Адвокат вольного города 3

Я вручил степняку зажигалку и стал смиренно ждать, пока он догадается, что надо поджечь промасленную ткань его бывшей робы.

— Зачем это всё? — недоумённо спросил Чен. Джо хранил привычную невозмутимость, словно присутствовал при таком ритуале сотый раз.

— Ну, вообще-то нужно от одежды избавиться. Представь, на подъезде к городу нас тормозит полиция, мы выходим и один из нас одет в лагерную одежду? Или она валяется на заднем сидении? Подозрительно же? Ну и, считай, что традиция такая.

Тем временем степняк как-то нехорошо блеснул глазками, чиркнул зажигалкой и разжёг ткань.

Будучи пропитанной маслом, она сгорит вся, оплавятся до неузнаваемости пуговицы, сгорит нашивка, швы и воротник. Всё станет пеплом и смешается с пеплом от дров. А то, что костёр горит на месте костища гарантирует, что мы не спалим заодно весь лес, да и увидев свежие угли, никто ничего не заподозрит.

Психологический эффект от сожжения прошлого тоже был. Правда, новый степняк мне нравился ещё меньше прежнего. В красной рубахе его можно было бы принять за цыгана, но выражение лица и блеск глаз выдавали в нём отнюдь не прожжённого жулика, а кровожадного головореза.

Дав всем полюбоваться на костёр ещё какие-то пару минут, загнал всех обратно в машину и поехал.

Теперь всех сморил сон, постепенно после пережитого мои пассажиры один за одним засыпали, я и сам отчаянно зевал в кулак и только отвратительное дорожное полотно, полное ям и ухабов, не давало расслабиться. Пусть спят. Чем больше они спят, тем меньше от них вреда.

На подъезде к городу нас действительно остановил конный патруль казаков.

Сонные было пассажиры моментально встрепенулись, а степняка так и вовсе сковал ужас. К счастью, хладнокровный Джо вцепился в него мёртвой хваткой и что-то ласково ему пробормотал. Что-то вроде, чтобы он не смел бояться властей и не выкидывал глупости, иначе китаец его убьёт быстрее, чем арестует полиция. Успокаивал по-своему, короче.

Остановивший нас казак одновременно стопорнул ещё две тяжело гружённые телеги с товаром из пригорода.

Пользуясь некоторым хаосом, я вышел и стал, держа документы наперевес.

Телеги заинтересовали патруль гораздо больше, чем мы, но они всё-таки выделили на нашу проверку целого бойца.

— Куда едите? Кто такие? — беззлобно спросил казак, одновременно листая мои документы на машину и паспорт.

— Адвокат Филинов. Ездил к клиенту в поселок Арман, договаривался взяться за гражданское дело.

— А что за дело? — между прочим спросил скучающий боец.

— Муж с женой разводится, жена половину земли хочет забрать. Двадцать два года вместе, двое детей. Фамилию, извините, не могу сказать, адвокатская тайна.

— Изменил ей, поди? С молодухой? А кто там у вас в салоне? Башкиры?

— Китайцы, помогают мне, но по-русски хорошо говорят, документы в порядке.

— А третий?

— Цыган.

— С цыганами водитесь? — изумлённо округлил глаза казак.

— Он свидетель по делу, — неопределённо пожал плечами я.

— Да кто ж ему поверит в суде?

Я с опозданием подумал, что у китайцев-то документы есть, а вот мой лжецыган едет как сирота — без ничего. А ведь можно было и ему какой-то паспорт организовать. Mea culpa, не успел, не доработал, упущение.

Впрочем, мой расслабленный и уверенный вид явно не внушал подозрений.

— Ну, какой уж есть, свидетель, других нет. Дело-то не уголовное, гражданское. Пусть судья решает, кому верить, а кому нет.

— Согласен, — казак, лихо козырнув, вручил мне документы. — Каждый своим делом должен заниматься. Счастливого пути.

…

Мне кажется, что всю вынужденную остановку степняк даже не дышал. Во всяком случае, когда мы отъехали уже метров на пятьдесят, он всхрапнул, как раненый полковой конь и задышал часто-часто, испуганно вращая глазами.

— Не паникуй, Манзыр.

— Да я и не боюсь! — приосанился всё ещё часто дышащий степняк.

После успешно пройденного патруля, он, как ни странно, успокоился и кажется, стал чуточку больше нам доверять. А мы, тем временем, без приключений двигались к Макарьевской Изнанке, куда въехали, как обычно заплатив положенную таксу вредному старикану, прямо на машине, благо ширина портала такое запросто позволяла.

На Изнанке первым делом я проверил защитный артефакт Манзыра, он был самым хреновым и дешёвым по качеству, но всё ещё действовал. Затем дал артефакты Джо и Чену, после чего смело покатил вглубь местного мира.

Дорога тут была разбитая, заросшая, так что скорость пришлось сбросить почти что до скорости пешехода. И всё же постепенно мы забрались на лысый, со следами варварских вырубок, холм.

Там нас ждало два охотника китайской общины с рюкзаком и оружием. Всё же мы были на Изнанке.

Остановив бег автомобиля в подходящем месте возле приветливых охотников, вышел, поздоровался и полез на ближайший пень, чтобы осмотреться.

— Мы не знаем, — сощурился старший из охотников, — где конкретно обитают степные воины, но… Тут нет сторон света, север там, юг. Но кто-то задолго до меня посчитал, что портал смотрит в северо-восточном направлении. Может от погоды, может ещё от чего.

— А где степняки? — я достал из рюкзака китайский бинокль, но пока что ничего интересного не усмотрел.

— По нашим наблюдениям, степные воины охотились преимущественно в северо-западном направлении, где раскинулись плоские, поросшие травами, равнины. Наверное, так им было проще, привычнее, больше похоже на Степь.

Я согласно кивнул.

Теперь, когда мы находились вдали от людей, все немного расслабились, китайцы понемногу знакомились со степняком, тут выглянуло ласковое солнышко, а я сумел-таки разглядеть хотя и не саму стоянку степняков, но что-то отдалённо напоминающее дымы от костров.

— Мы заметили, — степенно продолжил старый охотник, — что конники жгут дымные костры. Постоянно, вероятно для навигации их охотничьих групп, то есть, чтобы те знали, куда возвращаться после очередного охотничьего рейда.

Мы распрощались с охотниками, я закинул рюкзак в багажник, оружие — к водительскому сидению, проверил, что оно заряжено, затем завёл двигатель, и мы понемногу погнали в направлении предполагаемого стойбища.

Китайцы дали нам хлеба, вяленого мяса, зелени, лепёшек, воды и даже какой-то странно пахнущий алкоголь. Мои пассажиры начали торопливо есть и пить, я от кушанья отказался.