. Именно ты прикончил ксеноса, который угрожал его жизни. Ты его спас.
Я снова кивнул. Так и было, но ничего особенного я в этом не видел. От Астартес нельзя ожидать другого.
— Ты хорошо зарекомендовал себя, брат. Очень хорошо, — продолжал магистр. — Ты всегда поступал так, даже когда сомневался в полученных тобой приказах. Вот почему я хочу, чтобы ты откровенно высказался. Вот почему я сейчас говорю с тобой.
— Не поймите меня ошибочно, магистр, — нахмурился я. — Я осознаю, что иногда надо сдерживаться, что бывают обстоятельства, когда отступление необходимо. Однако сейчас мы защищали орбитальные станции, но даже не попытались спасти планету. Мы и шагу не ступили по ее поверхности. Еще до того, как мы вошли в систему, наши сердца примирились с поражением.