Афонская монашка для тебя

Я подошла к креслу подозреваемой, села в него. Одетая в тюремный комбинезон, я чувствовала себя вполне уверено. В конце концов, я выросла, хоть и под видом пацана, в мужском монастыре. И твердо усвоила, моя комната — моя могила. Сначала девиз кажется отталкивающим, но со временем понимаешь, что в моменты, когда нужны силы, он отлично работает. Потому что девиз удивительным образом начинает распространяться и на твой внутренний мир.

Я смотрю на них, а они на меня. Одна против всех. Мне так и хотелось спросить: — Не стыдно вам судить меня? Я же ничего пока, ровным счетом, не сделала.

Бессмысленно вопрошать, я молчу и смотрю на них. Стая бессмертных, когда-то живших и смертных людей. И тишина, оглушительная тишина.

— Максима Ли, вы признаете себя шептуном? — спросил один из пяти мужчин, сидящих в первом ряду.

В отличие от всех остальным, у него зрелый вид. Он не казался молодым и совершенно юным.

— Нет, не признаю.

— Вы признаете свою вину в том, что пытались навредить бессмертным?

— Нет, не признаю.

— Вы признаете, совершение действий по умышленному или без умышленному влиянию против бессмертных, или людей?

— Нет.

— Вы признаете, что вы бессмертная.

— Я не бессмертная.

— Вы признаете, что ищете или искали мост Вечности?

Я засомневалась, облизнула губы, скользя взглядом по собравшимся, пока не натолкнулась на лицо Ниршана. Он смотрел в себя собранно, с полным отсутствием эмоций, словно замороженный.

— Я не ищу его больше.

По залу прокатилось тяжелое выдыхание, сродни разочарование смешанному с облегчением.

— Вы его нашли?

Я пытаюсь поймать взгляд Ниршана. Посмотри на меня, скажи, как ты меня осуждаешь, взглядом. Или может быть хуже? Мы же враги. Мы чужаки. Мы на разных сторонах жизни.

— Нет.

— Вы признаете, что вас готовили в шептуны?

— Нет.

— У вас была особая миссия?

— Да.

— Какая?

Обвела окружающих еще одним напряженным взглядом.

— Найти мост Вечности.

— Зачем?

— Таково была моя миссия.

— Что вы собирались сделать, когда найдете его?

— Передать координаты на Афон.

— Вы знаете, зачем нужен мост Вечности, людям? Или шептунам?

— Мне это не известно.

— Вы признаете, что умышленно обменялись Ци с Ниршаном Линь?

— Это вышло случайно.

Он, наконец, взглянул на меня. Резанул взглядом и отвел его. Дав мне полный ответ на все вопросы. Он ненавидит, не поймет, для него я шептун.

Они замолчали. Со стороны это выглядит, как обычное молчание. Повисшая нелепая пауза. Скорее всего они совещались во внутренней сети. Арктики обладают способностями к телепатии. Мой взгляд блуждал по лицам, набрел на взгляд Гуй Ли. Он смотрел прямо в меня. С нескрываемой неприязнью, презрительно, так что сразу ясно, что он хотел бы сделать со мною.

Решается моя судьба, такая короткая и странная. Не легкая и безмятежная как у сестер Хайлюй, или трудная как у Элени, или полная смысла, как у отца Кирилла.

Судьба. Почему я ее такую выбрала? Я объясню.

Знаете, как говорят греки? «Гермес для всех», в том смысле, что удача, ситуации, вера это общее достояние. Всех людей. Дверь к счастью открывается наружу. И то, что так часто называется чувством вины, то, что упирается в совесть — это интуитивная способность людей находить неповторимый уникальный смысл в каждой ситуации. Совесть это орган смысла. И знаете, чему учат на Афоне детей? Тому, что смысл жизни в том, чтобы «прожить» (чувствуете слово про+жить) жизнь.

«Прожить» это форма бытия и может быть надежнейшая!

Потому каждое существо, каждая живая тварь чувствует, знает, содержание жизни во всей полноте сохраняется где-то. Будущее любого, всего лишь возможности и перспективы, и туманные. Прошлое же обладает РЕАЛЬНОСТЬЮ. Оно никуда не денется от нас. Прожитое время и события — неприкосновенны и невредимы. Нетленны.

Все что прожито и сделано — никогда не пропадет и никуда не задевается. Оно уже есть — навсегда. Люди, так ценят свою будущую жизнь (как журавлей в небе) и так обесценивают прошлое (словно нет воробья в руке). Он есть и всегда отныне будет с нами. Разве не здорово, что что-то уже случилось, сбылось или не сбылось. И хорошее и страшное. Прожито. Нужно быть посередине, а не в будущем. Смысл всегда привязан к ситуации. Плохое, всякая вина на протяжении жизни все еще «искупаема». Совесть всегда направляется Волей к жизни. К ни го ед . нет

— Наш вердикт, — произнес все тот же зрелый арктик, и я замерла. — Максима Ли мы снимаем с вас все обвинения, в том числе и подозрения в том, что вы шептун.

Я выдохнула с облегчением. Зал зароптал, зашумел. Арктики демонстрировали разочарование, волновались. Я смотрела на своих дядек, и доброго, и не очень. Гуй Ли торжествовал, а вот Ниршан нет. Теперь его взгляд приклеился ко мне, прилип и не отлеплялся. Словно он желал испепелить меня, сжечь, как средневековую ведьму на месте, можно без костра.

— Но, — повысил голос, выносящий вердикт. — Мы требуем, чтобы была возвращена целостность Ци.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Возражаю, — перекрикивая толпу заорал Гуй Ли и мужчины вокруг него замолкли. — Это может быть и моя Ци! Я ее опекун.

Зал взорвался громкими выкриками и обсуждениями. Я пытаюсь понять, что это обозначает. Следует вернуть чужую Ци. Значит обнимашки. Значит таухуа. Подняла потрясенные глаза на Ниршана, он смотрит на меня.

— Значит, смерть, — прошептала одними губами, отчаянно, и он понял, что я сказала. Прикрыл глаза, отворачиваясь от меня, не хочет больше видеть.

Я же не смогу вернуть Ци, без потери своей. Они же рядом эти точки, я видела снимок в больнице. Красная рядом с белой. Совсем близко. Весь гомон и голоса слились в посторонний шум. То, что гудит рядом, без различения слов и фраз. Мне вспомнились напутствующие отца Кирилла «Постарайся исполнить свой долг и ты тут же выяснишь, в чем он состоит». Долг. Долг! Чертов, долг. Это что ли мой долг? Слезы навернулись на глазах.

— Я опекун, и настаиваю на своей кандидатуре, — вопил Гуй Ли.

Столько желающий выкачать мою Ци. Я очнулась, наблюдая, как толпа арктиков спорит, кому достанется честь убить. Кого угодно это психологически задавит, размажет и сотрет в порошок. Нашла в толпе глазами Ниршана и жалобно улыбнулась, игнорируя скатившиеся слезы. Он хранил молчание. Стоит и смотрит. А все эти бессмертные спорили, как свора голодных волков, кому достанется честь поживиться экзотичной Ци. Почти шептуна. Он понял, зачем так пристально смотрю на него, не дышу и по-идиотски улыбаюсь.

— Выбираю тебя, — произнесла я, глядя на того, кто отрицая предложенное, мотал головой, пока не выдохнул «Нет».

Я поискала глазами судью.

Тот взмахнул руками, приказывая толпе замолчать. Добился желаемого через пару минут. Выразительно посмотрел в мою сторону.

— Я выбираю Ниршана Линя.

И снова возмущенный выдох от толпы. Ропот не согласных. Крики о том, почему он? Несправедливо же. Опять судья всех заставил молчать.

— Почему он? — спросил, желая угомонить толпу страждущих.