Адюльтер. История одной измены

Дорога до пляжа заняла столько же времени, но это ничуть не испортило вкус. Вцепившись в футболку руками, обнимая так сильно, будто от этого зависела моя жизнь... Прижимаюсь грудью к спине, мечтая побыстрее скинуть разделяющий непробиваемой стеной шлем вместе с остатками влажной одежды. Роса выпала рано и, спустившись вниз, при объятиях мы скользили футболками друг по другу, словно добавив дополнительной смазки для уменьшения сопротивления.

Около двух часов езды по темноте, освещаемые только фарой байка, рассекаемой беспросветную ночь лучом света. Рискующие сбиться с пути в переплетении множества дорожек. Только, казалось, он едет не думая, четко зная выверенный маршрут. Заставляя меня улыбаться ещё шире, буквально ломая его ребра своими объятиями. Мягкий песок под ногами, ещё не успевший остыть от раскаленного дневного солнца. Звук заглушенного мотора. Тишина, возникающая в первые секунды и разрывающаяся его дыханием рядом. Легкий свет на веранде, освещающий строгий профиль. Глаза, словно маячки, бликующие от мерцающих в темном море огней.

– Устала?
– вплетаясь пальцами в волосы, плавно притягивает к себе.

– Порядком, - вновь обняв, устраиваю голову на крепком плече.

Сладко тихо смеется, порождая в груди легкую вибрацию.

– Отнести наверх? До восьми утра надо выспаться.

Поднимаю голову, отвечая нежной улыбкой.

– Отнеси...

С ним спокойно. Свободно. Приятно. Легко. Да, выводит из себя. Устраивает мозговой штурм... в последнее время нередко. Бесит. Часто! Заставляет искренне улыбаться... Как ни странно и это случается. Возможно, он прав. Не бывает разнообразия эмоций без большого количества точек соприкосновений. Без общих интересов. В равнодушии друг к другу. Если вкупе всё это любовь, то моя вновь выходит за рамки... общепринятого, естественного, нормального. Пытается расплатиться за то, что получает взамен, находясь в вечном неоплачиваемом долгу, возрастающем, кратно увеличивающим разрыв... заставляющим строить стратегии в том, чем отдать его, не обанкротив себя.

В восемь утра прозвенел будильник. Вылезая из рук мужа и преодолевая преграду в виде кружевного балдахина, я могла бы сказать, что практически выспалась. Как он и предрекал. Уснув после погашения значительной доли набежавших за годы процентов. На пике рассвета. В пять утра.

Только успеваю выкурить сигарету, как из-за угла появляются знакомые фигуры. Муж, прячущий глаза от солнца под зеркальными очками, и довольная дочка в мини-копии таких же авиаторов. Они вообще между собой очень похожи. Одни и те же жесты, улыбка, глаза. Разница лишь в цвете волос. Катюшка, как и я, практически блондинка. В остальном я сходства не вижу и, возможно, это лишь к лучшему.

Опускаюсь на корточки, чтобы обнять. Заметив меня, отпускает руку мужа и, словно не замечая ничего на своём пути, несётся вперёд, крича звонкое:

– Мамочка!

Утыкаюсь носом, чувствуя родной запах, не замечая скатывающихся по щекам слёз. Своё, маленькое, незаменимое... Заботливо сплетенные Кристиной колоски из пушистых волос. Курносый носик и папин, пронзающий насквозь, глубокий взгляд из-под приподнятых очков.

– Почему ты плачешь? Что случилось?
– уточняет несмело, становясь в миг слишком серьёзной для своих четырёх.

– Ничего, милая, - пытаюсь улыбнуться без отклика грусти.
– Я просто соскучилась по тебе.

– Я тоже!
– обнимает до хруста костей.

Эта детская непосредственность... все эмоции четко прописаны на лице. Искренние, живые, без толики фальши. Несдержанные, не приукрашенные, настоящие. Опускаю голову, ища в них смирение, пряча глаза, уткнувшись в её хрупкое плечо. Не желая отпускать. Слыша буквально в метре от себя нарастающие шаги. Поднимаю взгляд, ударяясь им о зеркальную стену. Хмуро осматривает, подавая руку, чтобы встать. Поравнявшись глазами, насколько в моих кедах это возможно, приподнимая очки, не спрашивая, утверждает:

– Прогуляемся к морю. У тебя глаза от слез опухшие. Попрощалась...?

Пытаюсь разорвать контакт, переключаясь на ребенка, бормоча буквально себе под нос:

– Не понимаю, о чём ты.

– Бывает, - выдаёт, зло ухмыляясь.
– Катюш, беги к морю.

Сторонюсь, желая где-нибудь спрятаться, натянуто улыбаясь порой оборачивающейся довольной дочери, спиной чувствуя взгляд, прожигающий во мне дыру, дразнящий прямо там, на открытой каменной дорожке, проходящей вдоль комплекса, затеявший линчевание на глазах у десятков прохожих, не замечающий ничего вокруг. Магнитная калитка, два метра плитки и мягкий, горячий песок, ведущий в тень деревьев и далее к бушующей, от чего-то неспокойной воде. Точно чувствующей моё состояние, сочувствующей или желающей принять участие в наказании. Располагаюсь в тени. Дочка, сняв кеды, бежит к морю, затевая игру с местными мальчишками. Легко находя общий язык, общаясь на каком-то едином, понимая друг друга жестами и эмоциями, не подразделяясь на разные группы.

Оставляет нас одних, уходя в сторону магазина, напутствуя:

– Будьте здесь, я скоро вернусь.

Пять минут самобичевания. Закрывшись руками, словно укутавшись коконом, слушаю переливы волн и звонкие детские голоса с перекатами смеха. Легкий шорох поблизости. Отвлекаюсь, подняв глаза. Садится рядом и протягивает банку холодного пива.

– Поговорим?

Нервно усмехаюсь.

– А стоит?

– Лучше самой рассказать, чем услышать версию от меня. Так где ты была?

– Как ты догадался?

Окатывает холодной водой, полоснув взглядом.

– Я дал тебе время сегодня, и ты потратила его вовсе не так, как я ожидал, - усмехается, пиная ногой песок.
– Прощание не удалось? Губы в отличие от глаз девственно чистые.

– Перестань. Я могу сто раз повторить тебе, что ничего не было. Зачем поднимать это вновь?

– Потому, что стоило мне уехать, ты понеслась к нему. Думаешь, на том вечере я был пьян и ничего не заметил? Не понял, кто это? Не разузнал?

Поднимаю от земли ошарашенный взгляд, пытаясь подобрать слова.

– Он уехал.

– Я знаю. Поэтому сегодня и отпустил тебя...
– горько вздыхает, отставляя банку. Прикуривает сигарету, выдерживая долгую паузу.
– Только я надеялся, что ты не используешь этот шанс. Так чем он тебя привлёк? Молодостью? Дерзостью?

Зажимая банку настолько, что рискую её смять, прошу тихо:

– Пожалуйста, давай не будем об этом. Я сделаю тебе больно...

– Сильнее, чем есть, трудно представить, - смеется с раскатами злости.
– Покайся. Может, где и зачтётся.

Тушит сигарету о песок, впиваясь стальным взглядом.

– Так чем?

– Я не знаю, - практически шепчу срывающимся на дрожь голосом, пряча глаза.
– Это как наваждение. Я не хотела...
– ловлю соленые слёзы губами, постепенно повышая тон.
– Мне тебя не хватало... я всегда была одна... а тут один взгляд и шквал эмоций, которых мне никто не давал!

Качает головой, ухмыляясь.

– Тише, привлечёшь ненужное внимание. Так значит, любовь с первого взгляда? Как банально...

Улыбаюсь грустно.

– Какая любовь? Не говори ерунды.

– Правильно, - допивает банку в один приём. Откидывает в сторону и прикуривает новую сигарету.
– На неё ты не способна.

Нервно тянусь к пачке, осекаемая:

– Ты не куришь при ребенке! Не теряй моральный облик хотя бы перед дочерью!

Поджимаю губы, уже не пытаясь что-то ответить. Смотрю вдаль на играющих вдоль побережья детей.

– Я сниму себе номер. Собери вещи к отлету. Можешь ни в чём себе не отказывать эти два дня. Только следи за ребенком.