Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

Однако оказать ее без «нейтралитета» британских властей «английские» приграничные племена не могли. Надир-хан это прекрасно понимал. Более того, он видел как англичане не дали патанам прийти на помощь Аманулле. В связи с этим генерал должен был договориться с Великобританией о снятии запрета на участие патанов в событиях в Афганистане.

Надиру удалось достигнуть желанной цели ценой обещания англичанам, что, в случае своей победы и восшествия на кабульский престол, он будет тесно сотрудничать с Англией. В будущем это означало, как минимум, отказ афганского правительства от поддержки антибританского повстанческого движения в зоне пуштунских племен{6}. Такое «джентльменское» соглашение надо было хранить в глубокой тайне от пуштунов, так как они расценили бы его как предательство.

Тайная договоренность с Англией была для М. Надир-хана вынужденным и неизбежным шагом, если он хотел победить Бачаи Сакао. Этот факт признавали даже советские дипломаты. Так, советник полпредства СССР в Кабуле Э. Рикс, проанализировав политику Надир-хана в период гражданской войны в Афганистане, накануне свержения «эмира» Хабибуллы 5 сентября 1929 г. докладывал в НКИД: «Надир-хан за последнее время должен был сближаться с англичанами, ибо другого выхода у него не могло быть. Без прямой или косвенной помощи Англии Надиру трудно рассчитывать на успешное доведение своего дела до конца. Если прямой помощи со стороны англичан не имеется, то косвенная, в виде пропуска пожертвований из Индии и пропуска племенных войск из „независимой“ полосы, во всяком случае, налицо. Поэтому первое время до полной ликвидации последствий гражданской войны и укрепления своего положения внутри Афганистана Надир будет вести англофильскую политику и идти на поводу у Англии. Судьба афганских (пуштунских. – Ю.Т.) племен в это время будет играть для Надира второстепенную роль»{7}.

Причины, из-за которых Надиру нужен был дружественный «нейтралитет» Великобритании, были очевидны. Мотивы английского правительства, поддержавшего его, были более многоплановыми. В начале 1929 г. в Лондоне с возрастающей тревогой следили за подготовкой Амануллы-хана к походу на Кабул и активностью амануллистов в Москве, которая в конце концов закончилась захватом советскими войсками Мазари-Шарифа... Англичане также осознавали, что пуштуны не смирятся с эмиром-таджиком и рано или поздно захватят Кабул и свергнут Бачаи Сакао. Удержать патанов Индии от активного участия в этой назревавшей схватке было невозможно, что прекрасно понимали британские дипломаты, чиновники и военные.

Кроме того, Англия не могла не опасаться, что приграничные пуштунские племена, захватив богатые военные трофеи в Афганистане, попытаются выйти из-под контроля как Англии, так и центрального кабульского правительства. Призывы создать «свободный независимый Ягистан» по обе стороны «линии Дюранда» периодически появлялись в период крупных восстаний приграничных племен. Звучали они и во время гражданской войны 1928—1929 гг. в Афганистане{8}. Одним словом, Великобритании необходимо было ликвидировать хаос в Афганистане, приведя к власти консервативного общепризнанного пуштунского лидера. Лучшей кандидатуры на эту роль, чем М. Надир-хан, было не найти.

Обеспечив себе благосклонность англичан, 6 марта 1929 г. он с братьями прибыл в провинцию Хост{9}. К этому моменту крепость, осажденная местными племенами, была накануне сдачи. Приезд героя третьей англо-афганской войны был с радостью встречен населением Хоста, и боевые действия прекратились{10}. Крепость Хост (позднее переименованная в Матун) на некоторое время стала штаб-квартирой Надира.

В плане захвата Кабула, разработанном им, главная роль отводилась «британским» племенам Вазиристана, которые должны были не только разбить главные силы Бачаи Сакао, но своей мощью нейтрализовать раскол в пуштунских племенах Южного Афганистана. По данным советской военной разведки, численность лашкаров вазиров и масудов в 1929 г. достигала 90 тыс. (до 60 тыс. – вазиры; около 30 тыс. – масуды) хорошо вооруженных воинов{11}. Однако у этого замысла был один серьезный недостаток: до окончания сельскохозяйственных работ (до осени) нельзя было рассчитывать на большой приток патанов из Вазиристана в Афганистан.

До подхода отрядов племен «независимой» полосы М. Надир-хан надеялся создать коалицию пуштунских племен Южного Афганистана. Ее ядро должны были составить племена, сражавшие вместе с генералом в третьей англо-афганской войне. Так, Надир для формирования своей армии отправился в племя джадран, большая часть воинов которого сохранила преданность своему бывшему командиру{12}. Кроме этого, джадраны имели традиционно тесные связи с вазирами и масудами Британской Индии.

Своего брата Махмуд-хана, обладавшего даром полководца и дипломата, Надир отправил в племя джаджи, которое единственное из всех афганских приграничных племен целиком перешло на его сторону. Благодаря верности джаджи под контролем претендента на кабульский престол оказались лучшие вьючные дороги из Индии в Афганистан{13}. Этим Надир еще более укрепил свои позиции в районе Хоста.

Эту же задачу преследовал приезд к одному из самых влиятельных и многочисленных пуштунских племен Южной провинции мангалам еще одного родного брата Надира Шах Вали-хана, который успешно выполнил свою миссию{14}.

Таким образом, Надир-хан, хорошо знавший обстановку в зоне пуштунских племен, с первых шагов на афганской земле привлек на свою сторону самые могущественные племена Южной провинции Афганистана и Вазиристана, а также обеспечил надежную связь с Индией.

Посильный вклад в будущую победу старшего брата внес и М. Хашим-хан, который выехал из Хоста в Восточную провинцию, где у него были влиятельные связи среди местной племенной знати. Скорее всего, М. Надир-хан прекрасно понимал, что ситуация в этой провинции крайне сложна, так как многие пуштунские племена и роды были подкуплены Бачаи Сакао. Кроме этого, болезненный М. Хашим-хан был хорошим администратором и дипломатом, но отнюдь не полководцем. В связи с этим логично предположить, что в его задачу входила лишь нейтрализация сторонников Бачаи Сакао в районе Джелалабада и необходимо было по возможности отвлечь на себя хотя бы малую часть сил «эмира» Хабибуллы-хана. В итоге так оно и получилось: с огромным трудом Хашиму удалось сформировать военные отряды в Восточной провинции, но, потерпев дважды поражение, он вынужден был в сентябре 1929 г. отступить в Индию, где был интернирован английскими властями, вернулся он на родину лишь после победы своего брата{15}.

В марте 1929 г. М. Надир-хан бросил открытый вызов Бачаи Сакао, направив ему ультиматум, в котором говорилось, что пуштуны не оставят ему власть, а возведут на афганский престол «человека, пользующегося среди них влиянием»{16}. В случае согласия на эти условия М. Надир-хан обещал Бачаи Сакао сделать его заместителем этого «человека». В ответ генерал получил от «эмира» Хабибуллы короткий и предельно четкий ответ: «До тех пор, пока я жив, трон, завоеванный мною мечом и находящийся в моих сильных руках, я не оставлю»{17}. Пламя гражданской войны в Афганистане разгоралось с новой силой.

Следует особо отметить, М. Надир-хан в своем послании не назвал конкретного имени. Это объяснялось тем, что борьбу за власть еще продолжал Аманулла-хан, у которого для этого было достаточно войск. До его окончательного поражения Надир-хан предпочитал быть над схваткой, наблюдая, как его конкуренты ослабляют друг друга.

Кроме этого, он прекрасно понимал опасность для себя «гильзайского капкана»: путь на Кабул ему преграждали земли ахмедзаев из этого племенного союза, а с тыла в любой момент могли ударить лашкары сулейман-хель и союзных им племен, возвратившихся из Индии.

В этой ситуации Надир-хан избрал единственно верный план боевых действий против Бачаи Сакао: он решил вести войну на измор, любыми обещаниями привлекая на свою сторону новых союзников среди приграничных пуштунских племен Южного Афганистана. Для их сплочения он использовал, как указывалось в документах советской разведки, лозунг «Афганистан должен быть афганским (пуштунским. – Ю. Т.)»{18}.

27 марта 1929 г. началось первое (всего их будет пять!) наступление М. Надир-хана на Кабул. Момент для начала боевых действий против Бачаи Сакао был выбран удачно: главные его силы были брошены против Амануллы-хана. В конце апреля 1929 г. без боя Надир взял г. Гардез и смог увеличить численность своих отрядов до 4—5 тыс. воинов. Вскоре один из его братьев занял стратегически важный проход на перевале Альтимур, а отряд, лично возглавляемый Надиром, достиг земель ахмедзаев в долине Чарх (Джерх).

Успешно начавшееся наступление с треском провалилось, так как ахмедзаи разбили передовой отряд Надира, который немедленно отдал приказ об отступлении к Гардезу. Угроза удара сулейман-хель с тыла заставила Надир-хана временно отказаться от наступления в северном направлении{19}.

Дальнейшие события показали, что М. Надир-хан приложил все усилия, чтобы духовный лидер гильзаев Шер Ага перешел на его сторону. Факт переговоров в апреле 1929 г. между Надир-ханом и гильзайскими вождями подтверждает в своих мемуарах Шах Вали-хан{20}. Несмотря на все трудности, Надир смог к середине мая этого же года достичь соглашения с Шер Агой. Этим претендент на афганский трон обезопасил тыл своих войск для дальнейшей борьбы за Кабул. Уже 15 мая его отряды вновь вошли в Логарскую долину, население которой восстало против «эмира» Хабибуллы{21}.