Афганец

Ассада перевели в Пагман. Говорили, что если идти по дорогам Пагмана, не глядя себе под ноги, то обязательно наступишь либо на мину, либо на человеческие кости, а если повезет, на то и другое одновременно. Начальник пагманского военного гарнизона, Хафиз, был потомственный душман. Отец его был душман, дядя его был душман, все браться его были душманами, и даже любимый пёс его был душман и прислуживал муджахедам. Но Хафиз, устав от подобного единообразия, решил нарушить добрую семейную традицию, и, около года назад, попросил принять его вместе со своим отрядом в ряды правительственных войск. Правительство было настолько радо увидеть в своих рядах такое героическое пополнение, что ни только приняло под свои знамена Хафиза вместе со всеми его душманами, но и зачла все годы их душманства против шурави как действительную военную службу, и, с учетом больш

е

ого военного стажа и боевого опыта, присвоило Хафизу звание майора правительственных войск. Любимый кобель Хафиза, правда, отказался спускаться с гор вместе с хозяином, подло оставшись на стороне врагов революции. В течение года, недовольные тем, что им не присваиваются чины и правительственные награды, бойцы-душманы стали потихоньку убегать к с засевшему в горах псу, и их места занимали новобранцы срочной воинской службы.

Увидев Ассада, Хафиз жутко обрадовался и, узнав, что солдат может не только разобрать рацию по деталям, но также умеет читать и писать на нескольких языках, прикомандировал его к себе адъютантом. То, что солдат не смог собрать обратно раскуроченную напоказ рацию, командира уже не волновало. Дело в том, что Хафиз чрезвычайно страдал от серьезных разногласий с алфавитом.

Около месяца Ассад, получивший прозвище "инженер", занимался тем, что читал майору приказы из центра и записывал ответы под его диктовку. И вот, наконец, пришел приказ двинуться на борьбу с врагами, и всем, как один, пасть смертью храбрых в борьбе за родину. Сначала Ассад думал вовсе не зачитывать этот приказ командиру, но потом решил зачитать, надеясь, что, услышав подобные известия, майор может скончаться на месте от разрыва сердца. Однако реакция была скорее прямо противоположной, так как Хафиз, выслушав сообщение, порывался застрелить адъютанта как "черного вестника", принесшего дурные новости, но передумал, решив, что тогда некому будет вносить имена в списки павших.

Нужно отметить, что никто из бойцов не был в восторге от открывшейся перед ними перспективы, но, так как приказы не обсуждают, а только высмеивают, гарнизон, обзывая свое начальство неприличными выражениями, начал подготовку к отправке в горы. Но, вероятно, Ассаду было не суждено совершить ратный подвиг.

Совершенно случайно в их часть приехал троюродный брат Ассада, Мурза, который был начальником гарнизона, расположенного в двадцати километрах, и капитаном правительственных войск. Достаточно скромное воинское звание Мурзы объяснялось, видимо, тем, что он никогда не был душманом и ещё не научился подбивать советские танки.

Узнав родственника и жутко обрадовавшись такой встрече, Мурза начал уговаривать Хафиза подарить ему Ассада. Но Хафиз упорствовал и твердил, что без Ассада некому будет читать и писать документы, на что Мурза вполне разумно отвечал, что сам безграмотен и в армии вообще практически нет ни одного офицера, который умел бы читать. Более того, образование самого генерала и начальника главного штаба ограничивается тем, что он умеет лишь подписываться, однако никому это еще не мешало в выполнении боевых задач. Майор же, в ответ, заявил, что "инженер" отправится в часть своего родственника только после того, как составит списки павших. Решительно среагировав на такое заявление, Мурза тут же предложил Хафизу двести грамм анаши. Хафиз не соглашался, но когда Мурза дошел до полкило, дело было улажено. Списки павших было решено составить немедленно, до отъезда Ассада. Жутко торопившийся Ассад решил особо себя не утруждать, и предоставил командиру полный список личного состава, после чего поспешно уехал вместе с капитаном Мурзой. Так "инженер" вновь оказался под крылом одного из своих родственников.

Хаифз же, со своими бойцами, ушел геройски погибать, и, говорят, что все, кроме него, в самом деле погибли, а он перешел обратно к душманам. Таким образом список павших, подготовленный Ассадом, был верен почти во всем, за исключением того, что в нём была и его фамилия. В результате мать Ассадуллы получила похоронку и орден, которым награждался её сын, павший на поле боя смертью храбрых. Бедная женщина могла бы умереть от горя, если бы Ассад, выпросивший у своего троюродного брата увольнительную, не сидел в тот момент перед ней, уплетая свежеиспечённые лепешки. Когда выяснилось, что Ассадула Тотахел геройской смертью вовсе не погибал, орден у него отобрали. Правда мать из-за этого особо не расстраивалась.

Ассад вернулся из увольнения в часть, и Мурза выдал ему рацию. Потом последующие две недели Ассад сидел вместе с Мурзой и этой рацией в командирском блиндаже и курил гашиш. Наружу было высунуться совершенно невозможно, так как там без конца падали душманские снаряды. Так продолжалось дней пятнадцать, а потом начал падать снег. Как ни странно, но снаряды при этом падать перестали. Видимо они категорически отказывались летать по такой холодной погоде. Все солдаты Мурзы, почувствовав приволье, повылезали из укрытий и тут же, на радостях, обкурились гашиша. Как объяснили Ассаду, войны не будет до весны, так как душманам зимой воевать лениво, а правительственным войскам воевать лениво всегда.

Все солдаты гарнизона, за исключением командира и уже известного нам "инженера", были представителями народа хазара, также называемого хазарейцами. Для тех, кто не имел удовольствие родиться и выжить в Афганистане, возможно следует пояснить, что хазарейцы - это потомки монголов. В весьма стародавние времена, такие древние, что и упомнить трудно, у татаро-монгол появился неугомонный заводила и подстрекатель Чингиз-Хан. Но, вы все, наверняка, о нём слышали. Для тех, кто не встречался лично с этим взбалмошным стариком, и потому остался жив, могу напомнить, что он ставил пред собой задачу завоевания всей вселенной. Также следует отметить, что Чингиз Хан был совершенно не знаком с передовым учением диалектического материализма и имел весьма отсталые взгляды, будучи даже не осведомлен о выводах советской астрономии. Потому не удивительно, что ему в голову не приходила мысль о бесконечности вселенной, и отказываться от своих бредовых затей он не хотел. Ну что можно ожидать от человека, который даже понятия не имел о существовании Америки, являющейся, как известно, общепризнанным лидером в борьбе за демократию с применением всех средств вплоть до ядерного оружия?! Но, не смотря на свою серость, об Афганистане Чингиз-Хан всё-таки, вероятно, знал. Это можно предложить из того, что страна была им захвачена. Афганцы, после долгого обдумывания сложившейся ситуации, выразили крайнее возмущение географическими познаниями монголов и принялись их вырезать. Большинство монголов, не выдержав подробной наглости, скончались, и осталось их всего тысяча человек, что и означает слово "хазара". Афганцы решили оставить хазарейцев на племя, экзотики ради.

Ассад, как и все афганцы, считал хазарейцев чурками, а все хазарейцы, дружно, считали Ассада русским за то, что тот слишком долго жил в Шурави. Даже капитан Мурза допытывался у своего родственника, пил ли тот в России водку и ел ли свинину. Когда Ассад, пытаясь отстоять свою репутацию доброго мусульманина, стал заявлять, что ничего подобного за ним не было, Мурза обозвал родственника дураком, не знающим вкуса жизни. С тех пор Ассад больше не отрекался от приписываемых ему грехов, хотя никогда в жизни не пробовал свинины. Правда он ел сало, но на тот момент не знал из какой гадости сделана эта вкусная штука.

Хазарейцы смотрели на Ассада косо. Видимо потому, что глаза у них, по природе своей, были раскосые. Крайнее их неудовольствие, в частности, вызывало то, что Ассад умывался каждое утро. За это его прозвали русским чистоплюем, так как, по мнению хазарейцев, часто умываться было признаком развращенного шуравизма. Нужно сказать, что Ассад, в отличие от привыкших к этому с детства хазарейцев, никак не мог свыкнуться со вшами, которые ползали по солдатам и залезали в каждую складку одежды. Это еще больше отрывало "инженера" от коллектива и вызывало озлобление окружающих.

Как-то однажды утром, когда Ассад по своей шуравиской привычке, основанной на русском чистоплюйстве, пошел на реку мыться, один из хазарейцев встал с ведром за его спиной. Утверждая, что чистоплюй закрыл ему всю реку, хазареец требовал, чтобы "шурави" немедленно отошел в сторону. Когда Ассад отошел, то услышал про себя еще много приятного, включая и то, что он русская свинья. На это Ассадула пообещал набить морду своему "товарищу по оружию", но в ответ тут же получил удар ведром по голове. Правда хазареец не знал, что чистоплюйный "инженер", помимо глупых занятий ненужными науками, также посвятил несколько лет изучению карате. Ведерному агрессору пришлось самым неприятным образом выяснить это на себе, так как, в ответ на удар по голове, чистоплюйный шурави сломал ему челюсть и два ребра.

Недовольный инцидентом командир вызвал Ассадулу к себе и поинтересовался, почему его троюродный брат сразу не набил морду хазарейцу, а ждал пока тот его огреет ведром по башке.

– Видишь ли, - ответил ему Ассад, - этот чурка сказал, что я русский, а русские никогда не начинают драку первыми.

– Зачем же они тогда приперлись в Афганистан?
– недоверчиво скривил рожу Мурза.

– Понимаешь, брат, они вообще-то сами этого не знают. Более того, когда я был в России, выяснилось, что многие из них вовсе даже не подозревают о том, что они сюда приперлись.