Аффект Дьявола

Что мы творим? Сейчас ещё можно остановиться и сделать вид, что ничего не произошло, но потом будет слишком поздно. Потом уже ничего нельзя будет изменить.

– Дав, хватит! – громко шепчу, успевая только охнуть, когда Невский укладывает меня спиной на кровать и нависает сверху на вытянутых руках.

Он – везде, от него не спрятаться. Не даёт мне приподняться, прижимая своим весом к постели.

– Аль, ты себе-то врать перестань. Ты же хочешь меня не меньше.

– Это не так. Ты всё неправильно понял.

Снова голос звучит жалко, да и Невскому плевать – он берёт то, что хочет. Закрывает мне рот новым поцелуем, задирает подол платья, устраиваясь между моих ног. Я хочу его, он прав, но всё это неправильно. Так не должно быть.

Давид двигает бёдрами, будто занимается со мной любовью. Мы с ним оба в одежде – моё платье задралось едва не до груди, но бельё с меня он так и не снял. И этого так мало – по ощущениям, и чрезмерно много того, что уже себе позволили.

Всё это время целуемся, жадно, глубоко, словно оба – кислород друг для друга.

– Если ты мне не позволишь большего, я встану и уйду, – шепчет Невский, разрывая поцелуй.

В моих ушах стучит кровь. Она проносится по телу со скоростью горной реки. Сердце заходится в бешеном темпе, и голос Дава слышу словно бы издалека. Не хватает возможности сделать полноценный вдох.

Я же этого желала, об этом думала, когда сидела напротив Давида в кухне. А сейчас он говорит, что выбирать именно мне.

– Нам ничего нельзя вообще.

В этих словах уверенности ни на грамм. Всматриваюсь в глаза Невского, пытаясь прочесть по ним каждый оттенок мелькнувших эмоций. Он тяжело дышит и возбуждён до сих пор – отчётливо чувствую это. И всё… это то, на чём всё и завершится. Мы оба перешли границу, но вернуться назад ещё можно, пока не натворили глупостей.

– Хорошо, – выдыхает наконец. Опускает голову и упирается лбом в матрас возле моего плеча.

Чувствую себя отвратительно, прежде всего потому, что до сих пор хочется удержать. Прижать к себе, умолять поцеловать снова. Знаю, что совсем скоро перестану чувствовать на себе тяжесть его тела, и от этого снова возникает ощущение, что мне перекрывают кислород.

– Аль, ещё кое-что, – приглушённо произносит Давид. – Если ты сегодня сбежишь, клянусь, я сделаю всё, чтобы мы больше с тобой не встречались.

– Дав…

– Ты меня услышала.

Поднимается одним рваным движением и выходит из комнаты, оставив меня одну. Хочется реветь. Сесть, обхватить колени руками и реветь. Слышу, как Невский выходит на улицу чтобы покурить. Наверное, мне нужно выйти следом за ним, попытаться поговорить, но я просто остаюсь лежать и смотреть в потолок. Никак не могу привести мысли в порядок – они кружатся в голове беспрерывным хаотичным калейдоскопом. Да и незачем опять впадать в бесконечные размышления о том, что может быть, а чего быть не может.

Всё уже свершилось. Теперь нам просто нужно продолжать жить дальше и делать вид, что ничего не произошло. И вот это сделать будет очень сложно, если не невозможно.

Давид и Оксана ещё спят, когда я всё же решаюсь встать, выпить кофе и предупредить их, что уезжаю. Эту ночь я не спала – не удалось даже сомкнуть глаз. Слёз не было, я просто лежала, повернув голову к окну, и смотрела на светлеющее небо.

Мыслей не было тоже, кроме одной – хотелось высказать Невскому всё, что я о нём думала. Чёртов шантажист… Знал ведь, что они с Окс для меня значат.

Что он значит.

Наскоро делаю кофе и залпом выпиваю, не чувствуя вкуса. Войти сейчас в их спальню, увидеть, как спят в обнимку… встретиться взглядом с Давидом – невыносимо. Но мне придётся это сделать, потому что я уже решила – всё, что случилось ночью, нужно оставить позади и забыть.

– Ребят… можно? – осторожно приоткрываю дверь после тихого стука.

Тут же натыкаюсь глазами на стройную ногу Оксаны, которую она закинула на Невского. Он не спит – лежит и смотрит в потолок, закинув руки за голову. Переводит взгляд на меня – медленно, словно не знает, не показалось ли ему, что я стою в дверях.

– Окс спит ещё. Заходи.

– Нет. Я уезжаю. У меня… дела образовались.

Нагло вру, и Давид это знает. Прищуривается и молчит. Опять по телу дрожь, но сейчас я упрямо поджимаю губы и уговариваю себя не обращать на неё внимания. Пока смотрим друг на друга, просыпается Оксана, рывком садится на постели и растирает лицо ладонями. Она спит обнажённой, простыня соскальзывает, открывая моему взгляду небольшую грудь идеальной формы. Окс не стесняется – этого чувства между нами нет уже давно.

– О. Аль, а ты чего при параде?

– Я уезжаю, мама позвонила, нужно домой.

– Да?

Она падает обратно на подушки, раскинув руки, закрывает глаза, и я сосредотачиваю всё своё внимание на ней. Потому что нутром чувствую пристальный взгляд Невского, который буквально испепеляет меня на месте.

– Слушай, если мы с Давом не поедем, ты же не против?

О, я только за. Целиком и полностью. Мне бы вообще пока лучше с Невским не встречаться, но не скажешь же об этом подруге прямо?

Вижу, что Давид как раз совсем не рад этой перспективе. Откидывает простыню и поднимается с постели. Слава богу, хоть одетый, уже хорошо.

– Я провожу, – бросает короткое Оксане, и та кивает сквозь сон.

Мы молча выходим из дома, я – на низком старте, чтобы наконец уже избавиться от общества Невского, он – закуривая на ходу. Бросаю на него взгляд искоса, потому что прямо смотреть не могу. Только не после того, что между нами произошло.

– Всё же убегаешь, Аля, – качает он головой, и тут меня накрывает волной такой ярости, что сдержать её внутри невозможно.

– Чёрт бы тебя побрал, Дав! – шиплю ему в лицо, подлетев к Невскому. – Ты всё испортил. И сейчас снова начнёшь меня шантажировать? Знаешь, кто ты? Эгоистичный с…

– Сукин сын, – кивает он, выбрасывая сигарету. Молниеносно обхватывает меня за затылок и наклоняется так, что мы соприкасаемся лбами.

Я вцепляюсь ногтями в его запястье, знаю, что останутся следы, но сейчас плевать. Я зла, обижена и имею на это полное право, а он… Он прекрасно понимает, что именно чувствую, и согласен с эпитетами, которые были готовы сорваться с моих губ.