ПРЕДИСЛОВИЕ

Высокий и достойный почет, который оказала советская власть

бессмертной памяти П. С. Нахимова учреждением ордена его имени,

привлек к имени великого флотоводца интерес самых широких

кругов советской общественности, и составленный Главным архивным

управлением сборник будет, несомненно, встречен читателями с

большим удовлетворением.

Место, занимаемое Нахимовым на исторических скрижалях славы

русского народа, огромно. С его именем связано воспоминание о

замечательной победе русского флота в Синопской бухте 18 ноября

1853 г.; с его именем на вечные времена соединяется также память

о бессмертной защите Севастополя в 1854—1855 гг. Нахимов, великий

флотоводец, Нахимов, «хозяин Севастополя», Нахимов, наравне

с учителем своим адмиралом М. П. Лазаревым, создавший особую

школу, особую традицию в деле подготовки морских кадров к боевой

службе, начал свое геройское поприще участием в Наваринской

победоносной битве в 1827 г., а окончил его 28 июня 1855 г., оросив

в последний (но не в первый) раз своей кровью Малахов курган.

Современники и соратники Нахимова до конца дней своих

утверждали, что им никогда не удастся в точности и во всей полноте

рассказать потомству о Нахимове, потому что нужно было лично

наблюдать его совсем сверхъестественную энергию, его неслыханное

(«гипнотическое», как говорят некоторые источники) влияние на

моряков, на солдат, на землекопов-рабочих Севастополя, на матросов

и морских офицеров в морских боях, чтобы понять его. «Этот

человек делал невероятно много, его все любили, все высоко ценили, —

писал о нем другой герой севастопольской обороны Тотлебен. —

Пользуясь его влиянием во флоте, мы осуществили многое, что

казалось невозможным. Он был вроде патриотов классической

древности, он безгранично любил Россию и всегда готов был всем

пожертвовать для чести своего отечества, как некоторые возвышенные

патриоты из древних греков и древних римлян. И при этом какое

нежно чувствующее сердце! Как заботился он обо всех страдающих!

Он всех посещал, всем помогал!»1 Других мнений о нем и не было

ни у кого из близко и ежедневно (и даже ежечасно) наблюдавших

этого необыкновенного человека. Рассказав о некоторых (из много-

численных) его подвигах, севастополец Николай Васильевич Берг

писал: «...Таков был Нахимов. Доброта ли, скрытые ли проблески

гения, который, как алмаз, таится иногда под непроницаемой корой,

или, наконец, подготовленные к тому обстоятельства времени, только

имя Нахимова стало для нас дорогим именем, и ни одна потеря,

кроме потери самого Севастополя, не отозвалась так во всех сердцах,

как смерть незабвенного адмирала, честно и добросовестно

отслужившего свою службу России... Он привлек сердца всех. О нем

говорили, страдали и плакали не только мы, на холмах, орошенных его

кровью, но везде, во всех отдаленных уголках бесконечной России.

Вот где его Синопская победа».

Но все писавшие о Нахимове высказывают сожаление, что

потомство будет знать об отдельных геройских подвигах великого

адмирала и все-таки никогда не узнает, до какой степени вся его

жизнь была сплошным жертвенным подвигом труда, мысли, воли,

подвигом ежедневным, совершавшимся не только в морском бою или

на севастопольских редутах и люнетах, но и в мирное время, когда

он воспитывал свою команду «нахимовских львов», как тогда

называли черноморских моряков. И вот этот-то пробел, который остается

при чтении мемуарной литературы о Нахимове, и восполняется в

значительной мере печатаемыми в предлагаемом сборнике документами-

Тут мы видим именно ежедневную служебную, бытовую обстановку,

в которой жил и действовал Нахимов, среду, в которой он вращался,

читаем приказы, которые он получал сверху, приказы, которые

отдавал он сам, знакомимся с его записной книжкой, и перед нами

постепенно возникает эта изумительная, такая невидная, подспудная

по своему внешнему характеру и такая поразительная по своим

конечным результатам деятельность одного из сыновей русского народа,

которым русский народ справедливо гордится. Видим мы и

тайных, злобных, завистливых врагов Нахимова, вроде

горе-главнокомандующего николаевского фаворита Меншикова, который донося

Николаю о замечательном морском переходе и десанте перевезенной

Нахимовым 13-й пехотной дивизии к Кавказским берегам, прибавляет

в самых последних двух строках, что «поставляет себе долгом» «у п о-

мянуть также»(!) о Нахимове... Тут и новые поразительно

интересные показания из шханечного журнала, ведшегося на корабле

«Три святителя», о Синопском бое. Тут и замечательное частное

письмо Нахимова его двоюродному брату, впервые описывающее, что

делали Нахимов и его моряки, как они чувствовали себя в месяцы

между Синопом и высадкой союзников в Крыму. Этих документов,

дающих столько нового материала, полного глубочайшего

исторического интереса, так много, что в полном смысле слова у историка

глаза разбегаются. Мы уж не говорим об интересе чисто

биографическом. Эта кристально чистая натура, этот «рыцарь без страха и

упрека» (как его называли), этот герой, недоумевавший, почему его

все считают героем, этот человек, стремившийся всегда уступить

поскорее другому честь и славу своих собственных подвигов, —

встает перед читателем печатаемых в этом сборнике документов во