Афон и его святыни

Здесь он решил расширить храм при своей келье. В то самое время, как он занимался перестройкой его, один из знакомых ему братьев посетил его и видит, что два незнакомца содействуют ему во всех его занятиях. На вопрос, кто они, преподобный отвечал посетителю, что он не видел и не видит при свои работах никого постороннего. Между тем, как таким образом они разговаривали, незнакомцы стали невидимы.

Когда преподобный безмолвствовал в пустыни, многие из иноков Святой Горы обращались к нему для советов и назидания. Один разбойник, видя это, решил, что приходящие дают преподобному деньги. Он решил убить его и похитить имущество. Однажды он подкрался к келье преподобного и затаился, ожидая, когда будет можно исполнить гибельное свое намерение, однако же, прождав весь день, не видел он Дионисия. Чтоб убедиться, точно ли преподобный возвратился, разбойник приходит к келье и видит там преподобного. Это удивило его. На вопрос, как, когда и каким путем возвращался он в свою келью, преподобный отвечал, что возвратился он обыкновенным путем. Пораженный страхом, разбойник пал к ногам святого и, чистосердечно исповедав грех свой и посягательство на жизнь его, просил у него прощения и ходатайства пред Богом. Преподобный Дионисий простил разбойника и, поговорив с ним, убедил его удалиться в один из монастырей.

Наконец, слава добродетельной его жизни, по воле Божией, вызвала его из пустыни, ибо братия Филофеевской обители, лишившись игумена, убедительно просила преподобного Дионисия заступить его место и быть для них отцом и настоятелем. Дионисий сначала отказывался, признавая себя слабым понести столь тяжкое бремя правления, но впоследствии, узнав, что на то есть воля Господня, оставил свое безмолвие ради спасения братии и вступил в должность настоятеля Филофеевской обители, которая тогда была в ведении болгар.

Приняв на себя правление обителью, он прежде всего озаботился приведением ее в порядок. А чтобы поддержать источник продовольствия, сам лично отправился в Константинополь, дабы испросить милостыни, в чем и помог ему Господь. Однако не вся филофеевская братия приняла мысли нового настоятеля относительно распорядка обители. Они начали жаловаться на преподобного Дионисия. В особенности их возмущало желание преподобного служить на греческом языке. Не желая становиться причиной ропота, преподобный сложил с себя звание игумена и удалился в Веррию, где и поселился в ските преподобного Антония, состоявшего в то время только из двадцати иноков. Здесь по-прежнему проводил он жизнь в неусыпных трудах братского послушания. Там обновил он храм Предтечи и для иноческого своего общества составил правила, сам исполняя в виду всех то, чему учил других.

Тогда как преподобный заботился не только о пользах собственного своего скита, но и о спасении мирян, нарочно для сего посещая селения их и увещевая христиан к добродетельной жизни, епископ Веррии отошел ко Господу. Сиротствующая паства, желая иметь у себя пастырем преподобного, обратилась к нему с убедительной просьбой стать у них архиереем. Дионисий отказывался от этого высокого звания, считая себя недостойным – просьбы не умолкали. Чтоб избавиться от докучливости людей, он просил их дать ему время на размышление. Народ успокоился, а между тем, при наступлении ночи преподобный скрылся.

Преподобный удалился на Олимпийскую гору. Там, в местечке, лежащем при подошве горы, разведал он через одного из поселян о положении Олимпа и, узнав, что на Олимпе есть места, чрезвычайно удобные для иноческого безмолвия, при помощи того человека достиг высокого места, где впоследствии был основан монастырь Святой Троицы. Преподобный Дионисий решил обосноваться там.

Питаясь подаянием того селянина, преподобный погрузился в пустыню и провел в ней довольно долгое время. Тем временем, молва о нем разнеслась по окрестностям Олимпийских гор. К нему постепенно стали собираться иноки, желающие жить под его руководством. Тогда преподобный поставлен был перед необходимостью выстроить кельи и церковь.

Нашлись люди, которые дали знать владетелю того места, где поселился преподобный, по имени Сакку – агарянину, что в пределах его владения какой-то инок строит монастырь. Агарянин взбесился. Он тотчас явился в Лариссу к турецкому аге, в ведении коего состоял Олимп с его окрестностями, и, жалуясь на своеволие иноков, требовал, чтоб их предали суду, а возникающий монастырь, как начатый без его позволения, уничтожили. Священник литохорийской деревни известил преподобного о начавшихся против него кознях.

Преподобный Дионисий вынужден был удалиться в место, называемое Загораора. Здесь нашел он не менее удобств для безмолвной жизни, как и на Олимпе. Но с того самого времени, как удалился преподобный с Олимпа, в окрестностях той горы случились чрезвычайная засуха и бездождие, налетела необычайная гроза и градом выбило фруктовые деревья, виноградники и нивы и даже повредило самые жилища. Напрасно совершали молебствия и плакали: гнев Божий не утихал. Тогда все поняли причину своих бедствий. Сам агарянин, виновник изгнания преподобного Дионисия и братства его, ужаснулся и затрепетал, когда объяснили ему христиане, что Бог карает из-за святого отшельника. Наконец, он решился послать от себя нарочных в сопутствии нескольких христиан с просьбой к преподобному Дионисию, чтобы, не помня обид с его стороны, он возвратился на Олимп и продолжал там уединенную свою жизнь.

С того времени подвижническая жизнь преподобного Дионисия текла спокойно. Чтоб чаще иметь в своей памяти святые иерусалимские места, он и на Олимпе один из возвышенных холмов назвал Елеонской горой, одно место – Голгофой, а другое – Вифанией, куда и удалялся для совершенного безмолвия и тайных молитв. Преподобный положил себе за правило подниматься на вершину Олимпа два раза в год для совершения литургии. Там построил он и храм во имя пророка Илии. Братство его умножилось, так что он должен был устроить для него обитель.

Когда преподобный Дионисий приблизился к исходу от времени в вечность, он находился в монастыре Димитриадском. Преподобный, совершенно уже изнемогший силами, присел немного отдохнуть (это было в январе). По окончании полунощницы служащий иеромонах подошел к преподобному и, полагая, что он погрузился в сон, тихонько тронул его. Старец не дал ответа, а тот снова прикоснулся к нему и почувствовал, что тело его безжизненно, и только слабое дыхание проявляло еще не отлетевшую душу его. Пока окружавшие заботились о предсмертном положении старца, он вдруг произнес:

– Слава Тебе, Боже, слава Тебе! Благодарю Тебя, Владычица, за Твою милость [1, с.182].

На вопрос братии, как он чувствует себя, святой Дионисий слабым голосом сказал, что душа его была уже вне тела, и он готов был явиться к Богу, но, чувствуя еще необходимость в покаянии, просил Владычицу дать на то время, и вот молитва его услышана.

– Ведите же меня на Олимп, – сказал он, – потому что там должен я умереть [1, с. 182].

Желание его было исполнено. Он не хотел окончить последние дни свои в устроенной им киновии, а просил проводить его на Голгофскую скалу, устроенную им в память палестинской Голгофы, и там собравшимся братьям объявил, что время его отшествия к Богу уже наступило. Через три дня после сего он удалился в свой олимпийский Елеон, чрезвычайно безмолвный и пустынный, но скончался в низинной своей пещере, близ киновии, где первоначально жил по прибытии на Олимп.

Память преподобного Дионисия празднуется 24 января.

Преподобный Евфимий Дохиарский

До монашеского пострига преподобный Евфимий был одним из византийских вельмож. Он оставил мир и ушел на Афон под руководство преподобного Афанасия, еще до основания Великой Лавры. Когда же преподобный Афанасий на средства Никифора Фоки стал устраивать обитель, преподобный Евфимий стал одним из деятельнейших его сотрудников. Видя усердие преподобного Евфимия, преподобный Афанасий поручил ему должность дохиара новоустроенной Лавры. На нем лежала забота о всем продовольствии, о всех вещественных нуждах братства – и он проходил ее с усердием, верностью и честностью.