Аэронавт

– Туда, – кивнул Миша, заметив, как умело Стефан вставил блестящие гильзы в барабан и лихо лязгнул запорной скобой. – На меня не направляй.

– А чтобы стрельнуть, сюда нажать?

– Убери! – приказал Смородин.

– Тебе больше нравится иметь дело с этими придурками? – ухмыльнулся Утюг. – Жаль, но дело твоё. Уговаривать не буду. Отдам я тебе за пацана награду и проваливайте куда хотите. Обещаю, что ловить вас не стану и вообще забуду, что даже когда-то видел. А тебе, Миша, я так скажу – ты дурак, каких и свет не видывал. Пойми, они ведь нам кто? – театрально развёл в стороны руки палач. – Они нам никто! Мы можем их брать и продавать конфедератам, и тут же перепродавать конфедератов альянсу. Согласись, что мы ведь с тобой в их мире – всё равно что встретившиеся на чужбине родственники, и должны друг друга держаться! Я здесь дольше чем ты, и отвечаю за то что говорю. Ты тоже поумнеешь, да меня уже рядом не будет. Потому что предлагаю я только один раз! Откажешься – знать не знаю!

– Где мальчишка? А то ты мне начинаешь надоедать своими прожектами. Отдай, и я тоже обещаю, что отпущу тебя живым.

– Ладно, – разочарованно вздохнул Утюг. – И ты меня начинаешь утомлять. Видать, и вправду не поладим. Но знай, хорошо, что я его первым нашёл. Поговаривают, что на него Двакула глаз положил.

– Кто? – Мише показалось, что он ослышался.

– Что, сразу укушенная шея представилась? Не тот. Но тоже мутный тип. Что-то вроде их мессии. Какую-то свою религию придумал и мутит народ в собственной секте. Где-то в горах прячутся. Здесь вообще недоумков хватает….

– Мне плевать на мессию. Ты слышал, что я от тебя требую?

– Слышал, – неохотно осёкся палач. – Сдвинь кровать, там мешок с талерами. Отсыпай сколько хочешь, забирай и проваливай.

– Где Александр?! – выкрикнул Смородин, чувствуя, что его терпение начинает иссякать, и отчего-то появилось твёрдое желание наколоть Утюга на шпагу.

– А ты жаден, фраерок! Неужели мало? Да ты знаешь, что это такое – десять тысяч талеров?!

– Где наследник?! У тебя осталась одна секунда!

Неожиданно лоб Димитрия пересекла глубокая морщина умственной деятельности, и, вдруг прозрев, он потрясённо сел на стул.

– Подожди, подожди… – казалось, палач впал в ступор. – Так ты хочешь сказать, что спасаешь его не за деньги, а потому что дал слово? А я ведь сразу не понял, что ты там про привычки плёл!

– Где он?

Вдруг за дверью, в коридоре, послышались шаги. Кто-то торопился, спотыкаясь и наталкиваясь в темноте на углы.

– Ваша вельможность, вы где? – послышался сдавленный шёпот.

Затем неизвестный увидел пробивающийся в щель свет свечи и уверенно выкрикнул:

– Ваша вельможность, это я, Дэвид! Меня за вами послали!

Он широко распахнул дверь, едва не прибив спрятавшегося Стефана, и вбежал в комнату.

– Вельможный Димитрий, хорунжий сказал, что он уже вас заждался, а потому отплывают. Ждать вас будут на том берегу, где оставили лошадей.

Палач не проронил ни слова и, вперившись мрачным взглядом в лицо Дэвида, пытался заставить его замолчать. Это ему удалось, и тогда он медленно перевёл взгляд за его спину, на спрятавшихся за дверью боцмана со Смородиным. Дэвид его понял и инстинктивно подался в сторону, потянувшись к болтавшемуся на поясе ножу. Вытащить его он не успел. Размахнувшись, Стефан обрушил револьвер палача на кудрявый в буклях затылок, и Дэвид рухнул, как подрубленный дуб.

– Так ты мне зубы заговаривал?! – Миша перешагнул через распростёртое тело и с размаху двинул Димитрию в челюсть массивной гардой. – Так ты мне, родственничек, тут басни рассказывал, чтобы они успели уплыть?! – размахнувшись на этот раз ногой, Смородин вогнал ботинок в живот повалившемуся на пол палачу. – Я же тебя, уголовная вельможность, прибью к полу, как навозную муху к подоконнику! – теперь удар пришёлся в лицо и Димитрий, взвыв, запоздало закрылся руками.

– Подожди! – захрипел он, поперхнувшись кровавыми пузырями. – Не убивай! Они без меня не уплывут. Я тебе помогу.

– Конечно, поможешь! Ты свою шкуру ценишь! Сколько вас, и что вы собирались сделать с Александром?

– Только доставить в аббатство! Здесь его никто и пальцем не тронет.

– Сколько сейчас с ним человек?

– Пятеро нас. Трое с ним, двое здесь. – Утюг кивнул на растянувшегося рядом Дэвида. – Я встану?

– Сядь на стул. Дёрнешься – уложу так, что больше не поднимешься. Ещё на том берегу сколько?

– Один с лошадьми остался. Миша, не горячись! Давай так – мы вместе пойдём к берегу, и я прикажу отдать тебе мальчишку. А без меня вы его погубите! Я среди них главный, и они меня послушают. Потом ты меня отпускаешь, а сами бегите на все четыре стороны. Идёт?

– Опять юлишь? Хреновый ты начальник, если инквизиторские ратники без тебя уплыли. Кем командовать будешь?

– Мы ещё успеем! Ты только меня послушай! – Димитрий тараторил не переставая, поглядывая то на распростёртого на полу Дэвида, то на спасительную щель за спиной Стефана. – Наломать дров никогда не поздно! Без меня вам мальчишку не вернуть. Опусти шпагу, видишь, я сижу смирно. А то ты парень нервный, машешь ею перед моим носом, словно побрить меня собрался! – лихорадочно хохотнул Утюг. – А на мне уж и так волос не осталось. Присядь, успокойся, и вместе подумаем, как нам спасти твоего пацана?

Смородин нервно передёрнул скулами, но сел и спрятал шпагу в ножны.

– У тебя одна секунда.

– Вот так-то лучше, – облегчённо выдохнул палач. – А то мы с тобой как не родные. Неужели не договоримся?

– Секунда прошла!

– Да, да, я понимаю! Время, как говорится, жизни стоит!

– И оно вышло!

Тяжело поднявшись, Миша кивнул Стефану:

– Прикончи его.

– Стой! – выкрикнул Димитрий. – Да что ж ты за человек такой?! Я же помочь хочу! Они не могли отплыть, не дождавшись меня или Дэвида. Они ещё на берегу, и я тебя сейчас туда отведу. Сильно ему досталось, – кивнул на своего помощника палач. – Я за себя хорунжего оставил. Если бы твой напарник так не поторопился, то мы могли бы у Дэвида узнать, что хорунжий собирается делать дальше. Где лодки стоят и где нам их искать, ты знаешь?

Склонившись, Утюг участливо похлопал Дэвида по плечу.

– Ты как, живой? Миша запомни: всегда полезно вначале человека выслушать, а уж потом бить по голове! Может, воды плеснуть?

Вдруг, будто его услышав, Дэвид застонал и попытался перевернуться на спину. Смородин нагнулся, посмотрел на кровоточащую шишку за ухом и потянул за воротник.

Димитрий, казалось, только этого и ждал. Неожиданно вскочив, он толкнул Мишу на помощника и бросился к открытому окну. Отбросив на пути стул и перевернув стол, он уже почти достиг заставленного цветочными горшками подоконника, но в следующую секунду, словно залп гаубицы, за спиной ухнул раскатистый выстрел.

Стефан тряхнул головой, воткнул палец в заложенное ухо, затем, прищурившись, всмотрелся сквозь клубы порохового дыма в распластавшегося у стены палача. Подняв в онемевшей от мощной отдачи руке револьвер, он осторожно обошёл по периметру комнату, ожидая от Димитрия очередного коварства. Но увидев его спину, превратившуюся в кровавое месиво, боцман отвернулся и процедил сквозь зубы:

– Легко отделался. Быстро. Ему бы к Толстой Берте, да в конец очереди. Ты как, Михай?

– Нормально, – поднялся Смородин. – Видать и вправду, бог шельму метит. Он эту пушку мастерил для других, а получилось, что для себя. Здесь нам уже делать нечего. Давай к реке. Может, и не наврал Утюг, да они его ещё ждут.