Афера на костях

– Она убила себя? Да? —робко спросила Лера.

– Да. Я нашел ее в ванной. Вскрыла вены…

– Я хотела бы прийти на прощание… Можно?

– Конечно! Похороны завтра. С двенадцати до часу прощание в ритуальном зале. Зал находится на выезде из города, я не помню точный адрес…

– Я найду. Примите мои соболезнования, Николай, – голос Леры дрогнул.

Отключившись от звонка, она глухо зарыдала. В то же мгновение кто-то крепко прижал ее к себе. Это был Полянский. Он терпеливо подождал пока она прорыдается на его груди, потом отправил ее умываться в уборную.

– Заберу из кабинета информацию по происшествию и подожду тебя в машине, – произнес Ярослав мягко и зашагал прочь по коридору в сторону лифта.

Полянский стал невольным свидетелем телефонного разговора Леры и, конечно же, сразу понял кто по другую сторону связи. «Значит, Усова покончила с собой, – размышлял он, покидая кабинет и застегивая на ходу дубленку. – И теперь Серебренко начнет винить себя в ее смерти. Мы ведь не поверили Наталье, посчитали ее сбрендившей!». Мысли о погибшей Усовой прервал Антон Буров, подоспевший к открывшемуся лифту.

– Как ты можешь находиться рядом с этой фригидной дурой? – воскликнул Буров, нажав кнопку первого этажа. – Знаешь, как мы ее с ребятами прозвали? Самец в юбке!

Ярослав ничего не ответил, хотя ему очень хотелось как следует всыпать лысеющему хаму, не смирившемуся с тем, что Серебренко его отшила. Полянский заметил перед началом планерки, как Буров присел рядом с его напарницей и что-то мурлыкал ей в ухо. Также он заметил, как воротило Леру от навязчивого коллеги, жаждущего легкой добычи. Ох уж эти отвергнутые ловеласы. Уязвленные мужчины порой хуже рыдающих баб.

– Переходи к нам, – любезно предложил Буров. – Мы занимаемся реальными делами – расследуем убийства и тому подобное. За призраками не гоняемся.

Ярослав дежурно улыбнулся и кивнул, не желая затевать ссору с коллегой. Новому человеку, да еще и бывшему адвокату не пристало бить морды, разыгрывая доброго рыцаря. Да и нуждалась ли Серебренко в его опеке? Столичная штучка была дамой неробкого десятка, и вполне могла постоять за себя. А иначе зачем бы ей работать следователем?

– Мы вечером с ребятами планируем пивка попить, – не унимался Буров, преследуя Ярослава на выходе из здания.

– Сегодня только понедельник.

– А следаку, что понедельник, что суббота – один хрен! – выпалил Буров и тут же сам рассмеялся над собственной шуткой.

– Я пас, – вежливо ответил Ярослав, направляясь на стоянку к своей машине, а его коллега остался топтаться на крыльце, в ожидании служебного автомобиля.

Лера пришла через четверть часа. Наконец-то ее экипировка соответствовала сезону – она облачилась в пуховик и угги. Ее лицо слегка припухло от слез, она выглядела беззащитной и хрупкой, чем умилила Ярослава.

– Не смотри на меня, – пробубнила она. – Я похожа на чудовище.

– Очень милое чудовище, должен заметить, – приободрил ее помощник.

– Будешь сам разговаривать с потерпевшим. Ладно?

– Я не против.

Автомобиль наконец тронулся, Лера пристегнулась и уставилась в окно. Мысль о том, что она прошляпила Наталью плотно угнездилась в ее голове. Никаких свидетельств о том, что призрак девочки не является плодом воображения страдающей матери не было, но кто-то стоял за всем этим. Что за человек может быть столь жестоким и шантажировать мать умершим ребенком?! Хотя, чему мог удивляться следователь со стажем? Однажды Лере пришлось разгребать дела о серийном педофиле. Вот там она насмотрелась столько мерзостей, что потом целый месяц не могла уснуть без снотворного.

Полянский не задавал вопросов о Наталье Усовой, и Лера была ему за это очень благодарна. Как и за объятия, дружеские объятия, от которых становится чуть светлее на душе. «Наверное, нехорошо, что стажер увидел меня в размякшем состоянии, – размышляла Лера. – Но это всего лишь живая человеческая реакция. Куда хуже, когда сердце покрывается настом безразличия и ничего уже не пронимает». По долгу службы Лере приходилось сталкивалась с такими следователями, они, к примеру, со смехом могли обсуждать нижнее белье или размер груди мертвой жертвы преступления или непочтительно вести себя с близкими пострадавших. Это называется проф-деградация.

Примерно о том же самом думал и стажер – о профессиональной деградации. Правильно ли ходить на похороны потерпевших? Почему недостаточно выразить сочувствие по телефону? Тонкая грань между работой и личным восприятием беды может стереться у таких впечатлительных особ, как Серебренко! Стоит ли ей заниматься расследованием, если прошлое слишком крепко держит ее в своих цепких лапах? «Или может ей просто заняться другим направлением, – мысленно выискивал выход из сложившейся ситуации Полянский, – экономическими и налоговыми преступлениями, к примеру. Самоубийство человека, напортачившего с цифрами уж точно не будет восприниматься, как личный вызов. Надо поговорить об этом с Леонидом Палычем».

9. Мужчины, зависящие от женщин

Скучный спальный микрорайон с одинаковыми домами. Подобные унылые урбанистические пейзажи в избытке встречались и в столице. Стоило только выбраться за пределы Садового кольца, как красавица Москва переставала быть собой. Лера затосковала по широким столичным улицам. Жизнь в маленьком городе казалась ей игрушечной, ненастоящей.

«Мазда» Ярослава подъехала ко второму подъезду новенькой двенадцатиэтажной свечки. Из-за желто-коричневой расцветки, она напоминала огромную осу, устремленную в небо.

Дверь квартиры открылась, и пред взором следователей предстал невысокий щуплый мужчина с жидкой седой бородой длиной не больше десяти сантиметров и очень печальными карими глазами. Ярослав представился, показал документы, и хозяин квартиры любезно пригласил следователей войти. Лера скользила мрачной тенью за стажером, но была начеку.

Виталий Бойко жил скромно, но со вкусом. Его двушка была обставлена икеевской мебелью, покрашенной в теплые цвета, их сочетание было удивительно гармонично, как на картинках в журналах.