Адвокат черной королевы
Шрифт:
Грановского очень заинтересовала эта подробность. Но довольствоваться досужими сплетнями он не хотел.
– Будьте так любезны и назовите имя того, кто сообщил вам этот факт. Это имеет большое значение для нашего общего дела.
– Смею вам напомнить, что общих дел у нас с вами нет. Вы защищаете убийцу моей дочери. Я же остаюсь при своих слезах и воспоминаниях!
– Не соглашусь с вами, – проявил упрямство Семен Иосифович. – Мы все заинтересованы в установлении истины по делу.
– Допустим, это так. Но я не вижу связи между делом Алины и смертью этого бизнесмена!
– К сожалению, я сам ее вижу весьма смутно, – признался Грановский.
Бесхитростность адвоката покорила Павловскую.
– Хорошо. Я сообщу вам имя этого человека. Но с маленьким условием…
– Каким же?
– Вы не должны ссылаться на меня. Крутитесь, как хотите, но про меня забудьте. Не хочу, чтобы меня считали сплетницей.
– Я сделаю все в лучшем виде. К вам не будет претензий.
Павловская подошла к секретеру. И достала из ящика квадратные карточки толстой белой бумаги. Размашистым почерком она написала фамилию и адрес нужного человека и передала записку Грановскому.
– Благодарю вас, – поклонился он. – Если у меня появятся новости, я сообщу вам.
Павловская проводила его до дверей. Надевая в прихожей пальто и шляпу, Семен Иосифович все же не удержался от вопроса:
– У вас чудесный дом. Скажите, неужели вы не предпринимаете мер, чтобы сохранить все свои фамильные ценности в неприкосновенности?
Женщина удивилась:
– С чего вы это взяли? В нашем доме есть надежные сейфы, а кроме того, мы прибегаем к услугам банковских хранилищ.
– Но как же тогда пропали «бриллиантовые слезы»? Не говорите только, что Дубровской удалось взломать сейф.
– Нет, конечно. Это был единственный раз, когда по оплошности Алины серьги оказались на виду. Преступница же зря времени не теряла и воспользовалась случаем.
– Скажите, а кто обнаружил пропажу?
– Алина. Бедная девочка была так взволнована. «Мама, ты не относила серьги в банк?» – спросила она. «Нет», – ответила я. А она стала бледная как полотно. «Они пропали, мама. Коробка пуста». Мы кинулись в ее комнату, перевернули все вверх дном. Мы рассчитывали на чудо. Вдруг серьги упали на ковер или затерялись в постельном белье. Все было тщетно. Оставалось принять правду. «Их украли, доченька, – сказала я. – Мне кажется, я знаю, кто вор». Бедняжка Алина всячески выгораживала Дубровскую. Она умоляла не сообщать о пропаже в органы. Я взяла с нее честное слово, что она больше не приведет в наш дом эту мерзавку. Дочка поклялась. Ах, если бы я знала тогда, чем все это закончится!
В глазах Павловской заблестели слезы. Грановский почувствовал легкое беспокойство. Нужно было уходить, пока женщина, под лавиной нахлынувших воспоминаний, не выпихнула его вон.
Он поспешно откланялся, бормоча под нос невнятные соболезнования и извинения. Только оказавшись за массивными воротами особняка Павловских, он почувствовал облегчение. Пусть ему в лицо летела снежная крупа, а ледяной ветер стремился забраться под воротник пальто, Грановский был в прекрасном настроении. Его встреча прошла плодотворно…
Всезнающим знакомым Павловской оказался некий Савелий Игнатов, успешный бизнесмен и начинающий политик. Он принял Грановского в своем офисе и, как показалось адвокату, ничуть не удивился цели его визита.
– Я – адвокат и занимаюсь в настоящий момент наследственным делом Данилкина, – представился Семен Иосифович. – Меня интересуют некоторые обстоятельства, связанные с личной жизнью покойного. Не знаю, могу ли я рассчитывать на вашу помощь…
– Конечно, можете! – воскликнул Савелий. – Я расскажу вам все, что знаю сам. А знаю я немало. Ведь именно я являлся самым близким другом Арсения…
Признаться, Грановский был удивлен такому искреннему желанию помочь. У него была готова легенда, которая в принципе могла заставить говорить и немого. Но Игнатова не нужно
было просить дважды. Он хотел выговориться, а в лице адвоката получил благодарного слушателя.– Если бы вы знали Арсения, то поняли бы, что мы с ним совершенно разные люди, диаметральные противоположности. Возможно, это и стало причиной нашего сближения. Я – оптимист, неисправимый жизнелюб. Скажу честно, грешен: люблю женщин, красивые вещи, новые впечатления. Арсений был скептик, консерватор. Он не умел приспосабливаться к новым обстоятельствам. Перемены пугали его, как нечистую силу – ладан. Парадокс, но при всем при этом он успешно вел свой бизнес. Партнеры любили с ним иметь дело. Такой скажет – как отрежет. Ни за что не откажется от взятых на себя обязательств. Но разговор не об этом…
Поводом для моих шутливых пикировок являлось его отношение к женщинам. И здесь он был верен себе.
– Арсений, друг! – восклицал я. – Оглянись вокруг! В мире так много красивых женщин и очень мало мужчин, которые могли бы их утешить!
– О чем ты говоришь? Я же женат!
Да, он был женат, впрочем, как и я. Но мне это не мешало заводить легкомысленные интрижки на службе, курортные романы на отдыхе, безобидные флирты в ресторанах и ночных клубах.
Арсений стоял, как скала. Он не отлучался от своей благоверной ни на шаг. Все отпуска проводил с семьей. Он искренне не понимал, как можно дарить любезности одной даме, а вечером возвращаться к другой. Спору нет, его жена была умна, недурна собой и отлично вела хозяйство. Но она не могла затмить собой все краски мира. Пока они наслаждались обществом друг друга, жизнь проходила мимо…
Но вот однажды, в гостях, где, как водится, произносили дежурный тост за семью Данилкиных, оказалась одна юная дама. Слушая восторженные восклицания гостей и наблюдая, как расцветает от счастья простенькое личико жены, как снисходительно принимает комплименты ее муж, девушка только скептически гнула тонкую бровь. Ей все это было в диковинку: напоминало хорошо поставленный, но уже надоевший главным героям спектакль.
– Она встретилась со мной через несколько дней, – рассказывал мне позже Арсений. – В качестве оправдания своего визита она преподнесла мне какой-то надуманный предлог. Разговор шел обо всем и ни о чем конкретно, и я уже посматривал на часы, как случилось невероятное: девушка упала на колени и призналась мне в любви. Я был потрясен и не нашелся, что ей ответить. Она заламывала руки и просила о встрече, где-нибудь подальше от глаз любопытных сослуживцев.
– Ну и как поступил ты? – спросил я его, сгорая от нетерпения. Признаться, в моей жизни, богатой историями отношений с женщинами, не было подобного случая. Конечно, встречались навязчивые особы с конкретными намерениями, но ни одного юного и нежного создания, боготворящего меня. Я был заинтригован.
– Что мог я ответить ей? Я сказал, что женат. Счастливо женат и терпеть не могу любовных авантюр.
– Какой дурак! – схватился я за голову.
– Но это еще не все. Она настаивала на встрече, на единственном свидании. Сказала, что не будет меня преследовать, если я выполню ее просьбу. Я согласился.
– Ты?! Согласился?!
– Ну, конечно. Но, заверяю тебя, я собираюсь ей только сообщить, что о дальнейших встречах не может быть и речи. Я мягко откажу ей. Она столь невинна и кажется такой беззащитной, что я чувствую себя не вправе морочить ей голову…
Зная своего друга, я не сомневался, что он так и поступит. Но когда встретился с ним через несколько дней, я попросту не узнал его. Он казался совсем иным человеком.
– Ты не представляешь, что было, – говорил он, краснея. – Я сказал ей все то, что должен был сказать. А она… она подползла ко мне очень близко, обняла за колени и начала расстегивать «молнию» на брюках, а потом…