Афонская монашка для тебя

— Я заметил, ты много путешествуешь.

— Я студентка, так все делают. А ты?

— Что я? — он снова смеется. — Для студента я староват.

— Кем работаешь?

— Решаю вопросы безопасности. Нравиться путешествовать?

— Да.

— Много друзей?

— Да.

— Скучаешь по дому?

— Нет, — взвела на него рассерженный взгляд.

Он тут же поднял ладони вверх. Мол, молчу, молчу. Думай на здоровье.

— Но ты же не будешь желать мне смерти?

Я испепеляю его гневным взглядом, затем решаю сделать перерыв. И Ниршан видимо тоже этого хочет.

— Хорошо перерыв, — я беру стакан в руки и пью воду. — Представляю, как это будет сложно выполнить. Миллион способов убиться, и ни один не работает.

Он улыбается, вставая и предлагает жестом, размять ноги, выйти на улицу. Мы так и сделали.

— Арктики вообще-то погибают, мы не бессмертны. Мы живем долго, как медузы, но может умереть от несчастного случая, от болезни или травмы.

— Хм, выходит, вы тленны, но без угроз живете бесконечно.

Он кивнул, доставая сигарету и зажигая ее кончик.

— И не скучно?

— Нет. В жизни всегда, что-то происходит. Случаются сюрпризы, неожиданные встречи.

Он жарко смотрит на мои губы, и его взгляд вспыхивает, тлеет чувственным желанием.

— Говорят, арктики не способны влюбиться?

И редко женятся. Не имеют семей и не заводят детей. В этом они чуть-чуть схожи с психопатами. Те не способны на эмоции, но ведут бурную сексуальную жизнь.

— Когда долго живешь, теряешь человечность. Становишься равнодушнее ко многому. Многие вещи повторяются. И когда переживаешь их вновь и вновь, начинает казаться, что предаешь тех, кто был первым, — объясняет Ниршан.

— Люди в этом плане более легкомысленны. Мы можем влюбляться тысячу и один раз, и не будем считать, что предали первую тысячу. Всегда счастливы.

Он усмехнулся.

— В тебе говорит юность. Ты почти дитя. Со временем понимаешь, что качество, а не количество ведет к счастью. Существует эмоциональные ограничения в ощущении счастья, которые мы можем ощутить, когда что-то испытываем в первый раз. Это похоже на покупки. Первый раз ты покупаешь долгожданное нечто и испытывая новизну, ты счастлива. Но когда ты делаешь это во второй, третий раз ощущения притупляются.

— Может все дело в ценности? Вы вне нормы.

— Может быть. И как ты это объясняешь? — он посмотрел на меня с интересом старца на молодого ученика.

Возникло ощущение, что у нас большая разница в возрасте, настолько большая, что между нами не может быть ничего общего.

— Став бессмертными, вы утратили ценность быть людьми. Ведь люди, чтобы донести свою значимость и ценность до остальных, чего только не делают. Мы отчаянно хотим рассказать всем остальным, что мы чего-то стоим. Но при этом сильно ограничены во времени. Разве у вас также? Вы не чувствуете.

— Интересная мысль. Но любые чувства это не факты, — Ниршан улыбается.

— Не факты. Но чувство собственной ценности напрямую зависит от того, как люди чувствуют себя. От их уровня самооценки. В этом секрет арктиков?

— В какой философской школе ты училась? — пошутил он и я съежилась.

Спасибо, хоть не сказал в богословской. Нужно следить за языком. Я обвела улицу глазами, отмечая, что внутрь кафе заходят люди, которые хотят поиграть в шахматы, а те, кто хотел только выпить или перекусить, садились под навесом. В обеденный перерыв гостей добавилось и официанты, словно разбуженный улей пчел, носился между столиками, обслуживая посетителей. Мы стояли в стороне, в тени и могли наблюдать со стороны.

— В обычной. А ты уходишь от темы.

— Ладно, — Ниршан выкинул сигарету, и потянулся, растягивая мышцы. — Все эмоции и действия это результат мыслей и установок. А наши установки таковы, что первично именно действие, а не мотивация. Люди почему-то думают, что сначала нужен мотив, а потом действие. А это не так. Весь секрет.

Хотелось согласиться с ним. Отец Кирилл вдалбливал в мою голову разные истины, и одна из них была такой же, как высказал Ниршан. Только в процессе осознания, мы выражаем свое существование. А процесс осознания, значит не думками богатеть, это действие. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне хорошо с Ниршаном. Приятно проводить время.

Люди пили, болтали, вглядывались в сотовые, не подозревая о том, что ничтожное количество шептунов в мире бьются за то, чтобы убрать арктиков с пути развития человечества. Чтобы мир вновь стал прежним, таким, где все равны и у всех есть одинаковые шансы. Может им все равно? Может зря мы это все делаем?

— Продолжим? — спросил Ниршан, наблюдая за сомнениями на моем лице.

Мы вернулись за наш стол, продолжить партию.

Белая Ци

Прошли дебют, середину и серьезно задержались на эндшпиле. Люди приходили и уходили. Некоторые останавливались у их столика, наблюдали какое-то время, оценивали расстановку фигур, шансы на победу. Официанты приносили еду и напитки, уносили пустую посуду.

Ближе к полуночи, Максима терла красные глаза, хмурилась, глядя на оставшиеся фигуры. Ниршан готов был сжалиться, если бы на кону не стояли высокие ставки.

— Все кончено, вьяна, — сообщил он, ставя мат ее королю. — Победа.

Вымотанная, уставшая, она рассмеялась. Подняла на него не верящие глаза, со слезами, горькие. Она не могла поверить. Не могла принять поражение.

Зато он мог. Ниршан выдохнул с облегчением.

Вьяна принадлежит ему. Не нужно уговаривать и убеждать, манить посулами и выяснять, на что она может пойти, а на что нет.

Ниршан не мешал оплакивать проигрыш. Довольный собой, он закурил, рассматривая сквозь дым и прищур глаз желанный приз. Медовая, сладкая, покорная и убитая горем. Завтра по Риму понесутся сплетни о том, как вьяна проиграла себя арктику. Ждал, пока она возьмет себя в руки, а слезы не перестанут капать с подбородка.

— У нас два часа, до обмена, — сказал он. — Сейчас за твоими вещами, после в шаттл.

Он оплатил счет. Провожать их вышел весь персонал. Ниршан видел, как мужчины жалели Максиму, женщины завидовали ей. Как ни странно, никто не осуждал.

В машине она приняла случившееся. Подозрительно скоро, что не могло его не радовать. Она разглядывала улицы города, людей, гуляющих допоздна и сидящих в кафешках. Ниршан взял ее за руку, сжал неотзывчивую ладошку, заставляя повернуться в его сторону. Она раздавленная поражением, смотрела на него во все глаза, как смотрят в обрыв, в пропасть, собираясь прыгнуть. И молчала.

— Я тебя не обижу. Верь мне.

Ниршан не выпускал ее руки из пальцев. Отогревал отчаянье, посылал через кожу ласковые обещания. Всю невысказанную страсть, что чувствовал. Хотелось большего, много большего, буквально в номере отеля. Шальные, соблазнительные мысли кружили голову. Но было столько дел и обязательств.