Адъютант императрицы

— Следуйте за мной, Григорий Александрович! — сказала императрица, направляя свою лошадь вдоль линии войск. — Вы теперь несете службу лично при мне!

Григорий Орлов не покинул своего места рядом с императрицей, Потемкин же следовал на некотором расстоянии за великим князем. Но, несмотря на это, в глазах его сверкала уверенность в полной победе, между тем как Орлов был мрачен и тяжело дышал.

С приветливой улыбкой здоровалась императрица с батальонами геройских полков, которые провожали ее громкими криками, радуясь тому, что так щедро награждены в лице своего генерала.

Императрица наконец подъехала к казачьему полку, машинально поприветствовала, даже не взглянув… Казалось, она вся ушла в свои собственные мысли.

Но Григорий Орлов вдруг вздрогнул и побледнел как мертвец, быстрым движением отдернул лошадь и широко раскрытыми глазами уставился на помертвевшего от страха Емельяна Пугачева.

— Что это такое? — тихо прошептал он, глядя на казака. — Разве мертвые воскресают?

Он приостановился и посмотрел на брата Алексея. Тот тоже был бледен и быстро подъехал к нему.

— Видел казака?.. — спросил Григорий.

— Да, — ответил Алексей дрожащим голосом. — Какая удивительная игра природы! Я поклялся бы, что перед нами Петр Федорович, если бы только я не знал, что он умер и не может воскреснуть! — сказал он, содрогаясь.

— Разузнай, кто это такой! — распорядился Григорий Григорьевич. — Мы должны знать это. Человек с таким лицом опасен… Или, может быть, полезен, — сказал он совсем тихо, и холодная улыбка заиграла на его губах

Он увидел, как императрица подозвала к себе Потемкина и стала громко расспрашивать его о подвигах казаков во время турецкой войны.

— И этот дерзкий воображает, что ему принадлежит будущее, так как я, глупец, был слишком великодушен и не уничтожил его раньше? — прошептал Григорий Григорьевич Орлов. — Но нет, счастливая случайность дает мне в руки средство доказать неблагодарной, что ее трон может пошатнуться и пасть, если его не будет поддерживать рука Орлова.

Он снова подъехал к императрице, которая в это время уже достигла конца вернувшихся из Турции войск. Потемкин отдал честь и снова поехал позади великого князя. Многие из свиты подъезжали к нему и здоровались с видом старых знакомых, хотя он не мог припомнить, видел ли он их когда-либо раньше.

Яркий луч царской милости высветил сразу кучу друзей генералу. Все несколько одерживались, боясь гнева Григория Орлова, но все же старались быть внимательными к так внезапно выдвинувшемуся новому любимцу, хотя делали это так, чтобы не вызвать неудовольствия Орлова, на блестящую звезду которого сегодня легла первая легкая тень.

Екатерина медленно ехала вдоль фронта.

Великий князь в это время оживленно разговаривал с принцессой Вильгельминой, остроумие которой заставляло весело смеяться всегда серьезного и склонного к меланхолии Павла Петровича. Во время разговора он часто обращался к графу Разумовскому, так что наконец поехал рядом с ним и принял участие в веселой болтовне, перебивавшей задумчивые мысли императрицы.

Рядом с Преображенским полком стоял Смоленский полк, пришедший на парад из Шлиссельбурга. Первым взводом этого полка, радостно приветствовавшего императрицу, командовал молодой подпоручик. У него была стройная и вместе с тем сильная фигура; его бледное лицо с мягкими юношескими чертами отличалось красотой, но в то же время поражало своим грустным выражением, тогда как в больших глазах юного офицера сверкали отвага и мужество. В то время как императрица подъезжала к его полку, Мирович [8] надел на кончик своей шпаги какую-то бумагу и, салютуя Екатерине Алексеевне, опустил шпагу, но затем снова высоко поднял, всем стала видна надетая на шпагу бумага.

Государыня удивленно остановила лошадь и спросила:

— Что это значит?.. Что ты хочешь? Возьми у него бумагу, Григорий Григорьевич!

Орлов подъехал и снял бумагу со шпаги офицера.

— Кто ты такой? — спросила императрица, с удивлением и интересом глядя в оживленное внутренним волнением лицо молодого человека.

— Я подпоручик Смоленского полка Василий Мирович, ваше императорское величество, — ответил он.

— Так в чем же дело, подпоручик Мирович? — сказала императрица с легким нетерпением, в то время как Орлов просматривал бумагу. — Что это за письмо?

— Просьба о помиловании, ваше императорское величество! — ответил офицер, пристально и скорее угрожающе, чем умоляюще глядя на императрицу своими темными глазами.

— О каком помиловании можешь ты просить, если носишь форму и командуешь моими храбрыми солдатами Смоленского полка? — сказала Екатерина Алексеевна.

— Несмотря на это, ваше императорское величество, — ответил Мирович, — я прошу о помиловании, но не за самого себя; я прошу простить вину моего предка, который был полковник на Украине и обладал огромными имениями…

Но тут его прервал Орлов, который уже прочел бумагу и гневно смотрел на молодого человека.

— Этот предок, — сказал Григорий Григорьевич, — был изменником вместе с Мазепой, перешедшим на сторону шведского короля и поднявшим оружие против императора Петра Великого!

— Он погиб в битве, ваше императорское величество, — сказал Мирович, — и смертью искупил свою вину, но все его имения были конфискованы, и его дети остались нищими… Но ведь ни его дети, ни его внуки не были виноваты в его преступлении. Я, ваше императорское величество, все время борюсь с бедностью, которая мешает мне жить, а между тем уверен, что своей службой вам, ваше императорское величество, я могу загладить преступление своего предка, и молю свою великую государыню снова возвести меня на ту высоту, с которой нас свергли… Вся моя жизнь будет принадлежать вам, ваше императорское величество, если только вы окажете мне милость, которая будет совершенно справедлива и угодна Самому Богу!

Уверенный тон молодого человека, казалось, уязвил императрицу, и она холодно сказала:

— Справедливость требовала наказания изменника; полною несправедливостью по отношению ко всем верным подданным было бы награждение его потомка, который хотя и не несет на себе никакой вины, но тем не менее и не обладает никакими заслугами. Богатство и слава на конце шпаги моих офицеров; быть может, и у Смоленского полка будет возможность сразиться с врагом, и тогда ты, Мирович, постарайся своими подвигами заслужить мою милость. Верных и храбрых солдат всегда ожидает достойная награда. Я не могу изменить решения своего великого предшественника, вполне справедливо поступившего с изменником, который, к твоему несчастию, был твоим предком.

— Этот офицер должен быть сейчас же арестован, ваше императорское величество, — сказал Григорий Орлов, разрывая бумагу на мелкие куски, — он должен быть примерно наказан, так как не имеет права таким образом останавливать вас, ваше императорское величество!

— Нет, Григорий Григорьевич, — сказала императрица, — я этого не хочу… Никакое наказание не может постигнуть русского воина за то, что он искал милости у своей императрицы, хотя бы даже она и не исполнила его просьбы.

Громкое «ура» солдат было ответом на слова императрицы.