Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

Я не буду рассказывать, как пограничники, с надеждой поглядывая в сторону тыла, ожидали помощи, отбивая одну атаку за другой, уничтожив около двух рот и подбив два бронетранспортёра, но помощь так и не пришла. Более того, по удаляющейся стрельбе и канонаде они поняли, что наши откатываются от границы. Их осталось восемнадцать из шестидесяти, что дожили до вечера. Элитные бойцы, не побоюсь этого слова. Лейтенант, единственный командир, выживший в этих схватках, приказал отходить. Забрав раненых, они ушли, оставив своих не погребённых товарищей на практически полностью разрушенных позициях. Выбора другого не было. Шли дня три, в одном месте на хуторе оставили раненых и двинулись дальше за нашими. Их осталось двенадцать. Те самые двенадцать героев. Командовал ими лейтенант Маланов. Через неделю пути погранцы, серьёзно задержавшись с ранеными, стали свидетелями страшной военной драмы. Видимо у немцев сломался танк, а это был средний «тэ-четыре», и после ремонта они догоняли своих. На дороге, пресекающей лесную поляну, они догнали телегу с нашими ранеными. Немцы большие любители убивать наших раненых, они раздавили телегу, никто с неё не спасся, кроме молоденького парнишки-возницы и девушки медсестры. Парнишку они сразу убили, а вот с девушкой… Думаю, не стоит рассказывать, что они с ней сделали… Наши пограничники застали их в тот момент, когда фрицы после насилия поправляли одежду. Командир танка достал пистолет и застрелил рыдающую медсестру. Почти сразу последовал залп с опушки, и танкисты попадали, ведь все пятеро стояли над несчастной. Во время осмотра и сбора трофеев выяснилось, что командир танка был только ранен. Лейтенант, который владел немецким на довольно неплохом уровне, допросил его и узнал, как прошла эта гнусность. Лейтенант, обуздав в себе злость и чувство справедливости, немца не дострелил, а допросил. Его интересовал вермахт, особенно его техника. Умный парень. От пленного он и узнал, что танки у немцев очень даже хороши, все детские болезни за прошлые военные компании ликвидированы, и танкисты ими довольны. Но есть один недостаток. Небольшая дальность хода на одной заправке. Не больше двухсот километров. Поэтому танкисты берут с собой запас. Тут не только бензовозы, но и топливо в канистрах на борту танков. А большая часть танков у немцев работает на авиационном топливе, а оно очень горюче, вспыхивает от любой искры. Теперь я думаю, многие поймут, что если выстрелить зажигательной пулей по такой канистре, то будет факел на месте танка. И лейтенант это понял. Он долго допрашивал немца, пока его бойцы хоронили убитых. Они много тел видели, пока шли по тылам, а этих решили похоронить. Когда допрос был закончен, немца ликвидировали, а танк уничтожили. Боекомплект рванул.

Именно это преступление, что совершили немцы, и подтолкнуло командира этой небольшой группы не возвращаться в ближайшее время к нашим, а начать свою войну в тылах врага, партизанскую. И погранцы своего командира поддержали. До этой встречи с танком пограничники случайно наткнулись на уничтоженную с воздуха колонну наших войск. По крикам воронья и запаху разложения нашли. Немцы особо не утруждают себя захоронением наших погибших, заставляют в основном заниматься этим деревенских или военнопленных. Если их поблизости нет, то просто не обращают внимания, к тому же той дорогой они особо не пользовались. Погранцы тогда набрали себе продовольствия и боезапаса, всё что пригодится, а вот когда уничтожили танк, лейтенант Маланов решил вернуться. Им много, что нужно было, но главное, это патроны с зажигательными пулями. В грузовиках с боеприпасами они нашли всё необходимое. Даже отнесли в лес и сделали закладки, тайники, всё, что могло пригодиться, медикаменты, патроны, продовольствие. После этого и начали воевать.

Всё рассказывать не буду, но первую засаду опишу, чтобы показать, что план лейтенанта удался. Общаясь с немецким командиром танка, он понял главное. Я немного отвлекусь и задам вопрос нашим радиослушателям. Что важнее люди или техника? Чтобы не тянуть время передачи, отвечу я сам и сразу. Не слушайте те лозунги, что распространяют в тылу. Их придумывают люди, которые мало что понимают. Опросите политруков с фронта. Они как один вам ответят: важны, конечно, люди. Отвечая так, имеются в виду специалисты. Самолётами, кораблями, танками или теми же автомобилями управляют специалисты, которых надо готовить очень и очень долго и при уничтожении которых замену найти достаточно трудно. А если и найдут, то при таком отношении все резервы быстро закончатся. Это понимают и у нас, и в вермахте. Я не знаю, сколько точно танков было у немцев, когда они вторглись на наши территорию, но пусть для примера будет три тысячи. Примерно месяца два назад в штабе РККА подсчитали, что общее количество подбитых нашими войсками танков на тот момент десять тысяч. Удивительно, но факт, немцы потеряли в боях с нашими войсками не меньше, чем пять, а то и шесть тысяч танков. Как так случилось? А всё оказалось просто. Поясню, танков действительно три тысячи было, причём треть лёгких, они их в первые недели войны потеряли и восстановили. Хвалить немцев не хочется, но у них просто великолепно поставлена служба по восстановлению своей битой техники. Наши отступают, соответственно все территории с подбитой техникой остаются у врага. Они оттаскивают ее тягачами на места восстановления, и уже через три или четыре дня этот танк снова идёт в бой. Поначалу боёв наши не понимали, в чём дело, некоторые танки подбивали два, три, четыре, а то и пять раз. Потом, когда сообразили, научились с этим бороться. Первое: сначала уничтожали экипаж. Если это сделать, то некого будет вновь сажать на машину. То есть после того, как танк подбивался, несколько стрелков держали на прицеле его люки. Как только танкисты пытались выбраться, их расстреливали. То есть уничтожали тех самых ценных специалистов, имеющих огромный опыт ведения боевых действия. Ночью к этим подбитым танкам, если наших бойцов не сбили с позиций, с бутылками бензина ползли добровольцы и поджигали их. Ветошь использовали, тот же бензин. Сгоревшие танки не восстанавливаются, и их отправляют эшелонами на переработку. То есть на фронте эти танки уже не увидят, разве что после переплавки. Только вот это новьё нужно ждать больше месяца, а то и двух. То есть выигрывают время. Немцы, узнав, чем наши занимаются, стали отправлять по ночам группы своих солдат для защиты своей битой техники, и бывает, что на местах встреч доходит до сражений, переходящих в рукопашные схватки. Так что это тоже не простое дело.

Однако главное лейтенант знал, что нужно делать, и они делали. Первая колонна была ими остановлена на пять часов. Я повторю, именно остановлена и именно на пять часов. Удивительно, но по служебным инструкциям в случае обстрела колонны солдатам вермахта приказано найти стрелков. Если наши окруженцы, например, обстреляют пехотную колонну врага, ну ранив пару солдат или убив одного, те обязаны прочесать окрестности, чтобы найти их. Представляете? Пара выстрелов, и полк встал, в результате он может не успеть к месту назначения, немцы не получат вовремя крайне необходимый резерв для атаки и тому подобное. Лейтенант-пограничник об этом знал и пользовался этим вовсю. Ими была остановлена автоколонна. Перед боем он заранее дал каждому своему бойцу задание. Стрелять нужно так. Первая цель – бронебойная пуля по мотору грузового автомобиля или бронетранспортёра. В случае если встретится последний, стрелять зажигательными пулями по канистрам на броне. Лучше делать два выстрела, потому как в канистрах может быть вода. Одна канистра в держателях всегда с водой, и по закону подлости обязательно это может оказаться она. Позже погранцы не раз с подобным сталкивались, так что предупреждение было в тему. Потом стрелять нужно по водителю обычной пулей. Ну и по топливным бакам автомобиля. Если стрелять по грузовику, то в три этапа. Я их повторю. По мотору бронебойной, по водителю обычной и по бензобаку зажигательной. После чего переносить огонь на следующий автомобиль, не обращая внимания ни на что другое. На каждого бойца по два автомобиля, и, если даже есть ещё цели, всё равно отходить.

Лейтенант был правильным командиром. Не из тех, кого принято считать шапкозакидателями. Я сам слышал, как на стоянке один политрук напутствовал бойцов, давая политинформацию. Её окончание звучало примерно так: дескать бойцы должны умереть за свою родину. По моему мнению, он нёс полную чепуху. Фактически тот призывал бойцов стройными рядами просто идти и умереть. Правильные командиры и политруки сказали бы так: товарищи, идите и сделайте так, чтобы солдаты противника умирали за свою родину. Маланов был именно правильным командиром и терять своих людей не собирался. То есть надо не держаться за позицию до последнего патрона, а постоянные ударять и отскакивать. Если он видел, что засада не удастся или будут потери, то просто уводил своих людей. Ну постреляют они полсотни немцев, и всё, погибнут. А тут уничтожат для примера десяток, уйдут дальше, там десяток, потом ещё десяток. И так постепенно их счёт может дойти до тысячи. Напомню, у группы Маланова он дошёл до двух тысяч, не считая уничтоженной техники, и это показывает, что такая тактика себя оправдывает. В некоторых случаях, конечно, нужно держать позиции, как говорят политруки, до последнего бойца и до последнего патрона, но не в данном случае. Когда та первая колонна приблизилась, пограничники лежали и у них у всех были СВТ и один ручной пулемёт. Выбрав цели, они по ним и разряжали свои обоймы нужными патронами. Для грузовиков, для бронетранспортёров или танков своя очерёдность. Для танков только зажигательные, которые старались экономить. И когда лейтенант отдал приказ, открыли огонь. Почти сразу над колонной вспухло облако пламени, когда вспыхнула канистра на борту одного из бронетранспортёров, часть бензина странным образом плеснуло внутрь, и изнутри стали с криками выпрыгивать объятые пламенем немцы. Пограничники, расстреляв по обойме, стали отползать и уходить. А на дороге горело два танка, четыре бронетранспортёра, восемь грузовиков и один топливозаправщик. Вот ещё одно: Маланов никогда не организовывал засаду, если не было хотя бы двух путей отхода, основного и резервного, поэтому они всегда уходили без потерь и отрывались от преследования. Как-то обстреляв роту велосипедистов, они смогли добыть велосипеды и стали достаточно высокомобильными, быстро покидая зоны поисков.

За полтора месяца боёв группа пограничников набила множество техники и уничтожила больше двух тысяч солдат и офицеров противника. В основном это были специалисты, те же танкисты, но больше всего водителей, около тысячи, ну и офицеров. На рядовой состав линейных частей они не обращали внимания, офицеры и унтера, вот кто был их целью, а погранцы – отличные стрелки, снайперы. Как видите, то, что я рассказывал, действительно реально. Главное иметь уверенность в своих силах, хорошего и опытного командира, который видит хорошо обстановку, и всё в ваших руках. Конечно, им просто повезло, что они так долго охотились за колоннами. На них не раз устраивали облавы, от которых они благополучно уходили. Но сам факт… Погранцы настолько обнаглели, что минировали дороги немецкими же минами и полностью уничтожали небольшие колонны. Въехала колонна из шести грузовиков лес, и всё, как сгинули, ни тел, ни машин. Таких случаев было немало. Однажды захватили несколько грузовиков с немецкими пулемётами и боеприпасами и по-умному использовали их. Установили в засаде, к каждому пулемёту по пограничнику без второго номера, и, когда дождались пехотную колонну противника, вдарили. Выпустили по ленте, после чего отошли, бросив пулемёты. Если забирать, уйти бы не успели. А так уничтожили полторы роты немецких солдат их же оружием и благополучно ушли. Потом ещё пару засад устроили, пока пулемёты не закончились. Так что совет: если вдруг кто попадёт в окружение, тут зарекаться не стоит, всякое бывает, пользуйтесь опытом Маланова и его бойцов. Достаточно сделать и один прицельный выстрел. Сейчас немцы, правда, не останавливаются, чтобы найти стрелка, учёные стали, уходят из-под обстрела, но всё равно опыт замечательный. До такой степени, что пограничники не раз устраивали обстрелы аэродромов противника, даже с помощью захваченных миномётов, которыми учились пользоваться на ходу, во время боя.

Конец этого рейда был один – общая усталость. И лейтенант приказал уходить к своим. Вышли, а им, как водится, не поверили, рапорты приняли, но посчитали врунами. Сейчас эта группа где-то в составе патрулей охраняет тылы наших войск. Во время такой охраны, в схватке с диверсантами, тот пограничник был смертельно ранен, отчего мы и встретились в палатке безнадёжных. А могли перенять их опыт, ведь группа пограничников, получивших такой уникальный опыт, могла им поделиться. Только вот никому это оказалось не нужно. Взять для примера кавалерию, я сам сторонник современной войны, однако в этой войне кавалерия ещё покажет себя, и зря её задвигают. Для действий в тылу врага это идеальные подразделения. Сейчас их неправильно используют, в качестве обычной пехоты на передовой. Вот товарищ Будённый, очень умный и ответственный командир, если ему организовать центр управления по действиям в тылу противника наших подвижных частей, то он всё организует так, что немцы свои транспортные колонны будут водить под серьёзной охраной, боясь каждого кустика, из которого может последовать винтовочный, а то и пушечный выстрел. На днях я был в батальоне, которому обещал оружие, и…

– Извини, Александр, что перебиваю, мне нужно сообщить нашим слушателям некоторую информацию, – перебил меня диктор, остальные рабочие в студии, с интересом слушавшие меня, тоже засуетились, поднося листы бумаги. – Товарищи, по просьбе руководства нашей страны и командования Красной Армии, я выношу благодарность присутствующему в студии Александру Полякову. Он действительно подарил нашим войскам вооружение, трофейное вооружение, добытое им лично, это уже проверено и подтверждено, а также передал отбитые у немцев слитки золота. По общему голосованию Центрального Комитета партии, было решено принять просьбу Александра и отправить полученные средства для постройки завода по производству автоматов для нашей армии. Всё это так же будет сообщено в центральных газетах.

– Спасибо, – тихо поблагодарил я, но в микрофон, то есть на всю страну.

– Извини, что прервал, продолжай.

– Да, меня попросили устроить лекцию бойцам батальона, и во время неё я достаточно подробно описал этот рейд пограничников. Многие задавали вопросы, и я в меру своих знаний старался на них отвечать.

– История, конечно, занимательная, честно говоря, звучала как сказка, но интересная и логичная, так что хотелось бы всему этому верить.

– Так, а в чём дело? Можно найти лейтенанта Маланова, он вам всё это опишет в красках, всё же был сам участником тех дел.

– Но ведь им не поверили?

– Это обычное дело, как я уже говорил. Кстати, была ещё одна интересная история. У меня их много. Один сапёр, у него даже оружия не было кроме плотницкого топора, ну и ножа, выходил в одиночку из окружения и наткнулся на стоявшую на позициях немецкую гаубичную батарею. Ночь, часовые бдят, стальные спят. Я не буду описывать, как он топором зарубил часовых, а потом с ножом в руках проникая в палатки, резал спящих артиллеристов, но факт остаётся фактом, он это сделал. Потом обложил ящиками со снарядами гаубицы, облил их бензином из баков грузовиков и поджёг. Этот неизвестный герой действительно уничтожил батарею. Когда он следующей ночью перебрался к нашим, ему не поверили. Однако, когда отправленные разведчики выяснили, что это всё правда, то искать героя было поздно, его давно отправили на фильтр, чтобы там, опросив, направить в часть. Никто даже не запомнил, как его звали. Вот некоторые не самые честные тыловые командиры и решили этот подвиг приписать себе, ну и приписали, отправив рапорт наверх. Мне об этом писарь раненый рассказал. Сам им наградные листы оформлял.

– Как-то всё это нехорошо было, подло.

– Подло? Хм, вы даже не знаете, что такое подлость. Тех командиров я не осуждаю, вполне обычная практика. Есть одна история, рассказанная мне тем самым раненым генералом. От первого лица, так сказать. Вот там была настоящая подлость, и главное, что виновник этого просто не понимал, даже не осознавал, что он совершает её. Как будто так и надо. Эта история среди фронтовиков известна, может, кто услышит её с подробностями, и только. Время у нас ещё есть?