Адмирал Империи – 34

По крайней мере, так утверждал Шепотьев. И многое, очень многое из известных Джонсу фактов и обстоятельств подтверждало эту версию. А, если верить словам того же Шепотьева, командующий Черноморским флотом якобы появился в столичной системе Новой Москвы исключительно ради благой цели – дабы навести в ней порядок, железной рукой пресекая любые попытки посеять смуту и хаос. Грудью встать на защиту закона и вековых устоев Российской Империи…

И похоже, хитрому канцлеру, при всей его змеиной изворотливости и бесстыдстве матерого лжеца, удалось-таки запутать американца, убедив Илайю в том, что Самсонов действует по приказу первого министра и княжны-регента. Облапошить его, ловко преподнеся заведомую ложь под видом чистейшей правды. Джонс, надо признать, и впрямь мало что смыслил во всех этих бесконечных хитросплетениях и интригах русского двора, азартно делившего сейчас власть в государстве. Да и некогда ему, по большому счету, было особо вникать во всю эту возню. Куда важнее представлялось, засучив рукава, налаживать работу объединенной эскадры, принимать новые корабли, обучать экипажи…

– В вашей власти, вице-адмирал, одним мудрым и взвешенным шагом принести мир и стабильность в нашу истерзанную распрями Империю, – бархатным голосом увещевал канцлер, проникновенно заглядывая в глаза Джонса. Казалось, Шепотьев всеми фибрами души стремился убедить, очаровать, загипнотизировать собеседника, чтобы вырвать у него столь желанное согласие. – Либо, напротив, ввергнуть ее в пучину кровавого хаоса междоусобицы. Все зависит от того, какой выбор вы сделаете завтра.

Тонкие музыкальные пальцы канцлера словно бы невзначай коснулись запястья адмирала. В этом вкрадчивом жесте сквозило что-то одновременно просительное и повелительное. Будто бы проситель, заранее уверенный, что его мольба будет услышана, и мягко понуждающий визави уступить неизбежному.

– Поверьте моему опыту, Илайя, – продолжал Шепотьев все тем же ласковым тоном, не сводя немигающих глаз с лица собеседника. – Мудрая птица всегда выбирает себе самое надежное, самое укромное дерево, чтобы свить гнездо для потомства. А по-настоящему мудрый и дальновидный слуга неизменно поступает на службу к самому могущественному и щедрому господину. Лишь такой державный покровитель способен по достоинству оценить преданность и заслуги, возвысив верного вассала над прочими, осыпав его милостями и наградами.

– К дьяволу всю вашу пустопорожнюю лирику, канцлер, – нетерпеливо отмахнулся Илайя Джонс, взмахом руки прерывая монолог царедворца. – Давайте начистоту…

Адмирал слегка подался вперед, нависнув над столом и в упор уставившись на своего собеседника.

– Я сделаю в точности так, как вы мне только что расписали. В решающий момент оттяну свои корабли в сторону, предоставив полное оперативное пространство силам адмирала Самсонова. Но не потому, что проникся вашими сладкоголосыми аргументами и посулами. И уж тем более – не из-за внезапной симпатии или доверия к этому мерзавцу. Как раз наоборот – при любых других обстоятельствах первым делом собственноручно свернул бы ему шею…

Он шумно выдохнул, явно пытаясь обуздать закипающие страсти. Но, надо отдать ему должное, с задачей совладал – голос его вновь зазвучал ровно и бесстрастно.

– Единственная причина моей лояльности в данный момент заключается в том, что Самсонов, как вы справедливо заметили, сейчас выступает на стороне Ее Высочества княжны Романовой. Отстаивает интересы Таисии Константиновны и ее младшего брата Ивана, а значит – волей-неволей играет по правилам и соблюдает условности.

Джонс откинулся в кресле, сложив руки на груди. Его мимолетная вспышка ярости схлынула столь же внезапно, как и накатила. Теперь он вновь выглядел образцовым флотским офицером, невозмутимым и подтянутым.

– И еще один момент, господин канцлер. Дело в том, что мне как только что перешедшему на службу России вице-адмиралу совершенно невыгодно, чтобы ваша необъятная Империя в одночасье развалилась на мелкие осколки и лоскуты. Как военному человеку, мне нужна в качестве союзника могучая и сплоченная космическая держава с огромными ресурсами – как людскими, так и промышленными. Только такое государство, сохранившее внутреннее единство вопреки любым потрясениям и испытаниям, способно эффективно противостоять грозному врагу в лице Сенатской Республики. Только такая Россия сможет одолеть Коннора Дэвиса…

– Ваша честность и прямота, вице-адмирал, всегда вызывали у меня глубочайшее уважение, – церемонно склонил голову Шепотьев, расплываясь в хитрой, многозначительной улыбке. Словно знал какую-то важную тайну, неведомую его визави. – Тем не менее, не отказывайтесь, прошу вас, от причитающихся вам по праву благодарностей и наград. Поверьте, они воздадутся вам в полной мере.

Канцлер картинно развел руками и проникновенно заглянул в глаза собеседника.

– Не сомневаюсь ни на миг, что и командующий Самсонов, и княгиня-регент Таисия Константиновна Романова щедро одарят вас почестями. Ибо вы как никто другой достойны самой высокой награды – не только за доблесть и отвагу, явленные в секторах сражений, но и за ту поистине бесценную верность, которую столь непоколебимо храните нашему несчастному Отечеству в минуту тяжких испытаний.

– Весьма признателен за теплые слова, господин канцлер, – вежливо кивнул вице-адмирал. – Но, я человек простой и к пышным церемониям непривычный. Уж лучше, если есть такая возможность, наградите меня парой-тройкой линейных крейсеров в придачу к моей эскадре. А то ведь в нынешнем составе она далека от желаемой боевой мощи. Особенно на фоне ваших имперских армад.

Теперь пришла очередь Шепотьева изумленно вскидывать брови и откидываться на спинку кресла.

– Да-да, среди вас я по-прежнему чужак, – не унимался разошедшийся Джонс, потирая руки. В глазах его загорелся нешуточный азарт. – Мне край как необходимо прямо сейчас повышать свой авторитет и влияние в новом для меня окружении. А что лучше всего работает на статус боевого адмирала? Правильно – его личный флот…

Он с нажимом хлопнул ладонью по подлокотнику, подчеркивая решимость не отступать от задуманного.

– Он будет у вас, адмирал. Непременно будет, не сомневайтесь, – заверил его канцлер, с благодарностью тряся единственную руку Илайи Джонса. – Конечно не прямо сейчас, а несколько позже… Но обязательно будет…

– Значит, по рукам, господин канцлер, – улыбнулся Илайя. – Считайте, договорились…

– Признаться, я ни минуты не сомневался в вас, мой дорогой друг! – прочувствованно воскликнул канцлер. Несмотря на всю его врожденную проницательность и умение просчитывать собеседников, радость искрометного дипломата казалась неподдельной. Быть может, даже самую малость через край, но все же – искренней и неприкрытой.

– А знаете, канцлер, – вкрадчиво произнес Илайя, сразу переходя к делу. – Тут мне в голову пришла одна любопытная идейка.

Джонс многозначительно покосился на голографическую тактическую карту оперативного пространства. Там разноцветные огоньки условных обозначений метались из стороны в сторону, то и дело меняя позицию, выстраиваясь в причудливые узоры.

– А что, если мы с Самсоновым нанесем упреждающий удар по кораблям Преображенской дивизии? Прямо сейчас, не мешкая. Согласитесь, расположение сил так и манит к решительной атаке.

Илайя ткнул в один из дальних участков карты, где скопление золотых треугольников, обозначавших верные Шувалову корабли, выглядело наиболее разреженным. И, напротив, серые ромбы эскадры Черноморского флота занимали очевидно выгодные позиции.

– Смотрите, как удачно получается, – продолжал горячо рассказывать вице-адмирал, увлекаясь идеей. – Самсонов своей армадой шарахнет прямиком в лоб, сковывая противника фронтальным огнем. А я тем временем со своими кораблями навалюсь на гвардейские дредноуты с «тыла»…