Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

В 1942—1943 гг. поражения стран Оси на всех театрах боевых действий укрепили позиции Великобритании в переговорах с Афганистаном о судьбе пуштунских земель Британской Индии. Англии необходимо было окончательно прояснить этот вопрос, чтобы правительство Хашим-хана, особенно группировка Дауд-хана, не питали никаких иллюзий. В связи с этим 6 апреля 1943 г. Кабул в качестве частного лица посетил секретарь по иностранным делам правительства Индии О. Кэроу, он сообщил Хашим-хану об отказе Лондона удовлетворить афганские территориальные претензии. Наджибулла после визита английского дипломата сообщил К.М. Михайлову, что в данное время «решение этого вопроса исключено»{33}.

Попытки Афганистана вынудить Великобританию передать ему районы правобережья Инда закончились безрезультатно. Однако странам Оси тревожный 1942 г. позволил, спекулируя на «патанской проблеме», добиться наивысшего влияния в Афганистане за весь период Второй мировой войны.

Глава 39 Несостоявшийся поход на Бухару

Главной целью Германии и ее союзников в Афганистане было превращение этой страны в плацдарм подрывных акций не только против Индии, но и против советских Среднеазиатских республик. Самоуверенность Гитлера, верившего в успех блицкрига, роковым образом сказалась на деятельности абвера в Северном Афганистане: вплоть до начала 1942 г. Берлин не отдавал приказа на создание агентурной сети в этом районе. В итоге немцами была упущена возможность использовать басмачество против СССР.

Фашистская Италия, в свою очередь, наотрез отказывалась осуществлять какую-нибудь шпионско-диверсионную деятельность против советского Туркестана. Ее спецслужбы были заинтересованы, в первую очередь, в ослаблении военного потенциала Британской империи, поэтому они так старались спровоцировать вооруженный мятеж в зоне пуштунских племен.

Милитаристская Япония, наоборот, в течение многих лет стремилась взорвать мир на южных рубежах СССР, но еще до начала Великой Отечественной войны получила достойный отпор от советской разведки. В результате, несмотря на широкие связи японцев среди среднеазиатских эмигрантов, спецслужбы Страны восходящего солнца оказались младшим партнером германской разведки в Афганистане. А абвер не спешил создавать немецкую «пятую колонну» на севере этой страны, хотя для этого у него были все условия.

После установления Советской власти в Средней Азии вдоль советско-афганской границы возник так называемый «басмаческий пояс», в котором проживало несколько сот тысяч среднеазиатских эмигрантов, многие в прошлом активно боролись против большевиков и были готовы при первом удобном случае вновь взяться за оружие.

К моменту заключения между Германией и Японией в 1936 г. Антикоминтерновского пакта лидерам басмачества в Северном Афганистане удалось сохранить свои вооруженные формирования. После разгрома в 1931 г. банд Ибрагим-бека басмаческие вожаки рассредоточили свои отряды, но сделали все возможное и невозможное, чтобы сохранить их вооружение. Афганские власти, желая избежать кровавых столкновений с эмигрантами из Средней Азии, удовлетворили почти все просьбы их лидеров.

В каждом приграничном селении в афганском Туркестане руководителям басмаческого движения и их приближенным афганское правительство выделило участки земли. В результате этого к моменту нападения фашистской Германии на Советский Союз всего вблизи от советско– афганской границы проживало несколько десятков тысяч вооруженных басмачей: в кишлаках к западу от Герата осели сторонники Джунаид-хана; населенные пункты Карамкуль, Алты-Булак, Доулетобад, Андхой, Курган превратились в центры туркменской эмиграции; в районе Файзадаба, Шугнана, Баглана и Бадахшана расселились таджикские, узбекские, киргизские и казахские эмигранты.

В одном из докладов советского консульства в Мазари– Шарифе в Москву сообщалось о тревожной ситуации на советско-афганской границе: «Так или иначе, но банды (басмачей. – Ю. Т.), действовавшие... на советской территории, сохранили и свою организацию, вооружение, руководителей и находятся на прежних своих базах. При желании банды могут быть через 3—4 дня переброшены на советскую территорию»{1}.

Туркменское басмачество было самым многочисленным, наиболее хорошо вооруженным и самым воинственным. В августе 1939 г. советское посольство в Кабуле направило в НКИД доклад о басмачестве в Северном Афганистане, в котором говорилось: «Туркменская эмиграция на границе представляет особо внушительную силу, которая может быть использована нашими антагонистами для диверсий и налетов на прилегающие к Афганистану приграничные округа Туркменской ССР. По скромным подсчетам, вся туркменская эмиграция может выставить в месячный срок не менее 5 тыс. бойцов на лошадях, вооруженных разнокалиберным оружием...»{2} И хотя в результате мер, принятых Москвой и Кабулом, налеты крупных басмаческих банд на советскую территорию к середине 30-х годов прекратились, существование «басмаческого пояса» в Северном Афганистане создавало напряженную обстановку на южных рубежах СССР.

Если противники Великобритании традиционно стремились спровоцировать восстание в Индии, то все враждебно настроенные к СССР страны накануне и в годы Второй мировой войны пытались использовать военный потенциал басмачества против Советского Союза.

Первой в этом преуспела Великобритания, а с середины 30-х гг. натравливанием басмачей на СССР занялась Япония. Сразу же после установления дипломатических отношений между Токио и Кабулом в 1935 г. японская сторона предложила правительству Хашим-хана заключить секретное соглашение, по которому афганские власти брали на себя обязательство не мешать японской разведке проводить шпионско-диверсионную работу среди басмачества против Советского Союза.

Хотя Кабул и отклонил это предложение, Япония все же попыталась создать вдоль советско-афганской границы свою разведсеть. В октябре 1935 г. японский посланник Китада совершил поездку по районам Северного Афганистана, чтобы установить прямые контакты с лидерами басмачества и привлечь их к сотрудничеству с Японией.

Дипломатическая миссия этой страны в Кабуле провела перед поездкой Китады большую подготовительную работу среди проживающих в афганской столице влиятельных среднеазиатских эмигрантов. Поэтому смело можно предположить, что японский посланник, выезжая в Мазари– Шариф, уже знал, когда, где и с кем пройдут его переговоры. В течение месяца Китада и военный атташе Асикачи «путешествовали» по Афганистану. Судя по всему, переговоры Китады с руководителями басмачества прошли вполне успешно.

Афганское правительство, опасаясь обострения отношений с СССР, вынуждено было принять срочные меры в афганском Туркестане. Так, в одном из своих донесений в Москву советский посол в Кабуле Б. Сквирский назвал «чисткой приграничной полосы» попытку в 1935—1936 гг. разоружить часть эмигрантов из Средней Азии и выселить их в южные районы Афганистана. Однако таджики, узбеки и туркмены отказались покинуть обжитые места и сдать оружие, а афганские власти, не желая обострения обстановки, не стали на этом настаивать{3}.

После заключения Антикоминтерновского пакта и подписания соглашения о сотрудничестве между разведками Японии и Германии дипломатические представительства этих стран в Кабуле попытались наладить между собой сотрудничество, составной частью которого была разведывательная деятельность среди басмачества как в Северном Афганистане, так и в китайской провинции Синьцзян. Япония стремилась объединить силы афганского басмачества с враждебным СССР пантюркистским движением в Синьцзяне, провозгласившим своей целью создание единого Туркестана. Пантюркисты при иностранной помощи планировали подготовить поход на Фергану для «освобождения мусульман от большевистского ига»{4}.

Желая оказать содействие своему союзнику, фашистская Германия в 1936 г. тайно переправила через Афганистан синьзцянским пантюркистам партию оружия. Контроль за этой операцией осуществлял лично германский посланник в Кабуле Курт Цимке. Благодаря успешной работе разведки СССР об этом стало известно советскому правительству, которое, имея в своем распоряжении необходимые доказательства, заявило резкий протест Германии. Разразился дипломатический скандал, после чего в Берлине благоразумно решили отозвать К. Цимке из Афганистана. Германской разведке был дан такой суровый урок, что только в 1942 г. абвер вновь рискнул начать широкомасштабную подрывную работу среди басмачества.