Адмирал Дубасов

Но ни до начала Русско-японской войны, ни до начала осады Порт-Артура вопрос о единоначалии так и не был решён…

Распрощавшись с Ломеном, Дубасов предпринял ещё две отчаянные попытки, чтобы хоть как-то поправить тяжёлое положение с базированием нашего флота на Востоке. Делал он это на свой страх и риск, без всякого разрешения из Петербурга. На что надеялся? Наверное, на здравый смысл столичных деятелей, которые должны наконец понять, что Порт-Артур – это ловушка и что следует, пока не поздно, искать новые места базирования.

Прежде всего, Дубасов попытался занять архипелаг Миао-Дао, что занимал стратегически важное положение неподалёку от Порт-Артура. Не теряя времени, адмирал выслал туда крейсер «Дмитрий Донской» со строгим приказом отгонять от островов всех, невзирая на флаги. Но и здесь Дубасов не нашёл поддержки. За самоуправство ему был объявлен выговор, а крейсер велели немедленно вернуть. Именно острова Миао-Дао станут в период осады Порт-Артура летучей базой японского флота, что значительно осложнит положение русской эскадры.

«Ладно, – проглотил обиду адмирал. – Попробуем укусить наших друзей с другой стороны». Заручившись частной поддержкой наших послов в Пекине и Сеуле, адмирал принялся выторговывать у корейцев небольшую территорию порта в столь любимом им Мозампо. Официально он объявил, что кусок земли нужен ему исключительно для угольного склада.

– Возьмём участок, значит, не пустим японцев в Мозампо, – внушал он своим штабным. – А там видно будет. По крайней мере, всегда будет где приткнуться по пути из Артура во Владивосток.

О необыкновенной храбрости Дубасова ходили легенды. «Не человек – кремень» – так отзывались о своём командующем, моряки тихоокеанской эскадры. Это мнение разделяла в конце XIX – начале XX века вся Россия. Казалось, что на этот раз храбрость и решимость Дубасова сделают своё дело.

Но снова заработала бюрократическая машина. И хотя всё было уже сделано и оставалось только перечислить корейцам деньги, вмешалось Министерство иностранных дел. Граф Муравьёв чувствовал себя лично оскорблённым.

– Что там у вас происходит?! – выговаривал он новому управляющему Министерством адмиралу Авелану. – Какой-то эскадренный начальник решает за меня дела высокой политики. Задета не только честь моего министерства, но и моя лично! Я требую снятия с должности этого партизана!

Священник Николай Касаткин, обращавший японцев в православие, вспоминал позднее: «„Зачем Вам Корея?“ – вопросил я когда-то адмирала Дубасова. „По естественному праву она должна быть наша, – ответил он, – когда человек протягивает ноги, то сковывает то, что у ног; мы растём и протягиваем ноги, Корея у наших ног, мы не можем не протянуться до моря и не сделать Корею нашею“».

А в Мозампо уже ошвартовалась канонерка «Кореец», наглядно показывая серьёзность российских намерений. Всполошились японцы. А тут и новая телеграмма из столицы: «Предоставить документы для разбирательства. До выяснения всех обстоятельств все покупки прекратить».

И пошла писать губерния! Дубасов бумагу, ему три в ответ, он три, ему восемь! Наконец даже до Муравьёва дошло, что кусок землицы нам не помешает. Граф выдавил из себя: «Да».

Но было уже поздно. Японцы через подставных лиц перекупили землю, а для защиты её от русских посягательств пригнали отряд крейсеров адмирала Хидака. Мозампо был потерян для русского флота навсегда.

Тем временем Дубасов уже вовсю занимался обустройством Порт-Артура. И опять ему не сиделось спокойно! Фёдор Васильевич теперь стремился убедить петербургских стратегов оставить в Артуре китайский флот.

– Мысль проста, – удивляется адмирал несообразительности императора и министров. – Мы за просто так получаем сильного союзника, как на суше, так и на море!

Китайские корабли было велено немедленно из Артура выдворить.

– Будто рок какой-то, – разводил руками Дубасов. – Стоит что-то предложить, как тут же велят делать всё наоборот. Не пойму, то ли враги там сидят, то ли дураки!

Весной 1900 года, оставив в Артуре несколько судов, эскадра двинулась во Владивосток на ремонт. «Рюрик» с «Россией» завернули в Иокогаму. Так русских моряков в Японии ещё не встречали: японцы буквально таяли от улыбок и не разгибали спин от беспрерывных поклонов.

– Русики! Русики! – хлопали они в ладоши. – Наш дом – ваш дом! Заходи, заходи! Дорогим гостем будешь!

– И чего это они так нас вдруг полюбили? – удивлялся мичман с «Рюрика» Петя Вырубов, сидючи с затёкшими ногами на циновке и попиваючи сакэ.

– А того, Петенька, что Мозампо мы им подарили, а такой подарок многого стоит! – отвечал ему командир крейсера Николай Александрович Гаупт.

Помимо всего прочего, с эскадрой Дубасов привёз и много русских орденов, жалованных Николаем II японским вельможам. Ордена адмирал раздавал, сверяясь со списком. Вечером жаловался:

– Вроде вчера уже одному проходимцу Станислава вручал, глядь, а он сегодня уже за Владимиром бежит! Поди их разбери, все как один друг на друга похожи!

В свою очередь от имени японского императора Дубасову был пожалован орден Восходящего Солнца. Орден адмирал принял, но не носил его никогда. Затем была торжественная аудиенция у императора. И наконец, вершина гостеприимства – перенесение традиционного японского праздника «цветение вишен», в связи со скорым уходом русских кораблей, на более раннее время. Но Дубасов насчёт благожелательности японцев не обольщался. В Петербург он доносил: «Главною причиною, несомненно, возникшего нынче в Японии желания установить с Россией добрые отношения является принятая нами в Корее новая политика, которая более не угрожает… интересам Японии».

Наконец, оставив за кормой гостеприимную Иокогаму, корабли устремились к родным берегам во Владивосток. Там Дубасов снова (в который уже раз) вступил в полемику с министерством. Причиной тому стало нежелание столичных флотоводцев серьёзно заниматься судоремонтом на востоке. Наверное, здесь и сорвался командующий эскадрой. Сказалось многомесячное нервное напряжение. Дубасов отправлял резкие телеграммы, получал выговоры и отправлял новые депеши.

Уже после занятия Порт-Артура Дубасов вернулся во Владивосток для ремонта кораблей, ему пришлось телеграфировать в Петербург, что Владивостокский порт по-прежнему, не удовлетворяет потребности эскадры: «Без материалов работать невозможно, а в Порт-Артуре их нет, и во Владивостоке их недостаточно… Все оказавшееся в порту уже разобрано нашими судами, и теперь порт покупает на рынке то, что можно найти, таким образом, уже 1 1/2 года эскадра живёт случайными присылками и мелкими покупками… Большая часть исполнявшихся в этом году дефектов осталась от прошлого года, хотя суда и чинились во Владивостоке до наступления морозов; если бы суда не произвели ремонт в Японии, большая часть их не могла бы теперь двигаться».

– Надо было срочно развивать ремонтную базу на Дальнем Востоке, строить доки, мастерские, заводы. Но денег на это особенно никто не выделяет. Единственный сухой док не в силах обеспечить всё увеличивающуюся эскадру! – злился Дубасов и слал в столицу всё новые телеграммы.

– И что это Дубасов так беспокоится? – раздражённо хмыкали столичные начальники, читая его послания. – Зачем вкладывать огромные деньги в Приморье, когда мы всегда можем перегонять корабли на Балтику и тут всё прекрасно ремонтировать!