Адский штрафбат

— Да, это не в траншеях сидеть, — согласился Юрген.

— Это что! Мы еще и настоящие облавы устраивали. Тут уж всем отделением шли. Предварительно все разведывали, конечно. Где бандитский лагерь располагается, какие к нему пути-подходы есть. В лагерь мы не совались, их там и сотня, и две бывали, мелочовка-то нас не интересовала.

— Это еще кто на кого облаву устроит, — усмехнулся Юрген.

— Правильно понимаешь! — радостно откликнулся Штейнхауэр. — В прямом бою они нас количеством задавят, поэтому мы их хитростью брали, на марше. Наш дозорный сообщает: бандиты на вылазку собираются. Мы тут как тут. Минируем тропу, по которой они пойдут, в лесу вокруг всякие ловушки устраиваем, залегаем двумя группами на расстоянии шагов в сто, ждем. Появляются. Сначала группа разведчиков. Их мы пропускаем. Вот и основная колонна. И мы из двух засад, одновременно, по голове и по хвосту колонны из пулеметов — та-та-та. Тут мины рваться начинают. Бандиты врассыпную. А в лесу их ловушки ждут. Взрывы, крики! А мы уже отходим. Потому что у них все равно преимущество в численности остается, и в три, и в четыре раза. Отстреливаемся, отрываемся. Бандитам уже не до вылазки, уползают обратно в лагерь, раны зализывать. А мы — героями на базу. Кровь бурлит! Хорошо!

Первая история не очень возбудила Юргена. Ой примерил ситуацию к себе и понял: нет, не его это, он не охотник, он не любит выцеливать издалека добычу из ружья. Ему по душе прямая схватка. И еще ему нравится сражаться бок о бок с товарищами, когда один за всех и все за одного. И еще хорошо, когда нет над тобой командиров, когда все зависит от твоего расчета. Он любил охотиться стаей и быть вожаком стаи, первым среди равных. Так он применил вторую историю к себе.

— Хорошо, — согласился он.

— Хорошо, — произнес Штейнхауэр совсем другим тоном, как-то раздумчиво. — Входим в деревню. Ты бы приказал своим парням быть настороже и держать оружие наготове.

Юрген огляделся. За разговором они незаметно подошли к самой деревне. Она казалась вымершей, хотя над некоторыми домами курился дымок из печных труб. И еще он с удивлением обнаружил, что в строю не было никого из эсэсовцев.

— Мои парни знают свое дело, — сказал Штейнхауэр, заметив взгляд Юргена, — им приказы не нужны.

— Солдаты, внимание! Рассредоточиться! Оружие на изготовку! За мной! — негромко скомандовал Юрген и двинулся по единственной улице деревни, зорко посматривая по сторонам.

Так они дошли до конца деревни. На улице никого не было, даже детей. Лишь изредка колыхались занавески на окнах. А еще у домов, иногда из раскрытых дверей, появлялись солдаты Штейнхауэра и делали ему какие-то знаки.

— Точно, бандитское гнездо, — сказал он с каким-то удовлетворением, — ни одного мужчины, попрятались. Но еда для них осталась. Вот и перекусим!

— Это кто перекусит, а кто и навернет на полную катушку, — рассмеялся Юрген. — Бакс, Чижевски! Занять пост на околице! Граматке, Кальбер! Граматке, отставить! — не та была ситуация, чтобы этого недоумка в охранение ставить. Деревня действительно выглядела что-то уж слишком мирной. Это было подозрительно. Чертовски подозрительно. — Кальбер, Лебин! Занять пост на входе в деревню! В оба смотреть! Остальные, по трое, по домам — обед!

— И завтрак! И ужин! — радостно подхватили его солдаты. Много ли солдату нужно для счастья?

Они заняли лучший дом. Это был не их выбор. Просто солдаты старательно обходили его, всем своим видом показывая: этот дом для начальства. Они ввалились в него вшестером: Юрген с Красавчиком и Брейтгауптом, Штейнхауэр с Эрвином и земляком Брейтгаупта, имени которого Юрген так и не услышал. Это был молчун похлеще Брейтгаупта. Юрген заметил, как Штейнхауэр жестом позвал этих двух солдат за «барский» стол, потому что они были их земляками и новыми приятелями. Это был знак уважения. Юрген оценил его.

Их встретила хозяйка, крупная полька лет сорока — сорока пяти. За ее спиной, смотря исподлобья, стояла девушка лет восемнадцати, вся в мать, такая же крупная. «Такая же красивая», — отметил про себя Юрген. В его взгляде это не отразилось. Тяжелый у него был взгляд. Под его тяжестью девушка опустила глаза.

— Мечи весь харч на стол. Може, останний раз исть будем, — сказал Штейнхауэр с порога.

Хозяйка испуганно вздрогнула и метнулась к печи. Вздрогнул и Юрген, от неожиданности.

— Пришлось выучить несколько фраз на их варварском наречии, — смеясь, сказал Штейнхауэр. — Не знаю толком, что это означает, но действует безотказно. Проверено! Ишь, как забегали. Швыдче! — крикнул он.

Крикнул, впрочем, беззлобно. Вот и хозяйка уже не вздрогнула испуганно, а окинула Штейнхауэра быстрым, каким-то оценивающим взглядом. На пороге комнаты возник Эрвин, он, оказывается, уже успел обыскать дом. Он подал знак: все чисто. Штейнхауэр удовлетворенно кивнул.

— Самогонку давай! — крикнул он.

Хозяйка повела головой. Дочка подошла к стене, откинула половик, схватилась за кольцо на крышке подпола. Эрвин подошел чуть позади и сбоку, держа винтовку наготове. Да, эти парни знают свое дело, отметил про себя Юрген, их на мякине не проведешь. Девушка спустилась в подпол и вскоре появилась обратно, держа в одной руке двухлитровую бутыль с мутноватой жидкостью, а в другой — большой свиной окорок.

— Добре, — сказал Штейнхауэр.

Хозяйка достала поднос, поставила на него шесть объемистых стопок, налила почти под край. Дочка тем временем настрогала окорок, сложила куски на блюдо, добавила свежих огурцов. Потом взяла каравай хлеба, устроила между грудей, начала резать большим ножом.

— Милостиво просим, панове офицеры. Будьте здравы!

Хозяйка поставила поднос на стол, поклонилась в пояс. Штейнхауэр снял одну стопку с подноса, поставил на край стола перед хозяйкой, широко улыбнулся:

— Просим. Будьте здравы!

Хозяйка принялась отнекиваться, показывать жестами, что ей это много, потом — что она выпьет только с «панами офицерами». Штейнхауэр лишь широко улыбался ей в ответ. Наконец, хозяйка храбро выпила. Поперхнулась, закашлялась, вся покраснела.

Приятель Брейтгаупта вскочил, принялся хлопать ее ладонью по спине. Хозяйка прокашлялась. Штейнхауэр внимательно посмотрел в ее заблестевшие глаза, усмехнулся, взял стопку.

— Прозит! [8] — сказал он и выпил.

8

Prosit! (нем.) — На здоровье!