Адмирал Эндрю Каннингхем

По возвращении на авианосец, капитан-лейтенант Сонт, возглавлявший эту атаку, был более чем скромен. Он доложил, что в условиях полной темноты трудно говорить о каких-то определенных результатах. Возможно, его самолеты добились одного попадания. Из чего командование сделало вывод, что атака завершилась нулевым результатом.

Как уже было сказано, Каннингхэм отправил 4 крейсера Придхэм-Уиппелла вперед, устанавливать визуальный контакт с отступающим противником. Эсминцам «Нубиану» и «Мохауку» надлежало действовать в качестве связующего звена между крейсерами и линейным флотом. Одновременно Каннингхэм сформировал ударное соединение из 8 эсминцев во главе с капитаном 1 ранга Филиппом Мэком на «Джервисе». Если крейсеры установят контакт с «Витторио Венето», эсминцы пойдут в атаку, а в случае необходимости, можно будет ввести в дело линейные корабли. Если крейсерам не удастся войти в контакт, Каннингхэм намеревался сделать полукруг на север и северо-запад, и попытаться перехватить «Витторио Венето» на рассвете следующего дня.

Во время уже описанной третьей атаки торпедоносцев крейсеры Придхэм-Уиппелла находились всего в 10 милях от итальянского флота. Они слышали грохот канонады и видели впереди прямо по курсу оранжевое зарево, освещавшее пол горизонта. Для Каннингхэма настал трудный момент решать, что делать дальше. Он считал что зайдя так далеко, было бы глупо и досадно не приложить всех усилий, чтобы уничтожить «Витторио Венето». Вместе с тем, командующий понимал, что итальянский адмирал уже осведомлен о местоположении и составе его флота. Противник располагал многочисленными крейсерами и эсминцами, и любой решительный адмирал в такой ситуации без колебаний использовал бы все эсминцы при поддержке своих крейсеров, также имевших торпедные аппараты, для атаки преследующего флота.

На совещании штаба флота Барнард, Пауэр и Браунригг решительно высказались против преследования. Они доказывали, что глупо, очертя голову, бросаться вслед за отступающим противником с тремя старыми неповоротливыми линкорами и авианосцем, рискуя быть обездвиженными и оказаться днем в пределах досягаемости вражеских пикирующих бомбардировщиков. Барнард напомнил, что линкоры давно не практиковались в ведении ночного боя. а это чревато тем, что английские корабли могут нанести повреждения друг другу. По свидетельству Барнарда, командующий внимательно выслушал их и сказал: «Вы — стайка трусливых скунсов. Пойду-ка я поужинаю, и если после ужина мой моральный дух не укрепится, будет по-вашему».

«Мой моральный дух был определенно высок, когда я вернулся на мостик», — вспоминал Каннингхэм, — «Я приказал ударной группе эсминцев идти вперед, найти противника и атаковать его. Мы упорно продолжали преследование, однако с некоторыми сомнениями в наших умах относительно того, как наши 4 оставшихся с линейным флотом эсминца сравняться с эсминцами противника, если итальянцы решат нас атаковать. На этом этапе вражеский флот, по нашим подсчетам, опережал нас на 33 мили и двигался со скоростью около 15 узлов».

Теперь известно, что английский адмирал в своих расчетах ошибался. В действительности итальянский флот шел со скоростью 19 узлов и опережал английские линкоры на 57 миль, а не на 33. Якино окончательно успокоился. Правда, его флагманский корабль получил повреждения, но с учетом тех неистовых атак с воздуха, которые им пришлось пережить, все могло окончиться гораздо хуже. Аварийные подразделения «Витторио Венето» работали отлично и полностью контролировали ситуацию. Якино имел все основания полагать, что уже ничто не сможет помешать его кораблям возвратиться в Торанто. Однако благодушные размышления итальянского адмирала были прерваны шокирующим известием о том, что один из его крейсеров «потерялся». Каттанео сообщил, что тяжелый крейсер «Пола» торпедирован и обездвижен. Он просил разрешения вернуться и взять его на буксир. Якино не мог бросить тяжелый крейсер на произвол судьбы. Он разрешил соединению Каттанео возвратиться и оказать помощь подбитому кораблю. Итальянский флагман продолжал пребывать в уверенности, что британские линкоры стоят в Александрии!

В 21.11 Придхэм-Уиппелл доложил, что радар «Ориона» обнаружил крупный неопознанный корабль, стоящий совершенно неподвижно в 5 милях справа. по борту от них, и передал его координаты. Линкоры слегка сместили курс вправо, чтобы сблизиться с неподвижным кораблем. На «Уорспайте» радар отсутствовал, но с «Вэлиента» доложили, что его аппаратура засекла тот самый корабль в 6 милях справа по курсу. Специалисты с «Вэлиента» определили, что длина его корпуса составляет не менее 200 м. Надежды англичан сразу воспрянули. Это мог быть только «Витторио Венето»! Колонна линкоров сместила курс на 40° вправо, корабли сомкнули интервалы. Все расчеты стояли на боевых постах, главный калибр изготовился к бою. Орудийные башни развернулись в нужном направлении. Решение командующего повергло молодых штабных офицеров в шок. Если это вражеский линкор значит при нем наверняка находятся эсминцы. Все правила ортодоксальной тактики в таких случаях однозначно предписывали линкорам уходить в противоположном направлении, а не сближаться с неизвестной опасностью. Посмотрев на вытянувшиеся лица своих штабистов, Каннингхэм сказал: «Подойдем, посмотрим, что там за корабли и как быстро мы сможем их потопить».

Новый начальник штаба флота, сменивший на этом посту Алджернона Уиллиса, коммондор Джон Эд ел стен осматривал горизонт в бинокль. В 22.25 он спокойно сказал, что видит впереди два больших крейсера и один малый, которые пересекают курс колонны линейных кораблей слева направо. Каннингхэм навел свой бинокль в нужном направлении, и увидел их. Пауэр, бывший подводник и выдающийся специалист по распознаванию силуэтов кораблей, тут же объявил, что это два тяжелых крейсера типа «Зара» с легким крейсером во главе. Действительно, это были «Зара» и «Фиуме» возглавляемые эсминцем «Альфиери». В некотором отдалении от них, невидимые для англичан, шли еще три эсминца — «Джиоберти», «Кардуччи» и «Ориани». Все они спешили на помощь подбитому «Пола».

Ночной бой у мыса Матапан многократно описан в классических трудах по военно-морской истории, и поэтому здесь будет более уместно привести личные впечатления Каннингхэма.

«С помощью сигналов радиопередатчика, действующего на коротких дистанциях, линейный флот развернули в линию, бортом к неприятелю. Вместе с Эделстеном и офицерами штаба я поднялся на верхний командирский мостик, откуда мог отлично видеть все вокруг. Следующие несколько минут мне не забыть никогда. В нависшей гробовой тишине, которую можно было буквально потрогать на ощупь, слышались только голоса дальномерщиков, наводивших орудия на новую цель. Раздавались приказы, повторяемые в центральном посту управления артиллерийским огнем, размещенном в рубке позади нас и немного выше. Было видно, как внизу башни развернулись и 15-дюймовые орудия нацелились на противника. Никогда в своей жизни я не испытывал более захватывающего момента, когда услышал спокойный голос из артиллерийского поста: „Наводчик видит цель“ — явное свидетельство того, что орудия готовы и его палец находится на спусковой кнопке. Расстояние до противника не более 3800 ярдов — прямая наводка.

Должно быть именно старший артиллерийский офицер флота капитан III ранга Джеффри Барнард отдал окончательный приказ открыть огонь. Раздался звон артиллерийского гонга. За ним последовала гигантская оранжевая вспышка и неистовый толчок отдачи от выстрела шести (так в тексте. — Д.Л.) громадных орудий, выстреливших одновременно. В ту же секунду эсминец сопровождения „Трейхаунд“ осветил своим прожектором один из крейсеров противника, серебристо-голубой силуэт которого отчетливо проступил в темноте. С первым залпом сразу же включились и наши прожекторы, ярко осветив то, что еще недавно выглядело призрачными силуэтами. Я отчетливо увидел, как шесть наших тяжелых снарядов пролетели в воздухе. Пять из них ударили в борт крейсера, в нескольких фунтах ниже верхней палубы и взорвались вспышками ослепительно яркого пламени. Итальянцы оказались совершенно неподготовленными. Их орудия даже не были приведены в боевую готовность. Их беспощадно разнесли вдребезги, прежде чем они смогли оказать хоть какое-то сопротивление…

„Вэлиент“ у нас за кормой открыл огонь почти одновременно. Его снаряды также нашли свою цель, и когда „Уорспайт“ переключился на другой крейсер, я видел, как „Вэлиент“ разнес противостоявший ему корабль на куски. Скорость его стрельбы поразила меня. Яникогда не думал, что можно стрелять так быстро из таких больших орудий. Состояние итальянских крейсеров было неописуемо. Целые орудийные башни и массы крупных обломков, вращаясь, взлетали в воздух и падали в море. Через короткий промежуток времени сами корабли превратились в пылающие факелы, охваченные пламенем от носа до кормы. Весь бой продлился не более нескольких минут».

Пока «Уорспайт» и «Вэлиент» расстреливали «Зара» и «Фиуме», «Бархэм», шедший концевым в колонне, с такой же легкостью изничтожил эсминец «Альфиери», возглавлявший итальянскую эскадру. Прожекторы английских кораблей все еще были включены, когда 3 итальянских эсминца, следовавших за своими крейсерами, возникли из темноты слева по борту от британских линкоров. Они развернулись и дали залп из своих торпедных аппаратов. По команде Каннингхэма, линкоры сделали поворот «все вдруг» на правый борт на 90°, как если бы они были эсминцами. Батареи 6-дюймовых орудий английских линкоров немедленно переключились на нового врага. Эсминцы сопровождения вступили в бой с итальянскими эсминцами и все так перемешалось, что отличить своих от чужих стало невозможно. К своему ужасу Каннингхэм увидел как 6-дюймовые орудия «Уорспайта» дали два залпа подряд по «Хэвоку», который буквально исчез за лесом водяных столбов. «Мысленно я уже списал его в потери», — вспоминал адмирал. Однако «Хэвок», как выяснилось позднее, каким-то чудом уцелел.