Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

В феврале 1925 г. армия Амануллы подавила последний очаг сопротивления одного из хелей мангалов. В этом же месяце в Кабуле и других районах Афганистана началаись массовые репрессии против лидеров мятежников. Только в афганской столице было казнено около 100 руководителей племен Южной провинции во главе с Абдур Рашидом и Абдуллой.

Хостинский мятеж был подавлен, и Аманулла-хан смог удержаться у власти. Однако это было достигнуто дорогой ценой: 3,5 тыс. домов в пуштунских селениях было уничтожено, главным образом с воздуха; 1575 человек, выступивших с оружием в руках против реформ Амануллы, были убиты, не считая казненных в начале 1925 г.; 40 тыс. мангалов и джадранцев переселились в Британскую Индию; государственная казна израсходовала на военные цели 5 млн фунтов стерлингов (государственный доход за 2 года!); эмир был вынужден отказаться от ряда своих реформ{20}. Однако главные причины недовольства населения политикой Амануллы-хана сохранились: рост налогов и ломка традиционного уклада жизни.

Афганистан вступил в полосу антиправительственных восстаний и мятежей, которые в 1928 г. переросли в гражданскую войну, в ходе которой Аманулла-хан был вынужден бежать из страны. Даже после событий 1924 г. пуштуны Южной провинции (того же Хоста) и Кандагара в 1925—1927 гг. поднимали вооруженные мятежи против эмира{21}. Аманулла был обречен, но СССР в 1924 г. делал все возможное, чтобы спасти его.

Глава 16 Дерзкое «турне» разведчика Лосева

«Нота Керзона» оказала огромное влияние на дальнейшую деятельность советской разведки в «афганском коридоре» и Северо-Западной Индии. Да, британский демарш заставил Коминтерн свернуть деятельность Туркбюро в Ташкенте и Бухаре. Одновременно международный провал НКИД и КИ в 1923 г. еще раз убедительно показал, что ведением разведки за рубежом должны заниматься профессионалы, а именно прежде всего военная разведка.

В Кремле, кроме того, еще раз убедились, что английские консерваторы хотят разрыва дипломатических отношений с СССР и не остановятся перед любыми враждебными акциями против него. В связи с этим задача нанесения при необходимости удара по «болевой точке» Британской империи оставалась для советского правительства по-прежнему важной.

В 1923 г., когда кризис в англо-советских отношениях не был еще урегулирован, а в «независимой» полосе пуштунских племен одно за другим вспыхивали восстания горцев против «новой наступательной политики» Великобритании, командование Туркестанского фронта решило отправить в Индию группу из 8 человек во главе с опытным разведчиком В. Лосевым, который еще в 1905—1906 гг., выполняя задание российского Генерального штаба, под видом русского студента «побывал» в Северной Индии{1}. В период Гражданской войны он стал военспецом в Красной Армии: налаживал разведку на Туркфронте. Как уже известно читателю, одно время он даже руководил «индусскими курсами», созданными М. Роем в г. Ташкенте.

В 1923 г. В. Лосев получил новое задание: восстановить связь с дореволюционной российской агентурой на индо-афганской границе и создать предпосылки для расширения там уже советской разведсети.

Накануне и в годы Первой мировой войны разведка Туркестанского военного округа держала под контролем район к северу от условной линии Кашмир – г. Банну (Вазиристан){2}. Вся полоса «независимых» пуштунских племен, включая районы укрепленных англичанами горных проходов (от Хайбарского до Боланского), являлась сферой интересов военной разведки Российской империи. Учитывая союзнические отношения с Великобританией, деятельность этой спецслужбы в Афганистане и Индии ограничивалась сбором военно-политической информации о ситуации в регионе, не нанося ущерба интересам Британской империи. При этом сам факт наличия российской разведсети в Северной Индии на официальном уровне всегда опровергался царскими дипломатами.

Главной задачей В. Лосева было восстановление агентурного «освещения» стратегически важного региона. Но для этого ему необходимо было около года провести в тылу англичан, проехать и пройти сотни километров пути. Подобное «путешествие» было связано с огромным риском, так как контрразведывательный контроль в СЗПП был крайне жестким, а после попыток Коминтерна проникнуть в Индию вдоль границы с Афганистаном британскими властями дополнительно был установлен «санитарный кордон».

Бросается в глаза тот факт, что В. Лосев должен был осуществить разведывательную операцию в районе Пешавар – Кветта – Кандагар. Одним словом, советская военная разведка расширяла сферу своей деятельности на южную часть – зону пуштунских племен, так как регион к северу от Пешавара являлся уже «освоенным» благодаря деятельности Памирского отряда.

В случае успеха миссии В. Лосева создавалась агентурная сеть, которая в будущем обеспечила бы сбор информации вдоль всей индо-афганской границы. Ради достижения такой важной цели можно было воспользоваться и «царским наследством» в виде опытных агентов в Северо-Западной Индии.

Подготовка к заброске В. Лосева в Индию велась одновременно разведорганами Туркфронта и коминтерновским «Советом пропаганды и действия народов Востока» в г. Баку. Это была обычная практика того времени. Но официально (!) в 1924 г. этого Совета не существовало, так как в 1922 г. он якобы прекратил свою деятельность.

Бакинский орган КИ смог избежать участи Туркбюро, которое тоже формально закрыли, но оно не смогло нелегально работать в Бухаре и было ликвидировано уже по-настоящему. С бакинским «Советом пропаганды и действия» все получилось с точностью до наоборот: он смог уцелеть и продолжил, строго соблюдая секретность, тайную коммунистическую деятельность в Азии.

В марте 1923 г., после длительной и тщательной подготовки к рискованной операции В. Лосев и его проводник Башли двинулись от поста «Русский» на Памире к Читралу{3}. Этот участок пути был преодолен быстро и скрытно. В отчете Лосева о его «турне» 1923 г. нет никакой информации об этом отрезке пути. Очевидно, что до Пешавара советские агенты использовали уже хорошо отлаженные каналы связи и явки.

Информация о встречах с агентурой и дальнейших действиях в докладной записке Лосева появляется лишь в момент их прибытия в административную столицу СЗПП г. Пешавар. Хорошо зная о жестком полицейском контроле за всеми приезжими, В. Лосев и его проводник «абсолютно нелегально» вошли в этот город, где был установлен контакт с одним из агентов, который, по утверждению советского разведчика, служил офицером в британских войсках и мог выполнять функции местного резидента. В Пешаваре для более эффективной работы В. Лосев и Башли разделились, и далее каждый пошел своим маршрутом.

Несколько слов о личности Башли. Разумеется, этот человек прекрасно знал «независимую» полосу Британской Индии, включая отношения между племенами. Учитывая этот факт, а также то обстоятельство, что Башли вел В. Лосева от самого Памира, можно смело предположить, что этот советский агент был местным странствующим торговцем. Такая «крыша» позволяла ему проникать в самые труднодоступные горные районы, минуя английские кордоны. Она же спасала ему жизнь в районах боевых столкновений между приграничными племенами: на Востоке купцов часто грабят, но редко убивают.

Башли был незаменим для В. Лосева в тех местах, где европейцу нельзя было остаться незамеченным. Так, сразу же после Пешавара Башли исследовал обстановку в Хайбарском проходе, чтобы выяснить возможность установления нелегальной связи между Афганистаном и Индией. Его поездка доказала, что этот кратчайший путь в Индию надежно перекрыт англичанами, поэтому лучше его не использовать для связи с Афганистаном. В другой раз проводник В. Лосева заменил его в г. Кветте, где советский разведчик не мог появиться, помня горький урок своей прошлой поездки. Таким образом, у резидента разведки Туркфронта во время выполнения его задания был незаменимый помощник.