Адвокат амазонки

– Моя клиентка не настаивает на расторжении брака, – заметил адвокат Нины. Пожилой мужчина в очках выглядел, на взгляд Лизы, очень достойно. От него веяло старомодностью и надежностью адвокатов старой школы. – Нина Андреевна полагает, что сохранение семьи возможно. Разумеется, она руководствуется интересами детей. Напомню, что младшему сыну только три года.

Наступила неловкая пауза. Три убежденных сторонника семьи молча взирали на охальника, вздумавшего посягнуть на священные устои брака. Понятно, что Лыкову в этом качестве было очень неуютно.

– Но вот что, дорогие мои, давайте только не делать из меня негодяя! – сказал он, поднимаясь с места и по-хозяйски заправляя руки в карманы дорогих брюк. – Закончим эту примирительную процедуру, тем более, как вы понимаете, она ни к чему нас не приведет. Я принял решение, и сейчас меня интересует только судьба некоторого своего имущества. Подчеркну, некоторого! Потому что я, как порядочный человек, намерен оставить жене все то, чем она привыкла пользоваться: квартиру, обстановку, машину, дачу. Мне нужно лишь мое «Подворье». Верните мне его, и мы разойдемся, как в море корабли!

Но Нине вовсе не хотелось быть кораблем. Ей хотелось мужа в свою безраздельную собственность, и она понимала, что «Подворье» остается у нее единственным рычагом, при помощи которого она может еще как-то воздействовать на супруга. Доводы адвокатов и призывы рассуждать здраво успеха не имели.

– «Подворье» останется у меня, – отвечала она упрямо. – Ничего не говорите мне. Здесь я в своем праве.

– Но у вас же нет опыта руководства таким большим комплексом! – восклицала Лиза. – Вы закончили филфак, но вас там не учили, как управлять гостиницей и рестораном.

– Ничего, я научусь, – спокойно говорила женщина.

– Нет, вы только послушайте весь этот бред! – фыркал Лыков. – Ты можешь научиться готовить борщ лучше нашей домработницы, но управлять рестораном ты все равно не сможешь! Да о чем я говорю? Ты просто пустишь коту под хвост дело всей моей жизни!

– Если я подберу хорошую команду, то профессионалы все смогут сделать за меня, – сказала она. – Сначала я сменю директора и все остальное руководство, потом я приглашу нового шеф-повара и немного поменяю направление. У меня можно будет попробовать блюда всех народов бывшего Союза: плов, сациви, бешбармак, шашлык. Чем плохо? Я уже запланировала несколько деловых встреч и в ближайшее время смогу приступить к смене персонала. – Она демонстративно перелистала ежедневник и выбросила на стол визитные карточки кадрового и рекламного агентств, известной бренд-мастерской, а также нескольких популярных рестораторов.

– Ты что, решила всерьез этим заниматься? – испуганно спросил Лыков.

– Да, а разве я не могу себе это позволить? Я же хозяйка.

– Господи, ну хоть вы скажите ей! – воскликнул клиент, должно быть, ожидая от Елизаветы чуда. Но та почти осязаемо ощущала, как течет время. Стрелки неумолимо двигались к десяти, и Дубровская опасалась, что не успеет вовремя прийти в суд. Судья Глинин объявит ей замечание, что не слишком укрепит ее позиции в глазах присяжных. Но как оставить все здесь, когда градус в ее офисе достиг критической отметки? Лыков кипятился, уже забыв о том, что людям его круга следует вести себя респектабельно. Нина проявляла упрямство и напоминала сейчас ослицу, вставшую столбом на дороге и не реагирующую на окрики и гудки взбешенных водителей. Она твердила, что оставит себе «Подворье» только для того, чтобы обеспечивать себя и детей, а никакого содержания от бывшего мужа ей не надо. Премного благодарна, но пусть он потратит его на колготки своей новой пассии. А они проживут и так, гордо и независимо, добывая хлеб в поте лица.

– Пусть будет по-твоему, Нина, – сказал вдруг Лыков, и уголок его рта дернулся в нервном тике. – Забирай «Подворье». Только когда тебе прижмут хвост конкуренты, не говори, что я тебя не предупреждал!

– Последним, к кому я обращусь за помощью, будешь ты, – заверила его Нина, еще не веря в то, что так просто одержала победу. Лыков отказался защищать свои права в суде. Это было неслыханно!

– Позвольте, я правильно вас понял? – Пожилой адвокат даже прочистил пальцем ухо, чтобы избавиться от галлюцинаций. – Вы собираетесь отдать «Подворье» моей клиентке? Вы не собираетесь судиться?

Вопрос был адресован также и Дубровской, которая, совсем ничего не понимая, стояла в сторонке. Она растерянно смотрела на своего клиента, дожидаясь, когда он сам объяснит свое странное решение. Лиза не слишком доверяла Лыкову, и сейчас ей совсем не нравилась загадочная полуулыбка, которая блуждала по его лицу.

– Вы все правильно поняли, – повторил он еще раз. – Я просто вдруг подумал, что «Подворье» – это замечательный шанс, который даст моей бывшей жене возможность обеспечивать себя, нашу дочь...

– Слава богу! – кивал головой старый адвокат. – Право, это разумно.

– ... этих средств им хватит с лихвой, тем более что ей не придется больше заботиться о нашем сыне. Василька я забираю себе.

Он поставил в предложении точку, с удовлетворением отметив, как вытянулись лица присутствующих. Дубровская сразу поняла, что речь идет о трехлетнем сыне Лыкова, которого впервые отец в ее присутствии назвал по имени.

– Но ты не можешь так поступить! – воскликнула Нина. Лицо ее сделалось землистым.

– Интересно, почему? – ледяным тоном произнес Лыков. – Василек – мой сын, и мне вдруг пришло в голову, что он должен находиться рядом со мной. Он унаследует мое дело!

– Но он еще мальчик. Ему три года! – вскричала Нина. – Ты что, хочешь оставить его без матери? Это же безбожно!

– А ты хочешь оставить его без отца? Спроси у моего адвоката, я могу это сделать, – он адресовал выразительный взгляд Дубровской. – Что же вы молчите, Елизавета Германовна? Могу я заявить иск и забрать ребенка себе?

– Да, – проговорила Лиза, чувствуя, что ее окатывает тяжелая, удушливая волна. – Закон предусматривает равные права родителей.

– Странно, что вы мне не посоветовали этот выход раньше! – хмыкнул он. – Я же спрашивал про всякие адвокатские лазейки и уловки. Ну, что же, все, как видно, нужно делать самому.

– Но иск об определении жительства малолетнего ребенка – это не уловка, – возразила Лиза. – Его нельзя заявлять так просто, в отместку.

– Молодой человек! – загремел голос пожилого адвоката. – Ваш сын – это не мешок картошки и даже не любимое вами «Подворье». Его судьбу нельзя выставлять на торги.

– А я и не собираюсь этого делать, – пожал плечами Лыков. – Я очень люблю своего сына и знаю, что могу создать блестящие условия для его воспитания и образования. Если надо, я назначу для себя короткий день и все время буду проводить с ним. Я найду ему гувернантку-француженку и личного врача. Адвокат сетовал, что мы не заключили брачный контракт и все теперь делится строго пополам. Не беда! Тебе достанется дочь, а мне сын.

– Но это правило касается имущества, а не детей, – запротестовала Лиза.