Адмирал южных морей
Шрифт:
– А это разве не море?
Саед удивленно повел бровью, затем указал рукой в сторону правого борта:
– Что вы видите?
Посмотрел в указанном направлении. Водный простор, пенные барашки на волнах, далеко, почти на грани видимости, просматривается вытянутое пятнышко острова или, скорее, скалы голой.
– Если не ошибаюсь, это море.
– Нет, вы не правы. Видите, как ломаются волны? Это из-за малой глубины и берегового течения. Вон, прямо по курсу, облако по горизонту – это длинный остров, прикрывающий нас от волнения с юга. Отсюда его не видно, но он точно есть – облако его выдает. Дно местами выпирает, скалы слева и справа просматриваются, добавляя водам опасности, но зато высокую волну они ломают хорошо.
– А мы не налетим днищем на скрытый водой камень? Может, стоит сбавить ход?
– Нет, в такую
– Этим впередсмотрящий занимается? А вы бы могли так же замечать?
– Мог бы, иначе какой из меня капитан. Не зная всех тонкостей морского искусства, неминуемо доведешь корабль до беды. Впрочем, даже я довел. Видимо, не все еще знаю. Увы.
– Не переживайте, у вас теперь другой корабль. Как он, кстати? Нравится?
– Пока трудно судить. Ход дает хороший, а вот с маневрами пока не все гладко. На озере лучше получалось – ведь там волна не мешала, да и течения не было. Трюм нравится – хоть и низкий, но вместительный, и практично устроен. Даже если течь пойдет, вода начнет затапливать его частями. Не понравилась гребная палуба. Очень тесно, во весь рост даже в центральном проходе не выпрямиться. Люди будто в ящиках сидят. Я понимаю, что рабов демам жалеть ни к чему, но ведь это мешает им выкладываться в полную силу. На наших кораблях по вертикали простора куда больше, да и в остальном комфортнее. Видели бы вы мою каюту… А здесь? Даже у вас конура, в которой не всякая собака жить согласится.
– А когда мы выйдем к нормальному морю из этого залива?
– Это не залив – пролив. Язычники называли его Ко-ча, у нас его именуют пролив Годара. Тот остров, которого мы не видим, очень велик, но никто там не живет. Длинный он и узкий, при набеге демов не получится скрыться в глубине. Я там приставал однажды, когда мачту чинил. Отличная земля, красиво очень, дичи видимо-невидимо. Вы бы его как-нибудь к рукам прибрали, раз хозяина нет. От того форта, что на реке, до него день плавания на хорошем струге.
– Эх, Саед… У меня навалом превосходной земли, вот только обрабатывать ее некому. Забыли, зачем мы плывем? Вот то-то… Куда мне об островах думать, если в долине пахать не перепахать.
– Не только у вас подобная беда. Все без исключения южные страны страдают от безлюдья. Погань давит медленно, но верно. С ней всегда все одинаково. Сперва появляются рейдеры, потом набеги начинаются. Год от года они случаются чаще и чаще. Как ни охраняй границу, а орды все равно лазейку находят. Или нагло ломятся, силой продавливая. Деревни начисто разоряют, городам тоже достается. Чем ближе к погани, тем чаще случается мор, а это уж вовсе беда. Крестьяне начинают в страхе разбегаться, разнося заразу, земля пустеет все быстрее и быстрее. Нет землепашцев – некому кормить армию. Солдат становится все меньше и меньше, держать границу не хватает сил, погань начинает вырезать ослабленные гарнизоны. И заканчивается все исходом уцелевших. Бредут на север, в чужие страны, соглашаясь на любые условия, лишь бы не оставаться под тьмой. Поначалу там радуются прибавлению подданных, но вслед за ними появляются рейдеры, и потом все то же самое начинается, до нового исхода еще дальше на север. Сэр Дан, давно хочу вас спросить…
– О чем?
– Мне рассказывали, что вы покарали демов колдовством невиданной силы. Рассказчики не лгали?
– Это не колдовство.
– Но так говорят…
– Когда к ране прикладывают лист подорожника, она быстрее заживает. Это колдовство?
– Нет, просто такое полезное свойство у подорожника. Трав целебных много, честные лекарки этим пользуются, не опасаясь гнева черной братии. Никакого зла в помощи больному нет. Даже более того – сердца погани и некоторые другие органы спасают от болезней, заживляют раны, прибавляют силы. И за это тоже не порицают, при условии если лечение проводит врач с разрешением от карающих.
– Вот то, что я тогда сделал, –
оно вроде подорожника, но с другими свойствами. Никакое не колдовство это. Иначе можно все колдовством обозвать. Вот вы заставляете ветер двигать ваш корабль? Колдовство. Масло горит в ваших фонарях? Тоже колдовство.– Я понял ваши пояснения. Хорошо, пусть будет не колдовство. Вы сможете это повторить на Железном Мысе?
– Нет. У меня нет при себе необходимых материалов.
– Жаль… Я-то наделся, что сможете. Смущает меня та крепость, и вообще – рабы не все знают, да и пленники тоже. Мало ли какие силы могут оказаться у темных под рукой.
Я усмехнулся:
– Странно такое слышать от набожного матийца.
– К чему вы это сказали?
– Набожные люди чураются колдовства, а вы честно признались, что на него рассчитывали.
– А… Вот вы о чем. У нас на острове все просто: то, что помогает бить тьму, непременно праведно. Если вы каким-то образом ухитритесь демона из ада оседлать и поскачете на нем в бой, наш священник вас благословит и даже не поморщится при этом.
– И как к этому относится черная братия?
– Я не посвящен в тонкости высшей церковной иерархии, но думаю, даже если они не одобряют некоторых черт нашего национального характера, вынуждены закрывать глаза. Церковного суда у нас нет, и священнослужители могут лишь доносы строчить и передавать власти, а уже та судит по гражданским законам. И как вы понимаете, героев войны никто не накажет, какими бы способами они ни добивались победы. Слышал я, вы тоже воевали, не задумываясь о соблюдении условностей?
– Вы имеете в виду неожиданные ночные удары и нарушение неписаных правил действий перед боем?
– Да. Мы, матийцы, злейшие враги демов, потому что тоже не отягощаем себя условностями. Просто не считаем их людьми. О каких правилах этикета может идти речь, если имеешь дело с диким зверем?
– Вам, должно быть, проще воевать. Мне немало трудов стоило заставить своих людей сражаться, чтобы просто победить, а не связывать себя по рукам и ногам глупыми условностями.
Мимо в направлении борта опять просеменил Нюх, лицо у него было зеленее прежнего. Проследив за ним рассеянным взглядом, Саед задумчиво произнес:
– Как выберемся из пролива, море навалится на нас всерьез. Ветер ровный, дует давно – волну разогнал хорошую.
– Вы когда-нибудь ходили этим путем?
– Нет. Нам придется двигаться через море, напрямик. Корабли Матии если такое и делают, то от своих берегов, а не от здешних. А бакайцы и прочие даже не подозревают, что так можно делать. Вы видели их карты?
– Доводилось.
– Тогда понимаете, о чем я. Для них море – это берега и узкая полоса воды, к ним примыкающая. Все, что за горизонтом, попросту не существует. Здесь только мы и демы так ходить умеем, поэтому вдали от суши никого другого не встретишь. Никто не знает, что чем дальше от материка, тем меньше скал и островов, а глубины увеличиваются столь сильно, что ни якорем, ни лотом до дна не достать. Ориентиров нет, только солнце, звезды и путеводная игла, которая не везде работает правильно. Есть еще хитрости с мерной веревкой, когда надо расстояние пройденное определять, но это только на проверенных маршрутах. Здесь, на новом, бесполезно таким заниматься, разве что на будущее промеры сделать. Первое время придется двигаться осторожно и на ночь останавливаться, иначе до беды недалеко. Но как отойдем всерьез, так помчимся и светом, и темнотой. Парусное вооружение у наших галер не очень удобное, но под боковым ветром ходить можно, а на штиль в эту пору нелегко нарваться. Приближение суши днем можно определять по дымке и облакам на горизонте, ночью помогает шум волн, хотя с нашим ходом короткой летней ночью мы много не пройдем, чтобы стоило всерьез беспокоиться об опасности мелей и камней. Они поодиночке редки и почти всегда рядом с островами, так что заранее можно заметить опасность.
Вспомнив обстоятельства своего появления на этой планете, я осторожно закинул удочку:
– Поговаривают, что на дальних островах демы чем-то совсем уж мерзким занимаются.
– Они и на ближних ничего хорошего не делают. Все их дела мерзки, к тому же вам должно быть больше известно.
– У меня проблемы с памятью после полученных ран – мало что помню.
Саед покосился на юг и, перейдя чуть ли не на шепот, попросил:
– Вы поменьше о таком говорите.
– Беду накликаю? Бросьте. Неужели вы подвержены морским суевериям?