Аэронавт

– Что? – Александр удивлённо оглянулся и, подойдя вплотную к Смородину, заглянул ему в глаза. – Вы решили, что я самозванец?

– Ты же сам сказал, что вы с графом так всё хитро провернули?

– Я?! – Князь возмущённо хлопнул ртом, затем тяжело застонал. – Ну почему окружающие меня дураки так живучи, а умные гибнут?

Вдруг за стеной раздался отчётливый скрип продавленного снега. Миша кивнул боцману и выглянул в окно. Стефан стремительно бросился к двери и, распахнув ее, успел заметить убегающего Прохора.

– Следующий раз я тебе в уши шомпол вгоню! – выкрикнул он ему вдогонку. – Что за человек? Надо, флагман Михай, ему бока намять! Меня уже от одного его вида начинает колотить! Ей богу, подстерегу как-нибудь, да протяну поленом по хребту, чтоб следующий раз неповадно было!

– В газете всё враньё! – неожиданно произнёс Александр, будто и не заметив инцидент со шпионившим Прохором. – Не верьте ни единому слову!

– Так расскажи нам правду! – присел на стул Миша, приготовившись слушать.

– Запутанная история… – вздохнул наследник. – Запутанная и длинная.

– Так и нам спешить некуда, – улыбнулся Смородин.

– Хорошо! – вдруг решившись, Александр присел рядом. – Но прежде чем начать, я хочу, чтобы вы знали точно, что я и есть наследник российского престола. И ни на секунду не подвергали этот факт сомнению. Иначе в моём рассказе нет смысла. Я не желаю оправдываться или что-то вам доказывать. Я всего лишь расскажу вам истину. И ещё вы больше узнаете о графе Горчакове, которому я обязан жизнью. Хотя мой рассказ будет неполным, если я не соглашусь, что в этой статье всё же есть доля правды. Она в том, что инквизиторы сумели разобраться в подлоге. Но Андрей Гаврилович подарил мне время, благодаря которому я до сих пор жив. Спланировав и совершив покушение, затем подняв с ущелья тела, тайная инквизиция поняла, что меня там нет, а их самих ловко провели. Добычей оказались граф Горчаков, да переодетый беспризорник. Бедняге не повезло подольше почувствовать себя благородной особой. Но увы, там не оказалось наследника, который был их главной целью. Теперь, дабы скрыть преступление, инквизиция объявила за мной охоту, объявив самозванцем. Андрей Гаврилович сказал, что пока я жив, я знамя российской армии и флота, которые усмирят любой заговор, а заговорщиков вздёрнут на столбах и реях кораблей. Но это покуда я жив. А теперь послушайте….

Александр говорил долго. Никто его не перебивал и не задавал ненужных вопросов. Он вдавался в тонкости, известные лишь ему, как небожителю российского двора и особе, с лёгкостью оперирующей титулами и именами, которых Смородин даже не слышал. Князь не забыл разобрать по косточкам также двор владыки, дав краткую характеристику каждому из генералов и министров. Он не обошёл вниманием и взлетевшего при его собственном дворе проконсула Харца Гогенцоллера, главного вдохновителя подстроенного покушения. Перечислив поимённо каждый из броненосцев, ожидающих его в устье Дуная, наследник не позабыл вспомнить чины и фамилии всех командиров. А коснувшись неспокойной международной обстановки, он говорил о монархах вражеских империй так, будто речь шла о не поделивших наследство и потому перессорившихся родственниках.

Александр говорил долго. А когда закончил, то устало встал и, направившись к выходу, обронил напоследок потрясённому Смородину:

– Подумайте сами, флагман! Кто бы стал предлагать целое состояние за какого-то самозванца? Самозванцы появлялись во все времена, но никто за них не давал и гнутого медяка. Такие деньги предлагают только за тех, кто их стоит. Теперь вам понятно, почему я так противился помощи владыки? Отныне мы будем рассчитывать только на себя. Я даже рад, что этот разговор между нами всё же состоялся. Но прошу, пусть он между нами и останется. Правду знаете вы да боцман. Остальные к ней ещё не готовы.

Наследник тихо вышел и также тихо затворил за собой дверь. Смородин, будто сбросив наваждение, встряхнул головой и посмотрел на оставшиеся на мешке нож и ложки.

– Что же мы с тобой наделали? – тихо спросил он Стефана.

– Ты, Михай, о нашем послании командэру Юлиусу?

– О нём самом.

– Князь сам виноват! Почему раньше ничего не рассказывал? Так ты ему поверил?

– А ты нет? Брось, Стефан. Так врать невозможно. Жаль, что я раньше не знал этого графа. Но я докажу, что моё слово достойно того, кому оно дано. Ждать помощи нам больше неоткуда. Так что завтра начнём собираться в путь. Здесь оставаться, теперь опасно. Если бы этот разговор состоялся хотя бы вчера, всё было бы иначе! Но теперь уж ничего не исправить.

– У нас ещё есть четыре дня – вздохнул Стефан, услышав блеяние овец. – Как же я их здесь оставлю? Да и, может, не доберётся до генерала сынок Лазара? Ну ты вспомни его рожу! Да на него ж без слёз смотреть невозможно! Пропили они уже наши талеры, не выходя из Дубровки!

Миша промолчал и, уткнувшись подбородком в ладони, закрыл глаза, задумавшись над создавшимся положением. Но как назло ничего умного в голову не приходило. Затем, смирившись и согласившись с тем, что у них ещё есть как минимум четыре дня в запасе, он отложил тяжкие думы на завтра.

Глава восьмая Хлыст для «августейшей династии»

Печь прогорела и проползающий сквозь щели в двери и окна холод скользкой рукой пробрался под тонкое одеяло, подбитое соломой. Стефан скрипнул зубами, скрутился в клубок, стараясь сохранить остатки тепла, но всё это уже не помогало. Сон был безнадёжно испорчен. Он оторвал голову от свёрнутого в рулон зипуна, выполнявшего роль подушки, и свесил босые ноги с лавки. Делать нечего – придётся вставать. Пол противно заскрипел, но никого это не разбудило. Стефан с завистью посмотрел на храпевшего Лариона, затем ковырнул прогоревшие угли. Угол за стенкой печки, где хранился запас дров, оказался пуст, и боцман, недовольно скривившись, набросил тулуп. Придётся выходить на мороз. Скинув засов с двери, он взглянул на горевшие над горами звёзды, затем, поёжившись, спрыгнул с крыльца в снег. Ночь подходила к концу, уступая время рассвету. Первые лучи несмело коснулись белых вершин, но внизу всё ещё царствовала тьма. По привычке обойдя стены барака, Стефан прошёл вдоль оставленных ещё вчера следов и проверил, не появились ли за ночь новые. Упокоившись, он достал из-под снега с десяток поленьев и, вернувшись в барак, подкинул в печь. Вытянувшись вдоль лавки, он закрыл глаза, ожидая, когда сон сморит его ещё раз и унесёт в родную деревню. Но услыхав возню да треск дров в печи, откликнулись через стену овцы. Их голодный зов боцман проигнорировать не мог. Он еще раз встал и пошёл в мастерскую, где в дальнем закутке хранилось сено.

«Как же вы без меня? – Стефан с грустью потрепал загривки обступивших его овец. – Отвести вас в Дубровку да поискать хороших хозяев? – задумался он над давно терзавшей его мыслью. – Или отпустить на все четыре стороны? – Затем Стефан нахмурился и заскрипел зубами. – Но Прохору под нож не дам!»

Боцман заскрипел зубами, вспомнив, как перехватил Прохора, собравшегося зарезать одну из овец и уже потащившего её в дальний угол мастерской. Прохор сказал, что всем надоело мороженое мясо и хочется свежего. Наверное, был прав. Но Стефан тогда сам едва не вогнал этот нож ему в живот. Овцы стали для него предметом особой заботы, в которую он вкладывал душу, будто в собственных детей. Хотя и сознавал всю глупость этой привязанности.

Поглядев, как его подопечные вяло жуют сено, он с пониманием кивнул и, взяв лопату, пошёл откапывать новую поляну с увядающей травой.

Звёзды почти растеряли свой лихорадочный блеск и теперь светились едва заметными искрами. Боцман огляделся в поисках ещё нетронутого снега и направился к дальней области возле швартовочного столба. Раньше он остерегался выпасать здесь овец из-за близости обрывающихся границ горной чаши. Но там, где было безопасно, уже чернела выскобленная до корней земля.

Поплевав на ладони и крепко обхватив черенок, Стефан далеко швырнул первую лопату снега.

«А, может, с собой? Хоть одну! – подумал он, взглянув на бегущий внизу Дунай. – Нет, не даст флагман Михай! – боцман тут же понял абсурдность этой идеи. – Да и Васил с Ларионом засмеют. И так прозвали овечьим папой!»

Уходить решили на рассвете следующего дня. Набрав с собой съестного в мешки, постановили на общем собрании идти вдоль берега к морю. Стефану больше понравилась мысль с плотом, но отказался Смородин. Флагман справедливо заявил, что при изменившихся обстоятельствах так будет гораздо опасней, потому что они окажутся как на ладони и для дирижаблей, и для охотников по оба берега Дуная. Следующим утром истекает третий день, как уехал сын Лазара. Хотя Стефан был уверен, что никуда он не доскачет. Стоило лишь вспомнить его глупое лицо, как тут же возникала уверенность, что деньги они выбросили в придорожную канаву. Такого даже за табаком в соседнюю деревню отправлять опасно! А уж в столицу, к генералу! Наверняка уже пропили с батькой их талеры и смеются над доверчивыми мастеровыми!