Афганский рубеж 3

Скорее всего не успел ещё Пакистан сделать заявление на весь мир.

Вот меня и терзают смутные сомнения по поводу темы приватной беседы.

— Товарищ, я не знаю, как вас зовут. Если вы не заметили, у нас идут очень серьёзные мероприятия. Я должен получить задачу перед очередным боевым вылетом. Давайте беседу оставим на вечер. А лучше через неделю, — похлопал я по плечу бородатого и повернулся к стартовому домику.

— Александр Александрович, боюсь, перенести нельзя, — сказал бородатый, достав сигарету из пачки.

Он не сводит с меня оценивающего взгляда. Буквально прожигает меня, пытаясь загипнотизировать или напугать. Ни то ни другое у комитетчика не получается.

— Товарищ майор, ваши коллеги в курсе, что идёт операция и я, как исполняющий обязанности командира звена…

— Сан Саныч, операция вступила в стадию завершения. Отряды боевиков разбиты, но Ахмад Шаху удалось скрыться. Ваш командир Енотаев в курсе вызова вас к моим коллегам. Сейчас он улетел на эвакуацию группы Сопина, — объяснил начальник особого отдела.

Тогда вопросов у меня нет. А вот недоумения остались.

— Я к вашим услугам, товарищи.

Бородатый вновь показал в сторону КДП, и мы направились на разговор. Тут же меня догнал Кеша.

— Командир… я… ты…он… — запыхался мой лётчик-оператор, показывая в сторону вертолёта.

— Кеша, перечисление местоимений оставить. Говори, что случилось.

— Короче, бак пробит, фюзеляж как друшлак, створки двери опять сломались…

— Ну, я понял, что мы нахватали свинца по самые помидоры. В остальном всё хорошо?

— В целом, да. Вертолёт в строю.

— Отлично. Мне на беседу надо, а ты пока в стартовый домик, — протянул я Кеше защитный шлем и наколенный планшет.

Оружие и «лифчик» оставил у себя. Иннокентий с интересом посмотрел на «конторских».

— О! А это к тебе, Саныч, пресса приехала? Интервью брать? — улыбнулся Петров.

— Да. Журнал «Мурзилка», если я не ошибаюсь? — уточнил я.

Комитетчики даже улыбнулись от моей иронии.

— Клюковкин, перестаньте паясничать. А вы, Петров, свободны, — сквозь зубы проговорил Турин.

Я подмигнул Кеше, пожал ему руку и продолжил следовать за гостями. Привели меня в кабинет местного особиста. Странно было бы, если разговор собирались устроить в столовой или местном магазине Военторга.

— Товарищ майор, а можно и мне попить? Во рту крайне сухо, — обратился я к Турину, который медленно наливал себе из графина в стакан воду.

— Волнуетесь? Не стоит, — сказал мне бородатый.

— Если вы не заметили, то я весь в «мыле». И на мне нелёгкая рубашка с коротким рукавом, — присел я напротив него.

«Лифчик» ужасно хотелось снять. Тело под ним вспрело, а на плечах чувствовалась тяжесть. И это я ещё с ним не бегаю. Представляю, каково парням в пехоте и разведке, которые на себе таскают по горам чуть ли не ещё один свой вес.

Турин налил мне стакан и поставил напротив.

— Благодарю, — ответил я и быстро выпил воду.

Пожалуй, самый вкусный напиток, из тех, что могут быть в Афганистане. После таких издержек, когда во рту сухо, начинаешь ценить столь простые вещи сильнее.

Автомат положил себе на колени. Это не было жестом, чтобы показать мой серьёзный настрой. Но не на пол же его класть.

— Мы можем начать говорить? — спокойно спросил у меня бородатый.

— Да. Виноват, но пить очень хотелось.

Коллега бородатого цокнул языком и подошёл ко мне.

— Вы не пуганный, товарищ лейтенант? Думаете, мы с вами тут шутки приехали шутить? Мы ведь можем и более жёстко разговаривать, — слегка повысил он голос.

Ну, достали! Возможно, я резок в словах и слишком расслаблен физически. Но я только что вернулся с опасного задания. И в таком тоне неизвестным людям со мной лучше не разговаривать.

— Товарищ, а вот с человеком, у которого заряженный автомат, так не разговаривают.

Сидящий напротив меня бородач не смог сдержать улыбку. Турин только развёл руками.

— Вячеслав Иосифович, оставьте нас. Думаю, мы найдём общий язык с товарищем лейтенантом, — обратился сидящий напротив меня к особисту.

Турин вышел из кабинета, и бородач продолжил.

— Ладно, Сан Саныч. Давайте серьёзно. Понимаю, что момент не самый удобный, но разговор важный. Меня зовут Максим Евгеньевич. Рядом с тобой Виталий Иванович. Имена реальные, за псевдонимами мы не скрываемся.

— Очень приятно. А меня вы уже знаете, — встал я со стула и протянул руку Виталию.

Этот парень совсем ещё молодой. Будто вчера окончил институт. Возможно, учился на каком-нибудь факультете иностранных языков.

— Мы за тобой внимательно следили, Сан Саныч, — сказал Виталий и открыл портфель.

Он достал папку с несколькими завязками и протянул коллеге. Не успел я прочитать название на обложке. Заметил только число «880».

— Чем я вас заинтересовал?

— Всем. Начиная от твоей езды на УАЗике и заканчивая историей с оружейной смазкой, — ответил Виталий.

Вот это уровень! А цвет трусов и количество половых партнёров они не знают?!

— Итак, Александр Александрович Клюковкин, 1957 года рождения. Сирота, воспитывался в детском доме. Место рождения — Торск, Калининская область. Что и говорить, вы были буквально рождены летать на вертолётах, — открыл папку Максим Евгеньевич.

До этого момента не задумывался, где родился Клюковкин. Комитетчик прав — вертолёты у меня в крови!

— Это спасибо родному училищу, инструкторам, отцам-командирам.

— Да, да. Некоторым из них вы слишком горячо выразили своё «уважение». Полковник Берёзкин, думаю, вас ещё помнит, — заметил Максим.

— Он и вам пожаловался? — спросил я.

— Нет, но за него не волнуйтесь. Хотя, сомневаюсь, что вы переживаете о сказанных вами словах в его сторону. Нас больше интересует другое — профессиональный рост. Практически как полёт Гагарина в космос.

Сложно будет объяснить преображение Сашки Клюковкина. Был раздолбаем, а стал командиром звена, будучи лейтенантом. И это менее чем за полгода.