Адская машина

Колчин остановил машину в тесном дворике, похожем на огромную помойку, пересел на заднее сиденье. Сбросил с себя серый пиджак, забрызганный кровью, брюки, стянул через голову черную рубашку.

Вытащив из пакета аккуратно сложенную форму моряка российского торгового флота, приготовленную для Людовича, он переоделся. Китель был слегка тесноват в плечах, но брюки оказались впору. Фуражка со светлым верхом чуть великовата, козырек наезжает на глаза. Такая форма не лучшая маскировка, но на худой конец и этот вариант неплох. В своем сером гражданском костюме в бурых кровавых пятнах он не пройдет по городу и пары кварталов, оглянуться не успеет, как окажется в полицейском участке. А вот на человека в морской форме в Стамбуле вряд ли кто оглянется. Город просто кишит моряками, военными и гражданскими из всех стран мира.

Глава двадцать вторая

Пригород Перми. 20 августа

Время текло, как песок сквозь пальцы. По радио гоняли пошлые шлягеры, тупые, надоевшие до тошноты. Время от времени эта музыкальная белиберда прерывалась сообщениями местного радио. Диктор повторял ту же информацию, что и ранним утром: из колонии строгого режима бежали заключенные, но уже найден фургон, в котором они покинули территорию ИТУ, а также его водитель, соучастник побега. На ноги поднят весь личный состав городской и областной милиции. У преступников нет шансов выбраться из города. И так далее...

Стерн по-прежнему лежал на кровати. Ватутин, чтобы чем-то себя занять, тасовал замусоленную колоду карт, сам с собой играл в очко.

— Им просто деваться некуда, этим зэкам, — повторял он. — Ведь передали по радио: четверти часа не прошло, как их хватились. Ну, это же западло... Суки, нашли время...

Ватутин дожидался ответа Стерна, но тот угрюмо сопел и не отвечал.

В восемь с минутами утра передали, что один из бежавших заключенных задержан на улице Строителей. Сопротивления беглец не оказал, задержание прошло гладко, без крови, без единого выстрела. Однако задержанный отказывается сообщить, где находится второй беглый зэк.

— Или не знает, — сказал Ватутин.

— Не знает, — сказал Стерн.

Диктор, выдержав паузу, произнес:

— Теперь в руках следствия находится водитель фургона и один из заключенных, чье имя пока в интересах следствия держится в секрете. Поиски второго преступника продолжаются.

Стерн скинул с лица полотенце, глянул на часы и снова закрылся полотенцем. На часах — восемь двадцать.

Интересно, где сейчас Зураб? В Польше, в Турции? Если он в Стамбуле, то наверняка сладко спит в объятиях пышногрудой и крутобедрой блондинки. Склонные к полноте блондинки в его вкусе. Да, Зураб явно спит... Ведь в Стамбуле сейчас пять с четвертью утра.

Стерн лежал, закрыв глаза, и перелистывал недавние воспоминания, словно страницы хорошо знакомой книги.

В начале лета они с Зурабом заказали отдельный кабинет в тихом ресторане «Загорье» в пригороде Варшавы.

Хозяином «Загорья» был грузин, давний приятель и земляк Зураба. Поэтому кабак считался среди своих надежным заведением, где можно говорить о чем угодно, не опасаясь, что твои слова прослушают полицейские ищейки или контрразведчики.

«Польша вполне приличная страна, но довольно коррумпированная. — Зураб попробовал белое вино и кивнул официанту. — Но, разумеется, не такая продажная, как Грузия. И взяточников тут в сто раз меньше. Впрочем, с Грузией по этой части никакое государство не сравнится. Грузия сегодня, пожалуй, самая продажная страна в мире. Там все куплено и перекуплено снизу доверху. А Польша мне понятна. Поэтому я себя здесь нормально чувствую, почти как дома. А тебе как Варшава?»

Стерн на минуту задумался и честно ответил: «В моей жизни нет настоящих душевных привязанностей. Поэтому мне живется легко в любой стране мира. Разумеется, если у меня все в порядке с наличностью».

Когда подали коньяк, Стерн сказал: «Этот Людович, он странный тип. Не интересуется деньгами, премиальными. Я не доверяю таким людям. Откуда вы его откопали?» — «Сам нас нашел, — ответил Зураб. — Он несколько раз приходил в „Приют милосердия“. Видимо, подозревал, что под этой вывеской скрывается не псевдогуманитарная шарашка, а что-то более серьезное. Обращался к Цыбульскому, говорил, что ему нужно встретиться и переговорить с самым высоким начальством. Наши спонсоры решили присмотреться к этому человеку поближе.

«Мы следили за Людовичем в течение нескольких месяцев, слушали телефон, выясняли его личность, — сказал Зураб. — Нужно было убедиться, что он не работает на русских. Когда проверили, то пошли на контакт. Это его идея — теракт в Перми. Он всесторонне обосновал предложение. Сделал все расчеты. Мы перепроверили — объект диверсии выбран идеально».

«Тогда, при нашей встрече с Людовичем, он говорил о какой-то незаживающей ране на теле России, — сказал Стерн. — Якобы эта рана образуется после нашей акции. Это что, просто образное выражение?»

«Нет, все очень конкретно, — ответил Зураб. — Просто не было времени все растолковать. После взрыва на плотине ГЭС произойдет много всяких неприятностей. О них Людович уже говорил». Зураб мучительно долго ковырял вилкой утиное крылышко. Видимо, в эту минуту он решал, посвящать ли Стерна во все тайны предстоящей акции. Или скрыть некоторые ее детали. Но Зураб не из тех людей, кого подолгу грызет червь сомнения. Доверяя какому-то человеку, он доверяет ему до конца.

«Понимаешь, дело тут вот в чем, — объяснил Зураб. — Ниже по течению реки находится секретная бактериологическая лаборатория, в ней хранятся почти все самые опасные вирусы, известные человечеству. И незнакомые тоже. Во времена „холодной войны“ русские проводили там опыты по созданию бактериологического оружия. „Холодная война“, как утверждают политики, кончилась. Но вирусы-то остались. Так вот, эта лаборатория попадает в зону затопления».

«И в этом случае удержать вирусы в лаборатории не будет возможности?» — продолжил мысль Стерн. «Вот именно, — кивнул Зураб. — Как бы ни старались власти, чего бы они ни делали, в ближайшие день-два после акции тысячи людей заболеют сибирской язвой, чумой и другими болезнями, у которых даже нет названий, только секретные порядковые номера. И дальше число больных будет расти в геометрической прогрессии... Секретная бактериологическая лаборатория и есть наша главная цель. Понял?»

Стерн молча кивнул.

«Людович считает, что этого тебе как исполнителю лучше не знать», — добавил Зураб. «Тогда зачем ты об этом говоришь?» — Стерн закурил тонкую сигару. «А я считаю, что ты должен знать все, — ответил Зураб. — Все тонкости, все нюансы. Возможно, когда-нибудь наша акция станет достоянием гласности. Твое имя внесут в Книгу рекордов Гиннесса. Как человека, который убил больше всего людей. Не любил, а убил». — Зурабу понравилась собственная шуточка, он смеялся так долго, что на глазах выступили слезы.

...Стерн открыл глаза и снял с лица полотенце. Смеялся не Зураб, а Ватутин. Заливисто, звонко...

— Вы анекдот про зеленую собаку слышали? — спросил Ватутин, продолжая посмеиваться. — Только что по радио передавали. Я чуть не...

— Не слышал. К сожалению.

— Может, рассказать?

— Позже!

Стерн посмотрел на часы. Оказывается, он задремал и проспал добрых сорок пять минут. Уже девять часов утра...

Глава двадцать третья