Афганец
Шрифт:
Ассад, как и подавляющее большинство советских граждан, никогда в глаза не видел уголовный кодекс. Но при этом всем хорошо было известно, что незнание написанных там законов не освобождает от ответственности. Именно по этой причине, вероятно, власти всегда тщательно скрывали кодекс от населения, чтобы иметь возможность побольше посадить. Но всё же, Ассад был понаслышке знаком с некоторыми положениями и знал, что оказание сопротивления сотрудникам милиции неизбежно ведет в тюрьму. А если не в тюрьму, то, в лучшем случае, в морг. С учетом же обещаний, которые он услышал от милиционеров, можно было предположить, что неоказание сопротивления работникам правопорядка также приведет его в морг, так как "кавказцу" однозначно были обещаны удары "керзачами" по "хлебальнику", пока кишки изо рта
Глава седьмая: Ассад - хорошее русское имя.
Убедившись, что Социалисти Шурави похерен окончательно, Ассад со все меньшей радостью на душе ждал, когда же похерят и его. Потом ждать надоело, и он решил, что пора делать ноги. Из всех книг, которые он читал своей дочери, больше всего Ассаду нравилась философская притча "Колобок". Исходя из изложенных там принципов, он сказал про себя: " От душманов я ушел, из Афгана я ушел, и от тебя, Похеренный Шурави, тоже уйду."
Но не так-то просто было куда-нибудь деться. Все страны, в один голос, заявляли, что выбравшиеся живыми из своей страны афганцы должны умирать там, где находятся, и к себе их никто не пустит. "Где же мы вас всех хоронить-то будем?" - дружно вопрошали демократические страны. Потому Ассад знал, что человека с афганским паспортом выгнали бы из любого посольства, предварительно высмеяв в нехороших выражениях.
Но есть всё же дружба и взаимовыручка среди земляков. Один из афганцев пообещал оказать братскую помощь Ассадуле и сделать советский загранпаспорт. Братская помощь в подделке паспорта уже несуществующей страны обошлась Ассаду во все его сбережения от рыночной торговли. Также пришлось продать квартиру, дачу и машину. В результате, у Ассада оставалось всего двести рублей и несколько стодолларовых бумажек. Земляк объяснил, что основные деньги, а именно двадцать тысяч долларов, пошли сотруднику белорусской таможни, который пропустит новоявленного советского гражданина через паспортный контроль к трапу самолета.
– Понимаешь, - объяснял земляк, - по паспорту ты Алексей Федорович Смирнов, а по лицу этого не скажешь. Потому, если таможне не заплатить, она очень сильно заинтересуется.
– А почему у меня в паспорте нельзя было написать, что я Ассад Абдулович Тотахел?
– Понимаешь, тут такое дело. Ассад, конечно, - хорошее русское имя. Но паспорт с таким именем нам найти не удалось. Скажи спасибо, что год рождения совпадает и фотография твоя.
Собрав вещи и твердо выучив, что он - Алексей Федорович Смирнов, Ассад с семьей простился со ставшей уже родной Белоруссией и, пропущенный сдержавшей свое слово таможней, вылетел в Западную Европу. Твердо помня, что он Алексей Смирнов, Ассад, не желая уронить звание русского человека, и, к тому же, жутко нервничая, выпил в течение рейса весь имевшийся на борту самолета коньяк. Он уже хотел приступить к водке "Смирнов", так как она соответствует его фамилии, но самолет начал снижаться, собираясь заходить на посадку.
Тут Ассад вспомнил, что ещё не выполнил данные ему инструкции, и ринулся в туалет. Там он судорожно начал рвать паспорта. Твердая красная корочка советской паспортины не поддавалась, отстаивая свои пролетарские убеждения. Тогда Ассад оторвал фотографии и, измельчив их, спустил в унитаз. Видимо нервное коньячное напряжение замедляло работу, и в дверь уже начала стучаться бортпроводница, требуя, чтобы пассажир вернулся на место и пристегнул привязные ремни. Не дорвав, а лишь истерзав упрямые советские документы, Ассадула направил их "дубликатом бесценного груза" вслед за фотографиями.
Самолет приземлился. Все направились в сторону паспортного контроля. Помня инструкции и зная, что без паспорта не пропустят, но и депортировать будет некуда, Ассад с семьей свернули в сторону, расположившись в зале ожидания, словно собираясь лететь куда-то дальше. Они предполагали просидеть там долго, но всё вышло не совсем так. Прямо за ними вошёл молодой человек и начал требовать документы. Изображая, что не понимает
практически на всех языках одинаковое слово "паспорт", Ассад дико крутил головой и твердил на несуществующем языке, что, мол, я не я и корова не моя, а моя в твоя слова не въезжает. Из этого, опытный в таких вопросах сотрудник таможни, сделал заключение, что видит перед собой беспаспортных нелегальных эмигрантов. Приставив двух полицейских, он велел нарушителям не сходить с места, и ринулся к только что приземлившемуся белорусскому самолету.Там он перевернул весь салон, выпотрошил мусорные ведра и выгреб из туалета все нечистоты так, что приехавшей машине ассенизаторов было уже нечего делать. Через полчаса Ассаду был предъявлен слегка отдающий дерьмом паспорт на имя Алексея Федоровича Смирнова, который, видимо, так толком и не пролез через трубные ответвления унитаза.
– Так значит вы - русский, - заявили таможенники.
– Нет. Я афганец, - уверенно ответил Ассадула.
– Это не мой паспорт.
Сотрудники паспортного контроля принюхались к исходившему от Ассада перегару и недоверчиво покачали головами.
– Вот ваши деньги, - сказали они, протягивая обнаруженные двести рублей, которые Ассад выкинул в мусорное ведро.
– Это не мои деньги, - уверенно сказал эмигрант, - но если вы так настаиваете, то спасибо.
– Так значит, вы всё-таки русский, - не унимались таможенники.
– Если вы утверждаете, что я русский, то дайте опохмелиться, - раздраженно огрызнулся Ассад.
– Не дадим, - ответили жадные европейцы.
– Значит сами не верите, что я русский. Я же сказал: паспорт не мой.
Сотрудники долго совещались и думали, что же делать. Фотографии на паспорте не было. И, хотя они были убеждены, что перед ними Алексей Федорович Смирнов, доказать это никак не могли. Выслать же беспаспортного человека из страны им не позволяла международная конвенция. В конечном итоге было принято решение пропустить Ассада и его семью в страну под надзор полиции.
Так он там и ходит под надзором. Правда, при этом, работает, имеет дом, дети учатся в школе, жена домохозяйствует и, разъезжая по магазинам на машине, мирно тратит заработанные Ассадом деньги. Но оправдаться и доказать свое афганство ему так и не удалось. Впрочем, это не удивительно. Не зря его называли русским в Афганистане, не зря, по этой же причине, ему чуть не набили морду таджики. Было в нем что-то подозрительное. Плюс, многие годы в СССР и русская жена наложили свой отпечаток. Внешним видом в таких случаях не оправдаешься. Ясно, что отмазаться не удастся во век. И, встречаясь с русскими, Ассад теперь каждый раз жутко радуется и признается, что раньше он был афганец "кавказской национальности" Ассаудула Самим Ибн Абдулсатар Тотахел, а попав в Европу стал русским Алексеем Федоровичем Смирновым. И после этого непременно предлагает: "Так выпьем же за нас, за русских!" И с ним пьют, не споря. И даже евреи из СССР признают его таким же русским, как и они сами, хотя он и рассказывает про Афганистан, а они, как "русские", вынуждены были бежать, скажем, из Узбекистана. Но разве название Отечества важнее чем то, что туда уже больше не вернуться? Так и белоэмигрант, с какой-нибудь немецкой фамилией и французско-польским происхождением, выброшенный в Европу гражданской войной, становился безнадежно русским, и, выпивая, вспоминал навеки потерянную Родину. Так выпьем же за то, чтоб её не терять, и за всех русских, вне зависимости от национальности!
Декабрь 1998 года
Notes
[
<-1
]
Этохади Джамалхере Социалисти Шурави - Союз Советских Социалистических Республик
[
<-2
]
Шамла - длинный свисающий конец тюрбана
[
<-3
]
Бисма ла хир рахмани рахим - Во имя Аллаха, милостивого, милосердного
[
<-4
]
Бобо - дедушка
[
<-5
]
Нелитературный перевод с персидского