Адвокатская этика

Становится зависима от его внимания, редкого проявления нежности, но готова терпеть регулярные побои, лишь бы не потерять это чудовище.

Закивал, подтверждая свои догадки. Они виделись... Лиза и её муж-подонок виделись. И он снова очаровал её. Эта дурочка только что себя выдала.

Зачем тогда пришла ко мне? Заявить, что не хочет разводиться? Планирует отказаться от моих услуг и готова поверить, что Антипов враз изменился?

ТАК НЕ БЫВАЕТ! Крик в душе затих. Так не бывает...

— Лиза, он не изменится! — перестал играть с клиенткой в угадайку и выдал прямо. – Он может отравить тебе жизнь. Он может тебя уничтожить.

— Вы ничего не знаете. Он раскаялся!
– глупышка сама во всём призналась.

— Лиза!
– я знал куда больше, чем она думает.

Я боролся с собой что есть мочи. Выкинуть бы её за дверь, отказаться от дела, но я не мог.

Есть женщина, которая мне очень дорога, и эта женщина мне доверилась. Я не мог подвести её. Я

обещал, что пойду до конца.

— Лиза!

Она вскочила со стула и, схватив сумку, бросилась к двери. В два шага я оказался возле неё и перегородил путь.— Что он тебе сказал? Что он тебе пообещал?

— Пустите!

— Лиза!
– я схватил её за плечи и заставил посмотреть мне в глаза.
– Если ты сейчас уйдёшь, то совершишь самую большую ошибку в своей жизни! Такие, как твой муж, не остановятся. Такие люди опасны!

— Отойдите от меня! Вы не имеете права на меня давить! В ваших услугах я больше не нуждаюсь!

Она отворила дверь и пулей рванула прямо по коридору.

— Лиза! — крикнул я, она обернулась.

Замерла, в глазах блеснуло просветление. Я зацепился за это. Услышит, поймёт, обезопасит себя.

Инстинкт самосохранения — мощная сила, и только на него я уповал.

— Обратиться к НЕЙ за помощью.
– говорил загадками, но она понимала, кого я имел в виду.
–

Было правильно. Слышишь? Это было правильное решение. Первый шаг – самый важный, но ты сходишь с пути. Вернись. Подумай о себе, а не о муже. О себе думай, Лиза.

Она мотнула головой. Не услышала. Не поняла. Она не готова спасаться.

Я уповал на просветление в её глазах, но... это оказались всего лишь слёзы.

23.

Андрей

Я всегда знал, что женщины - самые загадочные существа на планете. Они были полны тайн, и одна из них - это любовь. Они любят по-разному: горячо и страстно; трепетно и преданно; жертвенно и слепо.

Последний случай самый безнадёжный. И он касался моей клиентки – Елизаветы Антиповой.

Лиза... Она убежала, не в силах признать правду такой, какая она есть. И я понимал причину такого поведения.

Стокгольмский синдром. О нём я знал не понаслышке.

Казалось бы, какое мне дело? Мужчинам в радость, если женщина любит, смотрит в глаза и готова простить всё на свете, лишь бы удержать его рядом.

Мне должно было быть пофиг. Но не было.

Моя мать была жертвой абьюзера - моего отца. Она страдала Стокгольмским синдромом. Тогда я не знал, как это называется, но видел, что с ней происходило, в кого она превращалась, и меня это пугало.

Я был школьником, но те издевательства, которым папаша подвергал мою мать днями и ночами, навсегда остались в моей памяти. Впервые я налетел на него с кулаками, когда мне было одиннадцать лет. Получил от отца по мордасам, и меня отбросило к стене. А потом... а потом и мать добавила:

— Не лезь во взрослые дела! Без тебя разберёмся!

Я был ребёнком, плохо понимал, как устроен мир, как устроены люди. Тогда для меня всё было просто: чёрное - это чёрное, а белое - это белое, и никаких полутонов. Мне казалось, что это если мужчина бьёт женщину - это ужасно. Но я был мальчишкой...

Настал момент, когда в нашу жизнь вмешалась тётя. На правах старшей сестры она пыталась убедить мать уйти от упыря, которого она называла любимым мужем. Мать не ушла, а тётя под предлогом недавно открывшейся новой школы забрала меня к себе. Доля правды, действительно, была в её словах. Сам я родом из захудалой деревушки в Тверской области и в школе, где я учился, не хватало педагогов. Поэтому мать отпустила. У тёти в Твери я жил до окончания школы.

Хорошо учился, не доставлял ей хлопот, помогал по дому, а когда подрос, начал подрабатывать в мастерской её мужа, чтобы не сидеть на их шее.

Её муж как-то рассказал о секции кикбоксинга, куда он когда-то пристроил своего сына — моего двоюродного брата, а нынче - отца Лены. Местная шпана то и дело подкарауливала‚ Лёху, потому что тот был хлипким и боязливым, а занятия спортом научили его обороняться.

Я пошёл в ту же секцию, и со временем это принесло результаты: ни один пацан на улице ко мне не цеплялся, а ученики младших классов увидели во мне защитника.

Так пролетали мои школьные годы. Несколько раз в год я приезжал домой, навещал мать, и каждый раз видел то синяки, то ссадины.

Мама понимала, что я обо всём догадывался, пытался приструнить отца, но она каждый раз меня останавливала:

— Не лезь! Мы сами разберёмся.

Я терзался, меня разрывало на части: как не лезть? Это же моя мать! Он когда-нибудь искалечит её или вообще убьёт!

— Он раскается, он изменится, - уверяла она из раза в раз.

Из раза в раз... Из года в год. Как она не понимала, что этого никогда не случится? Не раскается.

Не изменится. Это иллюзия.

Почему она всё это терпела, я так и не понял. Ответ «Потому что любит» не принимал. Я искренне не понимал, за что можно любить моего отца.

пьяница, дебошир, то работает, то нет - он запомнился мне человеком, который никогда не улыбался, никогда не радовался. Он был недоволен жизнью, но и менять её в лучшую сторону не торопился. Помню его лежащим на диване с бутылкой пива, ругающим власть, соседей, друзей -

всех подряд. У него всегда всё было плохо. А ещё ему почему-то все были ДОЛЖНЫ. Ха! За какие такие заслуги?

Эгоцентрик и неудачник - комбо! Но этот неудачник регулярно самоутверждался, измываясь над моей матерью.