Адъютант палача

– А не подскажете ли Николай, с какого часа начинается приём граждан и во сколько у господина Брусникина обед, который длится ровно час, если мне не изменяет память.

– Присутствие начинает работу с девяти утра, — уже менее дерзко начал отвечать помощник, — Обед с двенадцати до тринадцати часов, далее с шестнадцати часов положен пятнадцатиминутный перерыв на чаепитие и в восемнадцать часов мы прекращаем работу.

– Мнится мне, что господин губернский секретарь приходит на службу немного позже положенного. Как бы вообще не после обеда. Уточни, — киваю Фредди на дверь, где сидели просители.

Немец вернулся секунд через пятнадцать и кивнул головой. Помощник же явно почуял неладное, и его лоб покрылся бисеринками пота.

– У Брусникина есть пятнадцать минут, чтобы явиться на службу. В этом случае я не буду излишне разгневан.

– Но как же? — воскликнул Николай, но нарвавшись на хмурый взгляд немца, пулей выскочил из кабинета.

Сука! И ведь это твориться в главной губернии Края в ста пятидесяти вёрстах от Вильны. При этом реформа работы чиновничьего аппарата началась не так давно. Пришедшие новички просто обязаны землю грызть, дабы показать свою необходимость. Ведь для многих это отличный трамплин. Да и старым работникам надо существенно изменить подход, ведь генерал-губернатор действительно настроен, навести порядок в работе госаппарата. Но за всеми не уследишь, а многие решили, что пусть там начальство щёки надувает, мы будем работать, как хотим.

Как я и ожидал, Брусникин не собирался особо торопиться. Он важно зашёл в кабинет, примерно через сорок минут и уселся на своё место. Молодой ещё человек, но с заметным брюшком и тщательно скрываемыми залысинами. Глазки немного обрюзгшего лица, бегающие и сам взгляд неприятный.

– По какому праву вы врываетесь в государственное учреждение? Извольте встать и покинуть мой кабинет! Я уже известил полицмейстера, и он скоро прибудет. Не хотите по-хорошему, то познакомитесь с нашим околотком. Рядом расположена рота финляндского полка и для подобных наглецов есть можно придумать иные кары. Нет у вас больше власти — хозяйничать в Крае и устанавливать свои порядки! Подите вон!

Слабоумие или отвага? Этот кретин даже не спросил кто я такой, приняв меня за обыкновенного польского помещика. А это навевает на нехорошие мысли, что подобные крысы вовсю используют своё положение и сводят старые счёты. Причём пострадавшими оказываются вполне себе лояльные трону шляхтичи.

– Встать! — говорю спокойным тоном.

Чиновник вскинул на меня свои свинячьи глазки и не увидел никакой опасности. Он захотел снова открыть рот, но метнувшийся тигром немец буквально вырвал толстяка из-за стола. Лёгкий удар по бёдрам и хам стоит передо мной на коленях. Дабы он особо не дёргался кинжал Фредди находиться возле его горла. Помощник попытался выскочить из кабинета, но наткнулся, на мой взгляд, и быстренько забился в уголок, пытаясь даже не дышать.

– Начнём с того, что я старше вас по чину на два ранга, хотя сейчас во временном отпуске. Далее, надо учитывать, что я шляхтич, при этом не простой, а целый граф. Поэтому ваше поведение как минимум неразумно. Для начала надо представляться, вместо того, чтобы хамить.

– Скоро прибудут войска, — чиновник дрожал всем телом, но гнусно ухмыльнулся, — Никакое графство более не поможет.

– Фридрих, он действительно идиот!

Немец не успел ответить, как с улицы раздалось конское ржание, а через некоторое время по деревянным ступенькам застучали сапоги поднимающихся людей. Для страховки я взвёл курки обоих револьверов, а немец стал так, чтобы прикрыться чиновником от вошедших. Наша мнимая жертва уже злорадно улыбалась.

Дверь распахивается и в комнату вбегает самый настоящий сюрприз. Оглядев занимательную картину, атаманец подбежал ко мне и сжал в крепких объятиях.

– Рад тебя, видеть! — прорычал Денисов, — Как получил телеграфное сообщение, то сразу побежал к генерал-губернатору и затем рысью сюда. А чего это у вас здесь?

– Да вот, пришёл на приём к уполномоченному по делам имущества, дабы решить возникшую проблему своей невесты. И нарываюсь на хама и идиота в одном лице.

– Поздравляю! Мы встретили по дороге кортеж твоих родственников. Ну и повезло тебе! — казак чуть ли не глаза закатил, игнорируя мои слова, — Такая красивая девушка! Ещё и умна! А тётушка твоя вообще поразительная женщина!

Выпалив это со скоростью пулемёта, Варлам схватил со стола графин и ополовинил его прямо из горла. После этого казак начал рассказывать более спокойно.

– Значит, после получения сообщения генерал приказал срочно выдвигать наш летучий отряд в эту дыру. У него аж щека задёргалась, когда он читал твоё сообщение, — заржал Денисов, — Мы в сёдла и четыре дня скачки. В Ошмянах как раз встретили кортеж твоих и узнали подробности. Я же, грешным делом, приготовился к худшему. Но подъезжаем к городу и удивляемся — ничего не пылает, на деревьях никто не висит, к воротам тоже никого не прибили, даже на кол никто не посажен. Как-то это не похоже на моего друга Юзека. Или ты вот этого сморчка выбрал в качестве жертвы?

Медленно охреневающий чиновник попытался изобразить обморок, но хороший лещ от Фредди быстро привёл его в себя. Но этот чиновный гадёныш не мог не нагадить, причём в буквальном смысле. Резкий запах мочи и фекалий быстро заполнили кабинет.

– Дело Свенторжецкой и новый кабинет, быстро! — приказываю Николаю, — Затем найдёшь чистые штаны для этого засранца, но далеко не уходи.

* * *

– Кто такие Оливия Войзбун и Генрика Данелецкая?

Отрываюсь от дела, быстро пробежавшись по весьма толстой папке.

– Это две свидетельницы, которые подтвердили, что панна Свенторжецкая в Варшаве распространяла запрещённую литературу и укрывала мятежников, — быстро ответил немного заикающийся Брусникин.

– То есть эти две дамы сорвались из дома и преодолели более шестисот вёрст, чтобы донести на инсургентку. А почему они не сделали этого на месте? И где они собственно сейчас?

– Не могу знать…— попытался уйти от ответа чиновник, но его перебил сидевший рядом Денисов.

Поручик явно получал удовольствие от процесса и периодически подкручивал свои роскошные усы.

– Замолчи, убогий, — прикрикнул он на бледного, но уже не воняющего Брусникина и перевёл взгляд на Николая, — Говори.

— Никаких обращений в варшавскую комендатуру от таких гражданок тоже не было. Сами заявления фальшивка или с паннами договорились, пообещав им денег, что в случае необходимости они дадут показания.

Я с удивлением смотрю сначала на помощника, который вдруг расправил плечи и уже перестал выглядеть прежним сморчком. Да и разговаривать он стал по-иному. Далее, перевожу взгляд на Денисова, который некоторое время сдерживался, но потом заржал как конь.

– Ты бы видел своё лицо, Иосиф! — прохрипел Аврам, вытирая проступившие слёзы платком.

Наконец, он успокоился и заговорил спокойным тоном.

– Данная махинация отнюдь не первая в Крае. Это ты в Гродно и частично Минске всех так застращал, что там даже губернаторы боятся, чего-то сделать, не глянув три раза в уложение о службе. Хотя и в тех губерниях тоже есть несколько мутных дел. Благо, что всё идёт через суд в Вильно. А там канцелярия генерал-губернатора быстро определила двух из семи судей, кто занимается явными афёрами и берёт мзду. Далее, мы действовали по заветам ужасного Юзефа Козел-Поклевского, — поняв, что речь обо мне Брусникин стал белее мела, — В проблемные уезды были посланы ревизоры. В Вилейках наш человек работает уже месяц. Почти все махинации определены и вскоре должны были быть переданы в канцелярию фон Кауфмана. И тут вдруг ты врываешься в тихий провинциальный город, как татарская орда. Мы действительно испугались, что ты здесь натворишь дел, и я очень спешил.