Адмирал

Бывший «Тирпиц» не узнать. Отечественные кораблестроители поработали на славу. Двести шестьдесят метров взлетной полосы вполне себе хватает для запуска легкого моторного истребителя. Стартовать с такой без особых сложностей могут даже тяжелогруженные истребители, которые помимо прочего несут торпеды или бомбы. Если же самолет слишком тяжелый, то для его пуска можно использовать специальную катапульту, которая предает машине дополнительный заряд инерции. Именно посредством последних сегодня мы запускали самолёты в воздух. Принцип работы катапульты относительно прост: сначала самолет цепляют передними шасси за разгонное устройство, а потом «выстреливают» в воздух. Это чем-то напоминает рогатку. Работают катапульты с помощью пара, который при пуске заполняет два цилиндра, где расположены поршни, соединенные специальным поводком с зацепом для самолетов. Вполне себе отработанная схема, такие стоят и на «Диксоне» и на «Шторме». Сегодня все самолёты летали на тренировочное бомбометание с полной загрузкой. Три старых сейнера, которые изображали собой мишени, уничтожены, и вот теперь самое сложное — сесть обратно на авианосец! А сесть сложно!

При стандартной процедуре посадки подлетающее звено на крейсерской скорости дважды облетает корабль против часовой стрелки, после чего разбивается по очереди на посадку. В отличии от земли тут царят другие законы. Поврежденные самолёты садятся в последнюю очередь, так как велик шанс разбиться при посадке и заблокировать обломками палубу. Для приема самолётов расчет авиаБЧ выдает световой сигнал с мостика, палубная команда готовится к приему. Пилот облетает корабль в том же направлении для установления курса и скорости принимающего корабля и подтверждения возможности приема, а также наличия спасательного судна в кильватере корабля. На третьем кругу пилот снижает скорость и окончательно подтверждает курс и скорость корабля и спасателя. Заходя на четвертый посадочный круг, самолёт снижает высоту и заходит в заднюю полусферу корабля над спасателем. Выпустив шасси и посадочный гак, открыв фонарь кабины и отрегулировав кресло на высокую посадку, снижает скорость до посадочной. На удалении одного километра летчик делает заход с кормы на высоте до двухсот метров, ориентируя машину по кормовым огням оптического привода. На заходе летчик может получить световой запрет на посадку в случае аварийной ситуации. Но это стандартная посадка, а в бою или в таких условиях как сейчас всё не стандартно! Тут самолёты садятся с ходу, делать второй круг иногда бывать смертельно опасно. Учёт ветра и бокового сноса ведется по указанию парового маркера кормовой части, я вижу этот клуб белого дыма, его носит из стороны в сторону как бешенный! А последним самолётам придётся садится почти ночью, им будет ещё сложнее. В темное время ориентировку обеспечивают посадочные огни, а вот маркера не видно, садится им придётся, полагаясь только на диспетчера. Всё это надо знать не только летчикам, но и командиру корабля и мне. Я черт возьми непрерывно учусь, аж голова пухнет!

Тут столько нового для меня оборудования, что впору за голову хвататься. Самолётоподъёмники (их тут на «Ленинграде» два, носовой для уборки севших самолётов и кормовой, для подъема взлетающих), аэрофинишёры, аварийные барьеры, разметка и указатели ветра, посадочная светотехника (прожектора, продольная и поперечная ночная подсветка, кормовая системуа оптического привода и дохрена чего ещё), техплощадки и заправочные колонки, ветрозащитные щиты, релинги и спасательные сети да всего и не перечислишь, что есть на этом гиганте.

Тренируются не только пилоты, но и палубная команда, диспетчера, рулевые, ну и конечно аварийные бригады, и медики. Последние без дела не сидят. Только на «Ленинграде» разбилось уже два самолёта, а авианосцев у меня в эскадре пять! А ещё постоянно получают травмы работники летной палубы, которым приходится работать в очень опасных условиях. Вот только полчаса назад один из матросов оступился и упал в шахту лифта, поднимающего на палубу очередной самолёт. И благо ничего себе не сломал! Конечно остальные четыре корабля не сравнить с бронированным «Ленинградом», это просто наскоро сделанные эскортные авианосцы. Их переделали из гражданских транспортов. Серьёзных повреждений они не перенесут, живучесть у них так себе, однако каждый в своих трюмах несёт по пятьдесят истребителей, большая часть из которых в разобранном виде. Ангарная палуба этих самоделок не велика, и вмещает в себя только пятнадцать самолётов, так что авиагруппа их не большая и как боевая единица стоят они не много.

«Ленинград» же настоящая крепость. Установки ПВО размещены где это только возможно, имеется и специальный пункт управления ПВО корабля. Почти двести зенитных установок должны гарантированно уберечь его от атак с неба. Но и против атак с моря он защищен не плохо. Артиллерия бывшего «Тирпица» за исключением башен главного калибра почти полностью перекачивала на свои новые места под полётной палубой и в надстройку, этакий авианесущий тяжёлый крейсер получился, закованный в броню аэродром. Мне корабль нравится, в нём ощущается мощь и сила.

Эскадра готова к выходу. Как только закончатся учения, авианосцы выйдут к точке рандеву, в которой нас уже ожидают два линкора, лёгкий крейсер, два десятка эсминцев, десять подводных лодок и пятьдесят транспортных судов. Группа прорыва блокады готова, собравшись все вместе, день мы потратим на отработку ордера и притирку, а потом в путь! Ну и ещё кое-что, туда же нам доставят и спецгруз. Непосредственно перед выходом в море на борт «Ленинграда» поднимут авиабомбу. Эта бомбочка совсем даже не простая, она золотая даже можно сказать! Это имитация ядерной бомбы, но знать об этом буду только я, остальному же экипажу, как кораблей конвоя, так и тех, которые доставят груз, специально сообщат, что у нас на борту ядерный заряд. Какая-то спецоперация товарища Лаврентия, специально утечки делают, что бы «союзники» прознали про этот муляж и поверили в обман. Ну и хорошо, сдается мне так будет спокойнее всем, а нам дает ещё один козырь в рукав. Сто раз подумают теперь американцы, прежде чем с нами в драку лезть. Да и муляж вполне себе рабочий, просто начинён он обычной взрывчаткой, а значить случись что, можно его использовать по прямому назначению.

Через час все истребители и самолеты-дымзавесчики в своих ангарах. Во время этой «генеральной репетиции» мы безвозвратно потеряли два самолёта, шесть повреждены, погиб один пилот и трое ранены. Покрышкин рвёт и мечет, а я считаю такие потери приемлемыми, хотя погибшего пилота и жалко. В тех условиях в которых проходили учения нам действовать вряд ли придётся. Сейчас был просто адский экстрим, в который мы сами себя поставили. Пилоты в основном показали себя очень хорошо. Насколько я знаю, в таких погодных условиях американцы предписывают своим пилотам не рисковать и покидать самолёт рядом со спасательным судном, или же ловят самолёты на палубе сеткой, что гарантированно приводит к выходу их из строя и только сумасшедшие советские моряки и пилоты рискуют своими жизнями, что бы посадить самолёт на палубу. Мы готовы выходить в море.

— Ну как Гриша, освоился с кораблём? — бывший хулиган и боцман китобойного судна только несколько дней назад прилетел с Тихого океана, чтобы вялится в дружные ряды советских «камикадзе». Я честно предупредил Гришу, что поездка может быть в один конец, но он меня даже слушать не стал. Воспользовавшись своим служебным положением и поддержкой Кузнецова, я назначил его командиром легкого крейсера «Варяг».

Переход с маленького эсминца на крейсер всегда не простое дело, всё же этот корабль на порядок выше классом, да что там говорить, это корабль первого класса, считается отдельной воинской частью и требует командира в звание не меньше капитана второго ранга! Гришка же до сих пор капитан-лейтенант, даже самый младший по званию его помощник, старше командира по званию. То, что Луцевич не пропадёт и не даст себе сесть на шею более старшим и опытным подчинённым, я был уверен, но зная Гришкины методы воспитательной работы слегка переживал за целостность физиономий тех, кто попробует оспорить его власть на мостике. «Варяг» будет осуществлять непосредственное прикрытие «Ленинграда» и защищать его от подводных лодок противника, если такие попытаются нас атаковать. Так же он выступит и в качестве крейсера ПВО. Для прикрытия его хватит, случись морской бой, с посмевшими нас обидеть кораблями будут разбираться дядьки побольше, и в такие разборки «Варягу» лучше не лезть. Этот легкий крейсер мой резерв, да и удрать на нем всегда можно, ибо скорость в тридцать семь узлов позволяет. Нет, сам то я бежать не собираюсь, а вот эвакуировать раненых и спасенных с погибших кораблей, например, на нём будет можно, но это если конечно нам сумеют по шее навалять.

— Нормально командир! — Гришка сейчас со мной, на авианосце, его крейсер болтается не подоплёку, вот я и вызвал его к себе, сто лет его уже не видел! Сидим у меня в каюте, коньячком балуемся немного, былое вспоминаем — сработаемся. Я хоть званием и пожиже, но всё же дважды герой и с «самим Жоховым!» всю войну прошёл. Именно так, на «Вы» и шёпотом! Все на флоте как с ума походили! Рапортами канцелярии частей закидали с просьбой перевестись к тебе. Ты не представляешь, что было, когда сообщили что ты на службу вернулся, праздновали как будто ты их родственник. Я тебя, когда по палубе «Шторма» в первый день знакомства гонял, не думал, что ты в такого важного дяденьку превратишься! Извиняйте ваш бродье, не велите казнить, не поминайте лихом!

— В ухо дам! Гонял он меня… Смотри не обделайся Гришка, я за тебя поручился! Иваныча ещё хотел вытащить, да он в рейсе и вернётся не скоро. Вообще всех бы выдернуть, мне с вами спокойнее. Только вот служить только мы с тобой остались, остальные на дембель ушли. Нужно будет собраться как ни будь всем вместе, да не просто, а в Архангильске, на старом «Шторме».

— Да вот кстати. Ты бы похлопотал там у себя на верху, пусть «Шторм» во Владик вернут! Оттуда он уходил на войну, весь наш экипаж дальневосточники! Стоит там один, приглядеть за ним даже некому! — задел меня за живое Гришка. Я и сам уже про это думал. Корабль реально требовал пригляда. Знаю я как после войны за такими вот памятниками следили. Скоро его весь по винтикам растащат, а когда власти хватятся, восстанавливать уже и нечего будет. Во Владивостоке действительно будет кому за ним присмотреть. Сами ветераны, их дети и внуки не дадут боевому буксиру пропасть.

— Поговорю брат, сам об этом думал. Ну а теперь то, зачем я тебя позвал. Слушай боевую задачу Гришка! — я сделал серьёзное лицо.

— Слушаю командир! — Гришка подобрался. Сразу видно, соскучился мой бывший боцман по адреналину в крови, в бой просто рвётся.

— Наливай коньяк каплей Лучевич! У тебя что, руки болят?! Сидим уже полчаса, а ты не видишь, что у командира рюмка пустая?! Мы выходим завтра, а сегодня я хочу провести последний спокойный вечер, так что не пили мне больше мозг Гриша!