Адмирал Колчак: правда и мифы

Поощрялась инициатива, выражаясь сегодняшним языком, «малого бизнеса». Это относилось и к крестьянству. В Сибири, славившейся до революции развитой кооперацией, восстанавливались ее силы. Население приобретало облигации займов. Возрождалось частное кредитование промышленности (хотя главенствующую роль в условиях «постбольшевистской» разрухи играли государственные займы). Совершенствовалось сберегательное дело (так, держателям сберегательных вкладов была предоставлена уникальная возможность получать деньги с них в любой сберкассе города, в котором проживал вкладчик).

В развитии путей сообщения, помимо железных дорог, особое внимание уделялось дальнейшему освоению стратегически важного для России Северного морского пути. Как уже отмечалось в первых главах нашей книги, этот вопрос живейшим образом интересовал самого Колчака со времен его полярных плаваний. В Гражданскую войну над ним продолжал работать созданный по его личной инициативе специальный комитет. В его планах намечались новые исследовательские экспедиции (одна из них, упоминавшаяся в этих главах, была проведена в 1919 году в Карском море под руководством друга Колчака Бориса Вилькицкого) и строительство нового порта в устье Енисея.

Экономическая политика колчаковского правительства, в отличие от «собственно» политики, была по своему направлению в целом действительно либеральной, рассчитанной на наименьшее государственное вмешательство. Здесь господствовало классическое кредо либералов: создание равных возможностей для всех, а в их пределах – полная свобода предпринимательской инициативы (одним из немногих исключений было финансирование правительством тех частных предприятий, работа которых имела общегосударственное и прежде всего оборонное значение). Так, управляющий делами совета министров Г. Тельберг в своем интервью томской газете «Сибирская жизнь» прямо заявил, что «организацию хозяйственной жизни страны правительство от себя отводит, указывая на тот вред, который был принесен правительственным регулированием, и надеясь на живые силы страны». [165] Что же касается политических целей колчаковской власти, то здесь он, напротив, недвусмысленно констатировал (в унисон с мнением самого Верховного правителя и при всех дежурных реверансах в адрес демократии), что главной задачей является «спасение государства, а не демократии».

165

Сибирская жизнь. 1919, 12 января.

По вопросу о «невмешательстве» государства в экономику некоторые публицисты полемизировали с правительством, утверждая, что этот либеральный принцип хорош для мирного, «благополучного» времени и при нормальной конкуренции, а применять его в обстановке войны и разрухи нельзя. Иркутский военно-промышленный комитет выступал даже за государственную собственность на недра земли и недопущение к скупке земель иностранцев. Особенно критиковала либерализм правительства социалистическая оппозиция, требовавшая всевозможных ограничений для предпринимательского класса и карательных мер за «спекуляцию».

Но такая политика правительства полностью отвечала пожеланиям предпринимателей и прежде всего крупной буржуазии. Из резолюции совещания торгово-промышленных организаций Омска от 2 января 1919 г.:

Предпринимательский класс «не мыслит экономического возрождения страны в существующих еще и поныне условиях государственного регулирования промышленности и торговли. Дух свободного творчества, индивидуальная свободная инициатива создавали те культурные богатства и ценности, которые теперь приходится вновь воссоздать, а отнюдь не мертвящий дух регламентации». [166]

166

Сибирская речь. 1919, 4 января.

Впрочем, в исключительных условиях военного времени правительство допускало возможность отдельных чрезвычайных мобилизационных мероприятий в экономике и устами министра Г. Гинса призывало промышленников «производить прежде всего то, что нужно для Российского государства, а не то, что выгодно». [167]

Однако рассчитывать на «голый патриотизм» предпринимателей было затруднительно. Ведь даже военно-промышленные комитеты («вопромы») – организации, создававшиеся самой буржуазией для помощи правительству в условиях войны, – обвинялись левой прессой в том, что работают не столько в помощь фронту, сколько ради прибыли.

167

Сибирская речь. 1919, 27 мая.

Нередкими были и случаи сокрытия предпринимателями подлинных доходов. Как и сегодня, чтобы уклониться от уплаты налогов в полном объеме, занижали в отчетах Госконтролю штатную численность и зарплату персонала, прибегали к «двойной бухгалтерии», когда реальная зарплата многократно превышала ту, что числилась в ведомостях (опять же знакомая читателю ситуация).

В более развернутом виде экономическая программа правительства была изложена в докладе на государственном экономическом совещании 23 июня 1919 года, о котором мы уже говорили в связи с вопросом о земле. В нем вновь подчеркивалось, что «в основу должно быть положено частное хозяйство», [168] но при этом отмечалась и необходимость развития государственной, муниципальной и кооперативной собственности, иначе говоря, провозглашался курс на многоукладную экономику при доминировании частной собственности.

168

Сообщение РТА, 1919, 24 июня.

В том же докладе декларировался принцип свободы торговли. Исключение делалось для внешней торговли, которая должна была оставаться под контролем государства прежде всего с целью защиты отечественной промышленности от конкуренции иностранных товаров с помощью таможенных пошлин на них. При этом, однако, отмечалось, что защищать таким способом имеет смысл лишь перспективные, развивающиеся отрасли, а не те, в которых господствуют отсталые технологии. Что же касается дефицитных товаров, то на их импорт предполагалось, наоборот, снижать пошлины. Таким образом, намечался гибкий подход в регулировании внешней торговли, исходя из соотношения рыночного спроса и потребностей развития собственной промышленности.

В этом документе говорилось и о необходимости привлечения иностранных капиталов для ускорения развития промышленности, восстановления и развития банковской системы. Поскольку восстановление крупной промышленности в условиях Гражданской войны и хозяйственной разрухи было делом нелегким и требовало длительного времени, придавалось большое значение поощрению мелкого и кустарного производства.

Все эти меры привели к оживлению экономики, доведенной до разрухи «военным коммунизмом». Возникали новые акционерные общества. В городах налаживалась торговля, не было характерного для советских областей голода, повального дефицита товаров и полного обесценения денег.

Разумеется, характерная для военной обстановки разруха порождала различные дефициты и здесь. Особенно велика была необходимость закупок оружия и снаряжения для армии, получаемых от союзников, на которые приходилось тратить часть золотого запаса. По информации министерства финансов, в бюджете колчаковского правительства расходы в 8 раз превышали доходы. [169] Это вело к неизбежной инфляции. Однако эта инфляция была на порядок ниже, чем в областях, занятых большевиками, а после победы союзников над Германией курс рубля на какое-то время даже вырос. Позднее для обуздания инфляции были запрещены спекулятивные операции с валютой, не связанные с торговыми сделками.

169

Сибирская жизнь. 1919, 24 сентября.

С трудом, но все же была налажена к концу весны 1919 года и работа железнодорожного транспорта, представлявшая настоящую «головную боль» для правительства и по своей стратегической важности, и по объему творившихся на железных дорогах злоупотреблений, хищений и спекуляции. Опыт показывает: перебои с транспортом – первый признак неблагополучия в хозяйстве. А в Гражданскую войну разруха на железных дорогах была и у красных, и у белых. Омская газета «Заря» иронически предлагала снять многосерийный кинематографический боевик о том, как в поезде на перегоне Омск – Новониколаевск родился человек, как он в дороге вырос, женился, стал большевиком, потом монархистом, а поезд все никак не мог дойти до станции…