Аферисты (Мутное дело)

– Лева! Иди-ка сюда скорее!

Гуров, заинтригованный и встревоженный, пошел на зов, шагнул через порог кухни и замер. Между обеденным столом и янтарного цвета кухонным гарнитуром лежала женщина. Лежала она в позе, про которую в протоколах пишут «неестественная», и эта неестественность лучше всяких докторов говорила Гурову о том, что женщина мертва.

Однако он все-таки присел возле нее и попытался нащупать сонную артерию. Тело еще не полностью остыло. Гуров обернулся к Стасу.

– Смерть наступила не так давно, – сказал он. – И, судя по некоторым признакам, смерть эта была не от гриппа.

– Человек со складкой на шее? – предположил Крячко. – Не так давно он тут крутился.

– Это если верить словам соседки. Не стоит пока делать далеко идущих выводов. Нужно вызывать следственную бригаду.

– А это вообще-то она? – засомневался Крячко. – Джинсики, рубашка навыпуск… Может, домработница?

– Не помню, чтобы до этого хоть вскользь заходила речь о домработнице, – заявил Гуров. – Не хочу переворачивать труп, но это она. Та же прическа, что на снимке, и вообще сложение… А главное, были причины ее убить. И, возможно, не у одного человека.

Он поднялся, окинул взглядом кухню. Следов борьбы не было заметно. Впрочем, тренированный человек способен убить женщину без особых усилий. Тем более если он ее хороший знакомый и она от него ничего подобного не ждет.

Гуров повернулся и вышел из кухни. На глаза ему попался телефон с автоответчиком. Немного подумав, он обернул пальцы носовым платком и включил запись.

– Марго! – услышал он хриплый, взвинченный голос. – Я не могу долго базарить. Жду тебя срочно. Я уже дошел. Ты оборзела там, что ли? Если сегодня не придешь, я приду сам, понятно? – На этом запись обрывалась.

– Твою мать! – пораженно сказал Крячко. – Кто это?

– Это Вельский, – ответил Гуров. – Я узнал его голос.

Глава 14

Часы на стене показывали десять минут десятого. В квартире уже сделалось темно, но Гуров не хотел зажигать света. И еще он запретил Крячко курить, чем окончательно испортил ему настроение.

– Если, как ты утверждаешь, Вельскому позарез нужно сюда попасть, то какая разница, учует он запах или нет? – ворчал Крячко. – Все равно у него нет выбора.

– Курить вредно, – назидательно сказал Гуров. – Особенно когда поджидаешь опасного преступника. У Вельского сейчас обострены все шесть чувств. Запах табака обязательно насторожит его. Я не хочу неприятностей.

– Неприятностей и так хватает, – угрюмо заметил Крячко. – Мы уже несколько часов сидим рядом с трупом, голодные, в темноте, и еще изволь не курить! Не понимаю, какие еще неприятности могут нас ожидать?

– Мне еще хуже, чем тебе, – возразил Гуров. – Завтра Мария уезжает, а я, вместо того, чтобы провести этот вечер с ней, должен, как ты правильно заметил, сидеть рядом с трупом и объяснять тебе элементарные вещи.

– Ну, это твоя идея! – сказал Крячко. – Ты страдаешь за идею.

Действительно, идея устроить в квартире Тумановой засаду принадлежала Гурову. К ней его подтолкнул телефонный звонок Вельского. Гуров воспринял его слова очень серьезно. Судя по всему, Вельский где-то прятался, но положение его было отчаянным. Возможно, у него до сих пор не было ни денег, ни еды, и единственная надежда у него оставалась сейчас на Туманову, которая уже ничем не могла ему помочь. Это предположение заставляло пересмотреть первоначальное мнение о том, что между Тумановой и Вельским могли быть натянутые отношения. Если бы это было так, Вельский не стал бы ей звонить.

Правда, одна подспудная мысль все-таки беспокоила Гурова. Он допускал, что Вельский как-то причастен к убийству Тумановой, а звонил только для отвода глаз, но это, пожалуй, было слишком сложно для такой натуры, как Вельский. Тот бы после убийства не стал разыгрывать психологические этюды, а просто постарался бы убраться подальше. Такой вариант можно было предполагать исключительно теоретически, и Гуров все-таки остановил свой выбор на засаде.

Он не знал, когда Вельский решится явиться в квартиру Тумановой, поэтому решил повременить с вызовом следственной бригады. Но о случившемся немедленно доложил по телефону генералу и поставил его в известность о своих планах. Орлов план одобрил, но направил Гурову на подмогу оперативную группу из шести человек, которые должны были подстраховать Гурова на случай всяких неожиданностей. Связь между Гуровым и оперативниками осуществлялась по мобильному телефону. Под наблюдением находились подходы к дому, подъезд и лестничная клетка. Вместе с Гуровым и Крячко оперативники томились в ожидании уже несколько часов, но им все-таки было полегче. Вокруг них были живые люди, они могли перехватить бутерброд и выкурить сигарету.

Но Гуров не терял времени. По телефону опять связался с генералом и попросил дополнительно выделить человека, который бы безотлагательно занялся личностью господина Игнатьева. Эта фигура представлялась Гурову все более любопытной.

На Игнатьева «бросили» подполковника Сорокина, как человека, уже причастного к этому делу. Он с энтузиазмом взялся за дело и уже к вечеру собрал очень любопытную информацию. Он позвонил как раз в тот момент, когда дискуссия между Гуровым и Крячко зашла в абсолютный тупик и постороннее вмешательство было очень кстати. Сорокин был в курсе происходящего, поэтому первым делом поинтересовался:

– Как там у вас?

– У нас очень уютно, – ответил Гуров. – Только немножко мрачновато. Сидим с Крячко в темноте и портим друг другу настроение.

– Почему без света? – удивился Сорокин. – Тот, кого вы ждете, может насторожиться, если в квартире не будет света. Он поймет, что в квартиру ему не попасть…

– Не скажи, – возразил Гуров. – На его звонки не отвечают. Естественно в его положении предполагать, что дома никого нет. Свет как раз может его смутить. И я уверен, что он найдет возможность попасть в квартиру. Человек он ловкий и решительный.

– Ага, ну вам там виднее, – сказал Сорокин. – А я вот тоже хочу рассказать тебе про одного ловкого и решительного человека. Я тут навел справки про Игнатьева, и выяснились удивительные вещи. Во-первых, похоже, Игнатьев уже убрался из Москвы…

– Как?! – воскликнул Гуров. – Не может быть!

– Очень даже может. Тут вот какая странность. Ты не поверишь, но оказалось, что Игнатьев практически не имеет в Москве своего жилья. Последние месяцы он вообще жил в гостиницах. Снимал люксовые номера, платил щедрые чаевые, короче, чувствовал себя как дома. А сегодня он выписался из гостиницы «Украина» и больше нигде не появлялся. Я разузнал даже про платную автостоянку, куда он обычно ставил свой «БМВ». Машину забрали сегодня утром и больше туда не ставили. Кроме того, срок аренды помещений в концертном центре у Игнатьева истек. Все! Он обрубил концы, Лев Иванович!

– Вот черт! В жизни не знаешь, где найдешь, где потеряешь! – в сердцах сказал Гуров. – Только что-то забрезжило – и на тебе! Ну, ладно, что выросло, то выросло. Видно, этот человек не последняя пешка в нашей игре, и у него были веские причины сменить обстановку. Что-то он почувствовал… К сожалению, раньше нас. А по его водителю ты что-нибудь выяснил?

– Парамонов Александр Федорович. Коренной москвич. В прошлом боксер, потом вышибала в ночном клубе. Был условно осужден за нанесение тяжких телесных повреждений какому-то торговцу на рынке. Суд учел то обстоятельство, что в конфликте были виновны оба. У Игнатьева Парамонов работает уже три года. Часто ездит с ним в командировки. Живет на Юго-Западе с престарелой матерью в однокомнатной квартире, копит деньги. Наверное, хочет улучшить жилищные условия. Я туда заглядывал, но мало что узнал. Старушка совсем дряхлая. Утверждает, что сын с ней вообще не разговаривает. Прочих контактов этого человека я просто не успел нащупать. Не было времени.

– Все равно спасибо, Сорокин! – похвалил его Гуров. – По части информации ты у нас просто ас. А ты случайно не знаешь, имеется ли у Парамонова жирная складка на шее?

– Я ведь его не видел, Лев Иванович! – прогудел в ответ Сорокин. – Складки его не щупал. Но, судя по косвенным данным, тяжелый вес, возраст за тридцать, работа по большей части сидячая – таковая складка вполне может иметь место.

– Если встретишь, обязательно уточни! – полушутливо сказал ему Гуров.

После звонка Сорокина последовал звонок от капитана Тарасова, который наблюдал за домом из магазина, расположенного поблизости. Он тоже интересовался, как дела, и доложил, что у него никаких перемен нет и что он вынужден сменить дислокацию, потому что его фигура уже начинает привлекать внимание. Гуров принял сообщение к сведению, и опять в квартире стало тихо.