Адвокат олигарха

– Мы знакомы столько, сколько я беременна. Уже полхода, – нехотя ответила Лиля, окончательно теряя ко мне интерес.

Было заметно, что этот неприятный разговор, бросающий тень на отца ее будущего ребенка, очень не нравится гостеприимной хозяйке, и девушка, утратив былое дружелюбие, начала меня выпроваживать.

– Ну что, отпустило? – неприветливо поинтересовалась она, подталкивая меня к двери. – Тохда давай, я тебя провожу, мне уходить надо.

* * *

Смысл татуировки Беляковича показался мне настолько очевидным, что я и сама обрадовалась возможности без долгих объяснений покинуть беременную Лилю. Оказавшись за порогом, я со всех ног припустила на улицу, мечтая побыстрее добраться до конторы и проверить догадку, осенившую меня в ванной. Догадка заключалась в том, что Феликс находился в китайской тюрьме в год Тигра, поэтому на выпуклом бицепсе начальника службы безопасности Культурного центра именно тигр прыгает на иероглиф, означающий слово «тюрьма». Годом Тигра был две тысячи десятый, значит, если мои расчеты окажутся верными, татуировку парню делали в две тысячи десятом году именно в китайской тюрьме. Удостовериться в своей правоте я могла, лишь только послав адвокатский запрос в российское консульство в Китае. Но стоило мне усесться в машину и включить зажигание, как коммуникатор в сумке разразился призывной мелодией. Звонил дед.

– Иду перевели в обычную палату, можешь приезжать, – возбужденно сообщил он. – Ты скоро будешь в больнице?

– Минут черед двадцать, – обрадовалась я. – Дождешься меня или поедешь домой?

– Пожалуй, домой поеду, – выдохнул дед. – Что-то устал я за эти дни.

Забыв про татуировку, я завела мотор и помчалась на рынок, где накупила гостинцев, а затем понеслась в больницу. Бабушка лежала в общей палате у окна и цветом лица сливалась с белой подушкой. Сгибаясь под тяжестью пакетов с фруктами, я приблизилась к кровати и натянуто улыбнулась, стараясь ничем не выдать обуревавшие меня чувства. Всегда красивая и подтянутая Ида Глебовна казалась на больничной койке такой старенькой и хрупкой, что смотреть без слез на нее было невозможно. Глаза бабули были закрыты, грудь под одеялом часто вздымалась. В изголовье стояла капельница, катетер от которой тянулся к ее прозрачной руке. Я поставила сумки около тумбочки и приблизилась к кровати.

– Бабулечка, – тихо проговорила я, осторожно гладя больную по руке. – Это я, Агата.

Бабушка вздрогнула и открыла глаза. В первый момент выражение ее лица было бессмысленным, затем в глазах мелькнул огонек узнавания, переходящий в безудержную радость.

– Агата, девочка моя! – прошептала бабушка запекшимися губами. – Как я по тебе соскучилась! Что-то ты бледненькая. Устаешь на работе? Что ты кушаешь? Как у тебя с деньгами?

Кусая губы, чтобы не зареветь в голос, я прошептала: «У меня все хорошо», поправила одеяло, присела на край кровати, взяла ее руку в свои ладони и прижала к щеке.

– В моей комнате на трюмо стоит шкатулка, – с трудом проговорила бабушка, поглаживая меня по лицу. – Скажи деду, пусть тебе ее отдаст.

Сглотнув ком, вставший в горле, я через силу улыбнулась и мотнула головой.

– Ба, перестань, тебе самой она еще понадобится.

– Не спорь. – Бабушка еле заметно сдвинула брови к переносице. – Я сказала – возьми.

– Ладно, бабушка, – всхлипнула я. – Что тебе помыть, яблоко или грушу? Хотя давай, я помою все фрукты, а завтра привезу домашней еды.

– Где же ты ее возьмешь? – слабо улыбнулась бабушка.

– Сама приготовлю, – самонадеянно похвасталась я.

Бабушка недоверчиво дернула уголком рта, точно хотела сказать что-то еще, но у меня в сумке зазвучал сигнал коммуникатора. Даже не глядя на дисплей аппарата, я уже знала, что звонит дед. Чмокнув бабулю в щеку, я пообещала заглянуть попозже и, выскочив из палаты, ответила на вызов.

– Ты у бабушки? – осведомился неугомонный родственник. – Ну, как она?

– Она молодцом, – соврала я.

– Да уж, – недоверчиво хмыкнул Владлен Генрихович. – Ну, госпожа Перри Мейсон, какие планы на вечер?

Не могла же я сказать деду, что после работы мы со следователем Оболенским собираемся отправиться в магазин за хьюмидором, а потом едем к нему обмывать покупку? Я ни секунды не сомневалась, что дед прекрасно знает, что хьюмидором называют ящик для хранения сигар, в котором специальным образом поддерживаются нужная температура и влажность, и все равно я не стала докладывать о своих планах. Дело в том, что Владлен Генрихович – не сторонник сибаритства, и всякое стремление к чрезмерной роскоши он считает проявлением барства и объясняет отсутствием достойного воспитания. Олег, безусловно, был человеком, который бы деду не понравился, ибо, как я успела заметить, мой новый знакомый обожает вещи дорогие и пафосные. Откуда у рядового следователя деньги на дорогостоящие мужские игрушки, я старалась не думать, удовлетворившись вскользь оброненной Оболенским фразой о щедрых подарках бывшей жены.

– Ты хочешь, чтобы я заехала на дачу? – вопросом на вопрос ответила я, хотя знала, что дед этого не выносит.

– А ты, как я понимаю, этого не хочешь, – в голосе деда прозвучал упрек. И чуть мягче Владлен Генрихович добавил: – Ида очень просила, чтобы ты к нам заглянула. Ты уж найди для меня полчаса, она завтра спросит, была ли ты у нас, и я не смогу ей соврать.

Мой любимый дед, который вырастил меня с годовалого возраста, вложил в меня душу, просит о такой малости, как просто заехать и навестить его на даче, а я строю из себя незнамо кого! Подумаешь, ящик для сигар! Тут и говорить не о чем! Выберем его в другой раз.

– Да, конечно, дед, к ужину буду.

– Вот и отлично. Только имей в виду, на ужин у меня пельмени.

– Здорово! Пельмени – моя обычная еда, – бодро откликнулась я, перед тем как попрощаться.

После разговора с дедом я набрала номер Олега и обрисовала ситуацию. Мой новый друг проявил понимание и полным заботы голосом сказал, что хьюмидор никуда не денется и чтобы я непременно навестила родственника. Исполненная благодарности к возлюбленному, я двинулась в офис.

* * *

Несмотря на разгар рабочего дня, в конторе в Кривоколенном переулке находились лишь Кира Ивановна и Борис. Остальные сотрудники «Устиновича и сыновей» разбрелись кто куда. Маша Ветрова, насколько я знала, в это время посещала тренажерный зал по соседству с конторой, а ее благоверный, скорее всего, бегал по Москве в поисках клиентов, чтобы эти занятия оплатить. Глава адвокатского бюро в такое время обычно в офисе не появлялся, предоставляя сотрудникам полную свободу. Секретарша по привычке тут же отправилась в кухню ставить чайник, а Борька продолжал дуться, уткнувшись в компьютер. Большая спина его ссутулилась, две пятерни он запустил в кудри и сидел так, поддерживая тяжелую умную голову и устремив глаза в монитор, на котором маячило унылое мужское лицо.

– Борис, не сутулься, сколиоз заработаешь, – попыталась помириться я.

– Умерь пыл, женщина, ты не модератор, чтобы указывать мне, – надменно обронил приятель, в корне пресекая мой искренний порыв.

– Кто это у тебя? – проглотив обиду, заглянула я к нему через плечо.

– Сферический конь в вакууме, – отрезал Джуниор, и у меня пропала всякая охота лезть к нему с вопросами.

Не хочет мириться – и не надо. Конечно, у Борьки теперь новая любовь – эта противная толстая Кэт, так похожая на перезрелую клубничку. Черт меня дернул отвезти кудрявого друга к анонимным обжорам! Раньше Джуниор сносил все мои капризы и выполнял любые прихоти, я же своими руками толкнула приятеля в объятия вероломной кураторши! Ну и ладно, справлюсь как-нибудь и без Устиновича-младшего! Усевшись за рабочий стол, я быстренько нашла электронный адрес российского консульства в Китае и отправила запрос по поводу сидельцев-соотечественников, отбывавших наказание в тамошнем допре в две тысячи десятом году. Пока я возилась с запросом, вернулась Кира Ивановна, неся в руках поднос с чайником со свежезаваренным чаем и тремя чашками. Три румяных круассана призывно лежали на блюдцах, разжигая аппетит.

– А вот и чай, – радостно сообщила секретарша, но, взглянув на Устиновича-младшего, тут же умолкла.

Под глазами Бориса залегли темные круги, осунувшееся лицо было бледно и сурово.

– Круассаны, значит, трескаете? – мрачно осведомился он. – А вы знаете, сколько химии в этом негодном лакомстве? Что вы переглядываетесь, как курицы, вы забейте в поисковик в Интернете состав этой гадости, почитайте, осведомитесь, наведите справочки, а уж потом кладите в рот всякую гадость!

Пока Кира Ивановна потрясенно рассматривала облюбованный круассан, который, оказывается, всерьез угрожал ее жизни, Борис позвонил какому-то Подольскому из технического отдела, договорился с ним о встрече и засобирался на улицу. Как только он накинул пальто, я сразу же отметила, что приятель хоть и спал с лица, но не сбросил ни килограмма. Я сочувственно проводила глазами его драповую спину, которая мелькнула в дверях офиса, и обернулась к Кире Ивановне.